Разделенные океаном - Маурин Ли

Анна коротко и смущенно рассмеялась.

— Как у вас все запутано!

— Ну, не настолько, как у вас.

— Мое семейное положение совершенно однозначно. Герби — и Олли — приезжают к нам на Рождество. Мы с Лиззи приезжаем в Лос-Анджелес, когда Олли собирается выпустить на экран очередную картину с Герби в главной роли; но я не могу уехать, когда у меня спектакль, так что я была там всего три раза.

Чему она была очень рада. Чем меньше она виделась с Герби, тем лучше, хотя до сих пор питала к нему искреннюю привязанность. Но замужество пришлось очень кстати: оно позволяло ей держать мужчин на расстоянии. Если не считать Льва, Анна не обращала внимания на представителей противоположного пола. Она вдруг поняла, что Бобби Гиффорд стал первым мужчиной, к которому ее потянуло. Были в нем душевность и открытость, казавшиеся искренними, а не напускными.

— Чем бы вы хотели заняться сегодня вечером? — поинтересовалась Анна. — Быть может, посмотрим шоу?

Слишком поздно она вспомнила о том, что Бобби приехал в Нью-Йорк повидаться со старыми друзьями. Кроме того, именно мужчина должен был приглашать женщину на свидание, а не наоборот. Проблема заключалась в том, что Анна была слишком неопытна в таких вопросах. Она бы не смогла флиртовать даже ради спасения собственной жизни и не умела вести пустые разговоры.

— Я забыла, вам нужно повидаться с другими людьми, а не только со мной.

— Другие люди подождут, — со свойственной ему прямотой заявил Бобби. — Я бы предпочел остаться с вами. — И он одарил ее взглядом, от которого по телу Анны прокатилась волна радостного возбуждения.

— И я предпочла бы остаться с вами.

Ей не следовало так говорить. Женщинам полагается изображать неприступность, но Анна не знала, как это делается, как не знала и того, что говорить дальше.

Бобби, похоже, заметил ее смятение. Подойдя к ней, он нежно поцеловал ее в губы.

— Вы замужем, — сказал он, — но у меня складывается впечатление, что вы не влюблены в Герби без памяти. Это правда? — Она яростно закивала. — Возможно, я до сих пор женат, но я не люблю свою супругу. Завтра я могу не получить работу, на которую рассчитываю. Если мне это не удастся, я подыщу любую другую, чтобы остаться в Нью-Йорке и быть рядом с вами. — Он вопросительно приподнял брови. — Ну что, остановимся на этом и посмотрим, что будет дальше?

Анна снова кивнула. Она прильнула к Бобби всем телом, а он обнял ее и зарылся лицом в ее волосы. Они просидели так очень долго, в тишине, но при этом каждый знал, какие чувства испытывает другой.

Для Левона наступили черные дни. Он корил себя за слабость. Почему он уступает Тамаре всякий раз, когда она требует делать то, чего ему совсем не хочется? Наверное, потому, что хочет избежать неприятной атмосферы и ее бесконечных придирок. Но вся штука в том, что, соглашаясь с ее требованиями, которые становились ему поперек горла, он чувствовал себя еще отвратительнее, чем если бы сразу отказался.

Взять хотя бы последний инцидент. Он с нетерпением ждал конференции адвокатов в Вашингтоне, запланировал поездку на поезде в компании нескольких коллег, которые должны были остановиться в одном отеле с ним, предвкушал долгие посиделки по вечерам в баре гостиницы, полные смеха, шуток и забавных историй. Конференция должна была продлиться всего три дня и обещала стать долгожданным перерывом в череде рутинной работы.

Но тут Тамара объявила, что поедет с ним.

— Я никогда не была в Вашингтоне и с удовольствием посмотрю на Белый дом.

— А как же Джон? — спросил Левон.

— Джон поживет у кого-нибудь из своих друзей. Ему уже пятнадцать, и он, скорее всего, замечательно проведет время.

«В отличие от меня», — мрачно подумал Левон. Но потом, словно ему мало было Тамары, Мира Гримальди, лучшая подруга его жены, вдруг решила, что ей тоже хочется посмотреть Вашингтон вместе со своим мужем Артом.

— Арт отвезет нас на машине, — сообщила Тамара. — Так что ты сэкономишь на билетах на поезд.

Левону было в высшей степени наплевать на такую экономию, а Арта Гримальди он презирал больше, чем кого бы то ни было еще на этой грешной земле. Арт был крупным мужчиной с громким голосом. Он отличался крайне правыми взглядами и любил быть в центре внимания. Остальным дозволялось лишь внимать ему и запрещалось вставлять хотя бы слово. Но Тамара решительно отмела возражения Левона, заявив, что разработала целую программу того, чем они займутся в Вашингтоне. Она даже заказала для всех четверых гостиницу, совсем не ту, в которой собирался остановиться Левон.

— А будет ли мне позволено присутствовать на конференции? — с сарказмом осведомился он, глядя, как его супруга составляет список первоочередных мероприятий.

— Разумеется, Лев, но мы можем встречаться у входа и ужинать пораньше. А во время ленча ты не сможешь улизнуть?

— Нет! — прорычал Левон.

— Не злись, пожалуйста, иначе кто-нибудь подумает, что ты не хочешь, чтобы я ехала с тобой.

Ах, если бы только он мог сказать ей правду! Если бы он смог заставить себя произнести:

— Да, я не хочу, чтобы ты ехала со мной. Я больше не хочу, чтобы ты была моей женой. Я не хочу жить в Бруклине. Я хочу жить с Пегги Перельман на Манхэттене. Кстати, у нас с Пегги роман, который длится вот уже долгие годы — с тех самых пор, как мы вместе летали на свадьбу Анны в Лос-Анджелес.

Но Левон не мог этого сделать. Он был трусом. Более того, он не хотел причинять боль своей жене. Когда-то он любил ее больше жизни и теперь не мог заставить себя подвести ее. Левон попытался настоять на том, чтобы они поехали на его машине, а не на автомобиле Арта, чтобы сохранить хотя бы видимость свободы и контроля над событиями. Но «олдсмобиль» Арта был больше, комфортабельнее, был оснащен восьмицилиндровым двигателем и, самое главное, куплен всего несколько месяцев назад, в отличие от «максвелла» Левона.

Всю дорогу до Вашингтона Арт во весь голос горланил песни, Тамара и Мира обсуждали, что они купят в магазинах, а Левон, чувствуя себя жалким и несчастным, сидел на заднем сиденье. Тамара то и дело оборачивалась к нему и произносила одними губами: «Скажи что-нибудь», — но он не находил нужных слов и молчал.

Долгожданное развлечение превратилось в три дня мучений. Покинув конференцию и своих приятелей-адвокатов, Левон спускался в фойе, где его уже поджидали Тамара, Мира и Арт.

— Ага, вот и он! — гремел на весь вестибюль Арт. — Блудный сын вернулся.

Они отправлялись на ужин в дорогой ресторан, где им подавали крошечные порции, тогда как Левон предпочитал бифштекс с жареным картофелем или гору спагетти в недорогой итальянской забегаловке, где подавали теплое красное вино.

Но сейчас они наконец-то ехали домой. День выдался замечательный, теплый и солнечный. Арт опять распевал во все горло и гнал машину слишком быстро. Окна были открыты, и от сильного встречного ветра у Левона заложило уши.