Обреченный пророк - Алексей Атеев

– Никуда я с вами не пойду, – сидя на земле, зло сказал Олег.

– Не только пойдешь, поползешь… Давай проверим. Ползи.

Старик пошел прочь, а какая-то неведомая сила словно толкнула Олега следом за ним. Он сделал несколько ползущих движений вслед за стариком.

Настя с ужасом наблюдала за происходящим.

– Так нет же! – Олега охватила слепая ярость. Все в голове закружилось, и он сел, обхватил ноги руками и постарался не двигаться.

– Ползи!!! – вновь приказал старик.

Но Олег продолжал сидеть на земле без движения.

– Ползи!!! – кричал старик. Он подбежал к Олегу и вперился в него жутким неподвижным взглядом.

Олег молча встретил этот взгляд. Ему показалось, что страшная сила проникает в каждую клеточку его тела и тянет, и тянет к себе. Его ломало и корежило. Неожиданная боль поразила до кончиков пальцев. Точно миллионы раскаленных игл впились в кожу, невидимые сверла буравили кости, вгрызались в спинной мозг, острейшие клещи вытягивали нервы. Олег издал страшный вопль.

– Ползи!!! – повторил старик.

Но среди оглушающей боли вдруг возникла и окрепла мысль, что можно противостоять, что он выдержит.

Сознание юноши на мгновение как бы распалось, а потом, воскреснув, сконцентрировало в себе всю мощь дара. Олег сосредоточился и нанес ответный удар. Боль вроде бы стала ослабевать.

Старик с изумлением посмотрел на него.

– О! – выдохнул он. И нельзя было понять, чего в этом возгласе больше: удивления, ярости, боли?

Новый удар обрушился на Олега, но теперь он перенес его легче, а может, невидимое поле смягчило удар. Олег взглянул на лицо старика и увидел, что на нем выступил кровавый пот. Капли его появились на лбу, на подбородке. Из носа потекла струйка крови. Глаза Корытова, еще минуту назад сверкавшие, как угли, стали тускнеть. Олег собрал оставшиеся силы и вновь ударил. Кровь обильно хлынула из ноздрей и ушей старика. Он зашатался. Боль в теле юноши мгновенно прошла. Старик сел в пыль напротив Олега. Со стороны это, должно быть, казалось смешным: два человека сидят друг против друга на пыльной дорожке сквера. Но старик оставался в таком положении недолго. Он почти тотчас повалился навзничь.

– Дай руку! – прохрипел он Олегу. Олег невольно поднялся и протянул старику руку. Тот дрожащими пальцами ухватил ее, и Олег почувствовал такой страшный удар, что на мгновение потерял сознание. Когда же он пришел в себя, то увидел, что бездыханный Корытов лежит на дорожке, а возле него на коленях стоит Настя, и по лицу ее текут слезы.

«Все кончено, – понял Олег. – Я победил».

«Победил ли? – раздался в мозгу голос Корытова. – А может быть, победил все-таки я? Моя сила перешла к тебе, но вместе с ней перешло и мое сознание, моя воля». И злобный старческий хохот раздался у него в голове.

«Не бойся, – послышался там же совершенно новый голос, в котором Олег с огромным изумлением узнал голос Матвеева, – вдвоем мы с ним справимся».

«Не справитесь», – раздался голос старика.

«Справимся», – расхохотался Матвеев.

Голоса звучали помимо его воли.

«Как при шизофрении», – констатировал Олег.

Он еще раз взглянул на распростертое тело, на застывшую возле него Настю и, не оглядываясь, пошел прочь. А голоса продолжали спорить и поносить друг друга.

Несмотря на летнее затишье, Тихореченск был взбудоражен страшными сообщениями. Почти в одно и то же время в Москве погибло руководство Тихореченской психиатрической больницы, а попросту говоря, Монастыря. Как это случилось, в городе точно никто не знал, поэтому поползли многочисленные слухи. Рассказывали, что Степу Козопасова ограбили и убили бандиты, когда он ехал на поезде в Крым, а потрясенный убийством своего друга и заместителя главврач Ситников умер на месте от сердечного приступа. Это была наиболее распространенная версия. Ходили также разговоры, что их обоих убил какой-то маньяк в отместку за жестокое обращение с ним в стенах Монастыря. Что ж, и у этого варианта были основания. Крутенько обращались со своими больными и Козопасов, и Ситников. Ох, крутенько! Вполне мог какой-нибудь отчаянный умалишенец всадить нож и в того, и в другого.

Была третья версия, сторонников у которой было мало, скорее всего из-за ее экзотичности. Говорили, будто погибшие психиатры находились в противоестественной связи, но Козопасов якобы изменил Ситникову. В отместку тот полоснул Степу по горлу бритвой, а потом повесился в туалете гостиничного номера. Странно, но у этой малораспространенной версии находились свои горячие приверженцы, которые отстаивали ее с пеной у рта. Но как было на самом деле, точно не знал никто, даже сам первый секретарь Тихореченского райкома партии товарищ Караваев. Смерть обоих медиков его нисколько не удивила. Скорее наоборот, он встретил это сообщение равнодушно.

– Туда им и дорога! – кратко сказал он жене Капитолине.

– Да ведь жалко, – по-бабьи вздохнула она.

– О покойниках, конечно, не говорят плохо, – раздраженно сказал Караваев. – Но ты, Капа, даже не представляешь, какие это были мерзавцы!

На этом разговор закончился.

Много шуму наделало также и исчезновение учителя истории тихореченской средней школы № 2 Олега Владимировича Тузова. Родители, встревоженные долгим отсутствием сына, приехали в Тихореченск, но и там тоже его не застали. Квартирная хозяйка Олега сообщила, что к нему приходила какая-то девушка, после чего Олег быстро собрал вещи и отбыл в неизвестном направлении. На вопрос, что это была за девушка, хозяйка сказала, что точно не местная, довольно миловидная и, по всему видать, бойкая. Родители в панике побежали в милицию, но там ничего конкретно сказать не смогли и обещали начать поиски. Скорее всего, высказали в милиции свою точку зрения, заезжая девица закрутила голову парню, и он уехал вместе с ней. На резонный вопрос, почему же в таком случае он не позвонил домой или не дал телеграмму, те лишь разводили руками. Не дал, и все тут! Не до телеграмм, видать. Родители Олега в глубоком горе покинули Тихореченск.

Сразу же после их отъезда по городу пополз слушок, что историк никуда не уезжал, а сидит в заточении в Монастыре. Откуда взялся этот слушок, кто его распространил, дознаться не удалось. Но уж очень он был упорным. Говорили, что будто бы некоторые видели учителя в Монастыре самолично. А причину его заточения объяснили так. Якобы при общении с покойным Матвеевым учитель узнал про важные государственные тайны и даже пытался их обнародовать, за что и был посажен в это скорбное заведение. Дошли эти слухи и до Караваева. Он вспомнил симпатичного парнишку и поинтересовался его судьбой, но получил твердое заверение, что такого больного в Монастыре нет. Караваев, впрочем, не особенно поверил этим заверениям, но решил проверок не устраивать – себе дороже.

Ну а что в действительности стало с нашим героем? После того как дом проклятого старика сгорел, среди головешек и всяческого обгорелого хлама ничего не нашли. А ведь оперативники ясно видели в доме тела трех людей. Куда пропали эти люди?