Столетняя война - Жан Фавье

Задержка выкупа означала, что заложники дольше будут находиться в плену. Хотя материальная сторона жизни там была достойной их ранга, принцы скучали в Лондоне, а бюргеры дорого обходились своим городам. Реймс платил 1250 экю в год за содержания двух своих заложников. Суассон, Сен-Кантен, Компьень, Шони и Нель объединились, чтобы платить за своих. Ни на миг не сомневаясь, что Франция одобрит эту сделку, заложники заключили с Англией в ноябре 1362 г. новый договор. Они попросту пообещали, помимо всевозможных непосредственных выплат и уступок, уже предусмотренных в Кале, передачу в залог почти всей провинции Берри. Было известно, что Иоанн Добрый согласится, а у дофина теперь власти не было. В ожидании ратификации нового договора Эдуард III переправил заложников в Кале. Берри за принцев и бюргеров, абсолютно ненужных в Лондоне, — выигрыш был очевиден.

Тогда король Англии вдруг выдвинул совсем неожиданное требование, на удивление современное. Он захотел, чтобы этот «договор заложников» ратифицировали Генеральные штаты Французского королевства.

Еще в Бретиньи и в Кале французскому королю пришлось обещать, что договор:

поклянутся соблюдать и хранить прелаты, когда будут приносить клятву верности, и главы церкви нашего королевства, наши дети, наш брат герцог Орлеанский, наши кузены и прочие родичи нашей крови, пэры Франции, герцоги, графы, бароны и вельможи, мэры, присяжные заседатели, эшевены и консулы, университеты или коммуны нашего королевства и наши чиновники, вступающие в должность.

Однако в 1360 г. речь шла только о клятве, что договор будет исполняться. Эту клятву давал каждый частным образом и задним числом. Можно сказать, что клятва содержала признание права, полученного ранее; впрочем, ее надо было приносить несколько раз:

И велим им заново приносить оную клятву каждые пять лет, дабы лучше о ней помнили.

В 1363 г., напротив, это была ратификация в юридической форме — нацией в лице ее депутатов. Без этой ратификации договора не будет. Хотел ли Эдуард III сделать обязанность платить выкуп более ощутимой для податных? Хотел ли сделать это дело государственным, в то время как прежде оно было делом вассалов, заинтересованных в свободе сеньора? Хотел ли напомнить французам об их поражении?

Если только, предчувствуя то, что произойдет, Эдуард просто-напросто не проводил политику «чем хуже, тем лучше». Может быть, требование вмешательства Штатов преследовало цель показать, что только король Англии играет благородную роль и готов к соглашениям, а французы, король и народ, дружно забывшие об изгнанниках, — роль низкую. Ведь, несмотря на благоприятное мнение короля Иоанна и проявив такую же сдержанность, как дофин и его приближенные, Штаты, собравшиеся в Амьене в октябре 1363 г., отвергли договор. Освобождение нескольких принцев, баронов и бюргеров не стоило того, чтобы отдавать Берри.

Уже одиннадцать месяцев заложники считали, что освобождение близко. Их вернули из Лондона в Кале, где они жили на широкую ногу. Теперь они узнали, что их надежды рухнули. Несомненно, их отошлют в Англию и будут содержать в худших условиях. Молодой Людовик Анжуйский — будущий король Неаполя — попросил разрешения отправиться в паломничество к Булонской Богоматери. Следуя стезей благочестия, он встретил в Булони жену, которой не видел более двух с половиной лет. Они вместе бежали. К ним приехал дофин и пытался вразумить брата. Тщетно.

Нарушение кодекса чести было очевидным. В Кале царило негодование. Содержание пленных со дня на день могло ухудшиться. Что касается Эдуарда III, находившегося в Лондоне, то он был вне себя. Он написал беглецу резкое письмо:

Вы запятнали честь своего рода!

Главой рода был король. Иоанн Добрый не нуждался в том, чтобы ему напоминали об этом дважды. Он назначил дофина Карла регентом и в январе 1364 г. прибыл в Лондон, чтобы в качестве заложника занять место сына. Отметим различие: честь не требовала от Иоанна Доброго возвращаться в свою тюрьму, ведь заложники были гарантами выполнения договора, а не только свободы короля. Но честь требовала от главы рода нести ответственность за слабодушие членов рода.

Эдуард III был достаточно деликатен, чтобы принять короля Франции, как в первый раз. Он встретил его с радостью и поселил в маноре Савой. Выдавалась прекрасная возможность вступить в новые переговоры, и англичанин, несомненно, подумывал заменить финансовые статьи договора — очевидно невыполнимые — статьями о территориальных уступках, легче осуществимых и в долгосрочной перспективе более выгодных для победителя.

Смерть короля Иоанна 8 апреля 1364 г. не позволила появиться на свет этому воплощению (оно было бы шестым) последствий битвы при Пуатье.

Французскому кузену устроили пышные похороны в лондонском соборе Святого Павла. Этого требовали правила приличия. И политические соображения: следовало напомнить, что в Лондоне сознают значение сана короля Франции. Ведь изнурительную обязанность платить выкуп за своего героического суверена, возложенную на Французское королевство, смерть узника отнюдь не отменяла. Если бы он умер, когда был пленником по своей вине — с 1356 по 1360 г., — тогда бы, умерев, Иоанн Добрый лишил короля Англии всякого выкупа. Выкупают свободу живого, а не право перевезти труп. Но Иоанна Доброго уже освободили. Место, которое он занимал в Лондоне, было не его местом, а местом заложника, гарантировавшего выкуп. А ведь Людовик Анжуйский был вполне жив…

Экстраординарная ситуация: Иоанн в тюрьме выступал гарантом платы за собственное освобождение, случившееся четыре года назад! Где бы он ни умер в 1364 г., в тюрьме или нет, — короля, взятого в плен при Пуатье, освободили в кредит в 1360 г. Франция по-прежнему должна была платить.

Карл V был слишком посвящен в курс дел, чтобы не знать: к моменту его восхождения на престол страна была обескровлена, королевский домен опустошен, положение короны едва ли было менее шатким, чем во времена Этьена Марселя. Во всяком случае, Карл уже возглавлял страну — с самого момента отъезда короля Иоанна в Лондон. Так что регент, ставший королем, знал, что надо делать: положить конец внутренним конфликтам в королевстве, приструнить уволенную солдатню, распоясавшуюся после Пуатье, восстановить свои финансы и свой авторитет.

Мечтал ли он уже тогда отвоевать то, потерю чего узаконил договор в Кале? Это было маловероятным, по крайней мере в ближайшее время. Слабому Валуа пока оставалось только смириться. Но он избежал худшего по сравнению с результатами предварительных переговоров в Лондоне и успел оттянуть, хоть и не добивался этого, совершение жеста с необратимыми последствиями — обмена отказами, в ходе которого французский король должен был отвергнуть всякую мысль о суверенитете над Гиенью, а король Англии — отказаться от любых притязаний на наследие Капетингов.

Политический горизонт предыдущего поколения омрачали две реалии: война в Бретани и мятеж Карла Злого. С обращения к ним и началось восстановление порядка во Французском королевстве.

Герандский договор

Англичане удерживали Бретань и обирали ее, ничуть не заботясь об интересах своего ставленника — герцога Иоанна IV, сына Жана де Монфора и Жанны Фландрской. В 1356 г. Ланкастер осадил Ренн, рассчитывая покончить с преобладанием партии графа Блуаского — иначе говоря, французской, — в Восточной Бретани. Гарнизон держался стойко. Тем самым Ланкастер хотел компенсировать неудачную попытку соединиться с Черным принцем на Луаре (мы знаем, что он не сумел захватить мосты) и снова не добился успеха. Зима кончилась. Англичанин снял осаду.