Евангелие от Сатаны - Патрик Грэхам

Мария морщится, когда игла прокалывает ее кожу. Жидкость, которая вливается в ее вены, вызывает сильное жжение. Мария почти чувствует, как шаманское средство растекается по ее организму и растворяется в нем. Потом жжение прекращается, и ее сознание начинает затуманиваться. Она смотрит на отца Карцо и видит странный синеватый свет вокруг его лица. С трудом двигая языком, она спрашивает:

— А что теперь?

— Старую затворницу, которая сумела бежать отсюда в ту ночь и унесла Евангелие от Сатаны, звали мать Габриэла. Судя по данным, которые мы смогли найти в архивах, она стала управлять этой общиной после самоубийства матери Маго де Блуа.

— Той, которая бросилась со стены после того, как узнала, что написано в том евангелии?

— Да. Очень вероятно, что мать Габриэла сидела в этом кресле в тот вечер, когда Воры Душ напали на монастырь.

— Я видела ее.

— Извините, я вас не понял.

— Я увидела ее в том видении, которое вы прервали. Она действительно сидела там.

— Это поможет нам войти в контакт с ней.

— С ней?

— Я хочу сказать — с ее душой. Или, вернее, с ее воспоминаниями.

— Я вас не понимаю.

— На поверхности земли есть много странных мест, которые глубоко пропитаны воспоминаниями о драмах, которые там произошли. Это могут быть дома с привидениями, проклятые леса, а могут быть такие монастыри, как этот. Его стены до сих пор помнят ужасные события, о которых люди забыли.

— У камней есть память?

— Да, что-то вроде нее.

— Я думала, что вы хотите установить контакт с инквизитором Ландегаардом.

— Это мы сделаем потом. Сначала мне нужно точно знать, что произошло в тот день. Но очень важно, чтобы вы помнили одно: все затворницы с горы Сервин, кроме матери Габриэлы, умерли в ночь 14 февраля 1348 года. Вы ни в коем случае не должны вмешиваться в ход событий, свидетельницей которых станете. Вы должны сосредоточиться только на матери Габриэле. Если вы измените хоть что-нибудь в том, что произошло, она может умереть. И вы умрете вместе с ней.

Мария Паркс молчит.

— Вы готовы? — спрашивает отец Карцо.

Мария кивает. Она не может произнести «да»: от тревоги в горле у нее словно застрял ком.

— Закройте глаза. Полностью очистите ваш ум. Он должен быть пустым. Изгоните из него всякий страх и всякий гнев.

Молодая женщина старается уменьшить напряжение, которое накапливается в ее мышцах.

— Теперь слушайте только мой голос. Все, кроме него, сейчас не важно. Только мой голос будет вести вас по извилистому пути вашего видения. Когда вы войдете в более глубокий гипноз, вам будет казаться, что вы больше не слышите этот голос. Но каждое мое слово по-прежнему будет отпечатываться в вашем подсознании. Поэтому очень важно, чтобы вы, засыпая, слушали мой голос. Он один будет иметь силу вернуть вас сюда, если наш опыт окажется неудачным.

Мария все слабее борется с оцепенением, но ей удается произнести те несколько слов, которые еще плавают на поверхности ее сознания:

— Что мне делать, если я окажусь в опасности?

— Тише! Вы не должны говорить. Если вы окажетесь в опасности, просто сожмите кулаки, и я верну вас сюда. А сейчас сосредоточьтесь на матери Габриэле. Она сидела там, где сидите вы. Ее ладони лежали там, куда вы положили свои. Вы чувствуете ее?

Начинает дуть ветер. Голос отца Карцо звучит все тише. Мария чувствует, как ее живот тяжелеет, а груди обвисают внутри бюстгальтера. Ее ягодицы становятся мягче, мышцы рук повисают складками внутри рукавов. Вместо джинсов и куртки ее тела касается жесткая ткань монашеской рясы. Ее поясница становится шире, а гениталии уже. Зубы раздвигаются во рту и становятся гнилыми. Ноздри начинают чувствовать кислый запах, похожий на запах уксуса. От этого запаха она недавно проснулась в монастыре возле Сент-Круа.

Мария Паркс все больше входит в тело матери Габриэлы. Теперь она снова слышит визгливый скрип мисок, по которым скребут ложки, шуршание башмаков по полу и хихиканье затворниц, собравшихся за столами. Открыв глаза, она видит бледный свет свечей. Вечер 14 января 1348 года — года великой черной чумы.

В тот вечер мать Габриэла уснула в своем кресле, убаюканная дребезжащим голосом затворницы, читавшей у столика для книг молитву против демонов. В эти несколько секунд отдыха настоятельница видела во сне водосточные трубы, из которых льется дождевая вода, трупы, оставленные лежать в ручьях, и своры бродячих собак в городах, уничтоженных чумой. Еще ей приснились странные всадники в монашеских рясах с капюшонами. Держа в руках факелы, они мчались, не жалея коней, к ее монастырю. Она внезапно проснулась оттого, что открылась дверь трапезной. Вошедшая монахиня делала знаки руками и все время показывала на темноту снаружи. Мать Габриэла поняла, что всадники действительно приближались.

Кардиналам сообщили, что конклав обязательно начнется в ближайшее время. После этого камерлинг приказывает запереть тяжелые ворота Ватикана, отделяя безмолвных прелатов от толпы верующих, которая продолжает заполнять площадь Святого Петра. Потом он ставит у входа в собор швейцарских гвардейцев — регулировать очередь паломников, пришедших преклонить колени перед останками папы. Эта бесконечная очередь тянется от моста Святого Ангела. Несмотря на моросящий дождь, обычный для Рима в это время года, людской поток не иссякнет еще несколько дней.

Комиссар Валентина Грациано, раздвигая толпу, только что дошла до здания архива. Она показывает свой пропуск и проходит за цепь гвардейцев. По алебардам, которыми они вооружены, текут струи дождя.

Внутри здания книжные шкафы и статуи затянуты черной тканью, и Валентине кажется, будто она идет по кладбищу. Когда она приближается к подъемной решетке, офицер, стоящий на посту перед этим входом, приказывает гвардейцам скрестить алебарды, а сам протягивает руку за пропуском. Валентина подает ему то, что он требует.

Пока офицер осматривает документ, женщина-комиссар пытается вспомнить, где она уже видела это бульдожье лицо. А вспомнив, напрягается всем телом: одетый в камзол великан, который сейчас вертит в руках ее пропуск, — сам командующий швейцарской гвардией Ватикана! Это его внушительный силуэт она видела рядом с кардиналом Камано, когда вошла в собор и привлекла к себе внимание всех, кто там был. Она особенно хорошо запомнила начальника гвардии потому, что он при ее приближении сделал шаг назад, в тень, словно не хотел, чтобы она запомнила его лицо. Это показалось ей странным. Странно и то, что офицер на такой высокой должности тратит время у решетки в архиве, когда в соборе уже начались обряды прощания с телом папы.

Начальник гвардии внимательно разглядывает Валентину. Она с трудом выдерживает этот взгляд — холодный и бесчеловечный. Он знаком приказывает Валентине оставаться там, где она стоит, потом поднимает трубку телефона и что-то шепчет в нее. Молодая женщина снимает обертку с жевательной резинки и кладет жвачку в рот, чтобы скрыть нетерпение. Великан прекрасно знает, что пропуск подлинный, потому что сам его подписал. Значит, он старается выиграть время, и его люди, возможно, сейчас убираются в секретных залах архива.