Доверься мне - Мона Кастен

Я теребила уголок одеяла.

– Знаю.

– Просто хотел еще раз тебе это сказать.

Тишина меня нервировала, поэтому я попробовала вернуть в разговор изначальную легкость:

– Меньше женщин для Тристана, учту. Что еще?

На противоположном конце связи вновь зашелестела бумага.

– Так… Первая сцена секса мне не нравится.

Тут я села:

– Что-что? У меня хорошие сцены секса!

– Я же не утверждаю, что они плохие. Просто ты описываешь все так, как будто он слепо на нее набросился. Хотя она была такой же жадной, – деловым тоном заявил Спенсер.

– Чушь. Маккензи вела себя не так жадно, как Тристан.

– Еще как жадно. У нее яйца посинели не меньше, чем у него.

Я прыснула от смеха.

Сойер застонала и накрыла голову подушкой.

– Думаю, это ты могла бы подправить, – серьезно сказал Спенсер.

– Согласна. Что еще у тебя в списке?

Он прерывисто выдохнул:

– Глава двадцатая. Признание в любви Тристан делает в совершенно неподходящее время.

– Поэтому Кензи так ужасно и реагирует.

– По-моему, ее реакция даже уместна, вот только в какой-то момент Тристану нужно узнать, почему для нее это так тяжело. Не может же мысль о том, что Тристан ее любит, на самом деле так ужасать, или нет?

Я слабо улыбнулась:

– Нет, вовсе нет. Просто она была сама не своя после звонка Донована.

– Неужели она действительно приехала к нему и сказала все это? – глухо спросил он.

Перед мои внутренним взором возникло лицо Нейта. Боль, которая вспыхнула на нем, стоило ему понять, что мое прощание было окончательным.

– Да, она так и поступила. И рада, что сделала это. У нее с ним все кончено.

У него сбилось дыхание.

– Это хорошо.

– Можно тебе кое-что сказать?

– Мм.

– Донован скоро женится и станет отцом.

Спенсер выругался.

– Что?

– Да. Сейчас он живет в доме, который купил для себя и Кензи. Вместе со своей невестой и их еще не рожденным ребенком.

– Тупой идиот. Он никогда не должен был ей изменять.

– Если бы он этого не сделал, Тристан и Кензи никогда бы не стали друзьями.

– Мне кажется, рано или поздно они бы встретились.

– Почему?

– Потому что судьба правильно сдала бы карты и точно позаботилась о том, чтобы эти двое нашли друг друга. И еще потому, что Тристан не успокоился бы, пока не отыскал ее.

Я тихо засмеялась.

– Твой смех – это мой любимый звук, – неожиданно сказал он. – Мне его не хватало.

Сердце у меня пустилось вскачь. Казалось, что в грудной клетке целый оркестр заиграл самбу. Я прокашлялась.

– Какой у тебя следующий пункт в списке?

– Доун, прости меня. За все, что я тебе наговорил. За то, что перестал бороться за нас и назвал тебя трусихой. Ты не трусиха. А вот я – как раз наоборот.

Я крепче стиснула трубку:

– Ты серьезно?

– Конечно, крошка. – Теперь его голос стал мягким и теплым. Как мое одеяло. – Я был в ярости и в отчаянии. У меня раз за разом возникало чувство, словно я получаю тебя всего на секунду и должен наслаждаться каждым моментом, потому что ты все равно уйдешь. А ты никогда и не собиралась. После всего, что с тобой случилось, просто подпустить меня к себе, хотя ты так этого боялась, было невероятно храбро с твоей стороны. Сейчас я это понимаю и… прости меня.

– И ты меня тоже. За все, – прошептала я. Я улеглась обратно и натянула одеяло до подбородка.

– А что насчет двадцать седьмой главы? – еле слышно произнес Спенсер чуть позже.

Я вздохнула:

– Ее еще нет.

– Ты не можешь оставить меня в подвешенном состоянии, Доун. Мне нужна следующая глава.

– Я не могу писать дальше, пока не знаю, чем все закончится. Меня даже охватило такое отчаяние, что я попросила о помощи Нолана, – призналась я.

Спенсер засмеялся, и мне сразу стало ясно, что он подразумевал под любимым звуком. Я ощутила то же самое.

– И что сказал маэстро? – поинтересовался он.

– Нолан говорит, если вообще ничего не получается, надо избавиться от мысли, что я должна силой навязать им счастливый финал.

Внезапно на линии воцарилась тишина. Похоже, он перестал дышать.

– Спенс? – позвала я. Мне даже показалось, что он положил трубку.

– Я хочу двадцать седьмую главу, Доун.

– Я тоже хочу. Только не знаю как, – осторожно сказала я.

Он фыркнул:

– Тристан и Маккензи созданы друг для друга. Ты это знаешь, я это знаю, и всему миру с незапамятных времен это известно.

Разноцветная карта мира расплылась у меня перед глазами. Я отчаянно заморгала.

Именно эти слова он уже говорил мне в совершенно другой ситуации. Тогда я была еще слишком погружена в свое прошлое. Однако теперь мое сердце открыто. Для него, для нового доверия, для того, что он пробудил во мне.

– Спроси меня еще раз.

– М-м? – отозвался Спенсер.

– Спроси меня еще раз, – повторила я.

– Крошка, я за тобой, к сожалению, не успеваю.

Я кашлянула, чтобы комок в горле исчез.

– Мы можем еще долго обсуждать свои ошибки. Или можем просто это пропустить и с этого момента делать все правильно. – Я прикусила нижнюю губу. – Поэтому, пожалуйста, спроси меня еще раз про свидание, чтобы я дала тебе правильный ответ.

Он шумно вдохнул.

– Пойдем на свидание.

Я рассмеялась:

– Это не вопрос.

– Черт, точно. – Спенсер снова втянул в себя воздух. – Доун Лили Эдвардс, окажешь ли ты мне честь пойти со мной на свидание?

Я собралась, чтобы наконец дать ему ответ, который он заслужил намного раньше.

– Да. Да, да, да.

– Сделай ротик, как у рыбки, – велела Элли и вытащила блеск для губ.

– А какой у рыбки ротик? Такой? – спросила я и широко раскрыла рот. Потом изобразила булькающие звуки.

– Такой ты мне намного больше нравишься. – Подруга улыбнулась мне, поймала за подбородок и подняла мою голову вверх.

– Какой? – полюбопытствовала я, хотя, кажется, уже знала, что она скажет.

– Счастливой, – прозвучал простой ответ.