Влюбленная Пион - Лиза Си

Но все эти писательницы — будь то заболевшие от любви девушки или члены поэтического общества Бана­нового Сада — не появлялись ниоткуда и не исчезали в пустоте. В середине XVII века в Китае произошла смена династии. Династия Мин пала, и с севера в Китай про­никли маньчжуры, которые основали династию Цин. Около тридцати лет в стране царил хаос. Старые прави­тели были продажны. Война была жестокой. (По сведе­ниям историков, в Янчжоу, где погибла бабушка Пион, за пять-десять дней было убито 800 тысяч человек.) Мно­гие люди остались без крова. Мужчин подвергли унизи­тельной процедуре: они должны были брить лбы в знак покорности новому императору. Когда был установлен новый режим, система императорских экзаменов пошат­нулась, и способ, благодаря которому мужчины тради­ционно добивались высокого положения, богатства и власти, потерял свое значение. Чиновники, занимавшие самые высокие должности, заканчивали работу в прави­тельстве и прекращали научную деятельность, чтобы на­чать коллекционировать камни, писать стихи, дегусти­ровать чай и возжигать благовония.

Женщины, которые находились на низшей ступени общественной лестницы, перенесли еще больше стра­даний. Некоторых продавали «на вес, как рыбу», и если считать цену за фунт, они стоили дешевле, чем соль. Многие — как реально существовавшая Сяоцин или Ива из романа — становились «худородными лошадками», их продавали, чтобы они стали наложницами. Судьбы других женщин складывались иначе и нередко намного удачнее. У мужчин было слишком много забот, и пото­му они оставляли двери дома открытыми, и женщины, которые так долго жили взаперти, стали познавать боль­шой мир. Они становились профессиональными пи­сательницами, художницами, лучницами, историками, путешественницами. Другие женщины собирались вме­сте, чтобы писать стихи, читать книги, обсуждать посе­тившие их идеи. Эти собрания можно назвать рожде­нием первых литературных сообществ. Члены поэти­ческого общества Бананового Сада, например, отправ­лялись на долгие прогулки, писали о том, что видели и испытали, и тем не менее их считали утонченными, благородными, степенными и выдающимися женщи­нами. Их успех был бы невозможен без повышения уров­ня образования женщин, оздоровления экономики, массового книгопечатания и растерянности, овладев­шей большей частью мужского населения.

Но это не значит, что их сочинения всегда были пол­ны радости и ликования. Некоторые женщины, как мать Пион, писали свои стихотворения на стенах, и они ста­новились известными в кругах образованных людей, восхищавшихся их мрачной красотой. Они испытыва­ли вуайеристское удовольствие, проникая в мысли че­ловека, стоящего на пороге смерти. Эти стихи, так же как заметки заболевших от любви девушек, несли на себе отпечаток романтики особого рода, соединявшей идеалы цин с очарованием, присущим женщинам, ко­торые умирали от болезни или родильной горячки, ста­новились мученицами или в одиночестве угасали в пус­той комнате, тоскуя о своем возлюбленном.

Чэнь Тун, Тан Цзе и Цянь И существовали на самом деле. (Имя Чэнь Тун изменили, потому что оно совпа­дало с именем ее будущей свекрови, и ее настоящее имя, данное при рождении, неизвестно.) Я старалась как можно точнее пересказать их историю, настолько точ­но, что иногда меня даже стесняли фактические события, которые казались мне слишком невероятными и полными совпадений, чтобы быть похожими на прав­ду. Например, Цянь И использовала найденную в доме поминальную дощечку, чтобы воздать почести Ду Ли­нян, а затем эта вымышленная героиня приснилась ей и У Жэню. Насколько мне известно, Чэнь Тун никогда не встречалась наяву со своим будущим мужем и не воз­вращалась на землю в облике голодного духа.

У Жэнь хотел, чтобы все три его жены получили при­знание, но он также стремился защитить их, и потому на обложке книги написано «Комментарий к Пионовой беседке”, написанный совместно тремя дамами семьи У в стиле Ушань». Ушань — это название одного из стилей каллиграфии. Имена Тан Цзе, Цянь И и Чэнь Тун нигде не упоминаются, кроме как на титульной странице и в пояснениях.

После публикации книга снискала огромный успех и приобрела множество читателей. Однако через неко­торое время волна схлынула, и похвалы сменила едкая и часто болезненная критика. У Жэня сочли простаком, который хотел прославить своих жен и совершенно по­забыл о том, что ему нужно заботиться о своих владени­ях. Моралисты, долгие годы выступавшие против «Пи­оновой беседки», призывали к цензуре оперы посредством семейных запретов, религиозных доктрин и офи­циальных указов. Они предлагали сжечь все копии «Пи­оновой беседки», а также написанные о ней книги, та­кие как «Комментарий». Они считали, что это самый эффективный способ раз и навсегда уничтожить про­изведение, оскорблявшее их чувства. Эти люди говори­ли, что чтение подобных книг может привести к тому, что женщины — глупые и простодушные по своей при­роде — станут распущенными и бессердечными. Они часто повторяли, что добродетельной женщиной может считаться только невежественная женщина. Моралис­ты призывали мужчин напомнить своим матерям, же­нам, сестрам и дочерям, что среди Четырех Добродете­лей нет места для «сочинительства» или «себялюбия». Те самые вещи, которые вдохновляли женщин на то, чтобы писать, рисовать, отправляться на прогулки, обернулись против них. Возвращение к старым обыча­ям означало одно: возвращение к молчанию.

Опять начались споры, и в их центре находился «Ком­ментарий трех дам». Как могли три женщины, тем более жены, думать такое о любви? Как они дерзнули написать нечто столь искушенное? Неужели они собрали все из­дания оперы и сравнили их? Почему первые рукописи, созданные Чэнь Тун и Тан Цзе, оказались в огне? Как удач­но, ведь теперь никто не может сравнить стили каллиг­рафии, присущие трем женщинам! В примечании Цянь И написала, что она принесла жертвенные дары своим предшественницам под сливовым деревом. Так же она и ее муж описали сон, в котором повстречали Ду Линян. Может, эти двое не способны отличить факт от выдум­ки, живого человека от покойника, а пробуждение от сна? Люди пришли к единственно верному, как им казалось, заключению: У Жэнь сам написал этот комментарий. Он ответил на это: «Пусть верит тот, кто верит. Пусть сомне­вается тот, кто сомневается».

В это время наступило время наводить порядок в стра­не. Император произнес несколько речей, в которых го­ворил о своем желании вернуть в общество гармонию. Было сказано, что облака и дождь должны происходить только между мужем и женой, а их причиной может выс­тупить только ли, но не инь. Было запрещено печатать сокровенные женские книги, чтобы девушка, которая после свадьбы отправляется в дом своего мужа, не имела никакого понятия о том, что произойдет в первую брач­ную ночь. Кроме того, император подарил отцам полное право распоряжаться жизнью своих отпрысков женско­го пола: если дочь совершает нечто, способное навлечь позор на ее предков, он имел право разрезать ее на куски. Очень скоро женщины опять оказались во внутренних покоях, за закрытыми дверьми, и это положение сохра­нялось до тех пор, пока династия Цин не пала, и в 1912 году не была создана Китайская республика.

В мае 2005 года, за десять дней до того, как я собиралась отправиться в Ханчжоу, чтобы провести исследование о жизни трех жен, мне позвонили из журнала «More» и спросили, не могла бы я написать для них статью о Ки­тае. Сложно было выбрать более удачный момент. По­мимо моего визита в Ханчжоу я посетила маленькие де­ревушки в дельте реки Янцзы (многие из них совер­шенно не изменились за последние сто лет или даже больше), места, которые упоминались в романе (чай­ные плантации в Лунцзинь и различные храмы), а так­же Сучжоу, где меня вдохновили великолепные сады.