Оторва с пистолетом - Леонид Влодавец

Как и когда она окончательно задремала, Лена не запомнила. Почему при этом со стула не свалилась — тоже. И вообще, как она очутилась на том самом бабушкином диване, где провела позапрошлую ночь, абсолютно не запомнила. Точно так же, как сегодня днем, проснувшись на печке под овчиной в одной майке.

Правда, на сей раз Лена проснулась одетой. Никто с нее ничего не снимал — ботинки она сама сняла, еще в прихожей, перед тем как садились пить чай. Правда, кто-то заботливо укрыл ее одеялом. Конечно, этот кто-то мог быть только Валентином. В принципе, наверно, он мог и диван раздвинуть, и улечься рядом. В конце концов, если девица, придя в гости к молодому человеку, неожиданно засыпает в девятом часу вечера — это немного странно. Даже может в глазах некоторых выглядеть как некая уловка, поощряющая юношу на всякие там мелкие подвиги…

Но, как видно, Валентина на подвиги не потянуло, тем более что, насколько Лена помнила, они с ним только чай пили. Бабушкин внук мирно храпел аж в кухне. Вот чудак! Что же он, на полу спит, что ли? Лена, чисто из любопытства, на цыпочках прокралась через прихожую и заглянула в кухню, чтоб посмотреть, как ташкентский житель устроился и не страдает ли бедняга от своей излишней скромности?

Оказалось, нет. Валька вполне комфортно устроился на раскладушке с матрацем. Оказывается, над дверью имелся шкаф-антресоль, которого Лена как-то не приметила прежде. Видать, в шкафу еще с давних времен хранились раскладушка и тюфяк, подушку юноша тоже где-то сыскал, ну а бельишко, похоже, забрал с дивана. Возможно, еще то, которое Лена позавчера себе стелила.

Дрых — и в ус не дул. Да еще на кухне, как будто в комнате места не хватало.

Странно, но оттого, что Валентин отправился спать на кухню, Лена даже немного обиделась. Может быть, потому, что две ночи подряд оказывалась в одном помещении с мужиками (она все еще считала Валерию «сиплым мужиком!») и никто на нее не обращал внимания.

Нет, Лена в общем и целом нимфоманией не страдала и вовсе не жаждала спать с кем ни попадя. Хотя, в принципе, если обстоятельства того требовали, могла, как говорится, «поступиться принципами». И вчера, отправляясь в гости к Валентину, вполне допускала, что у этого ташкентского юноши могут возникнуть к ней всякие там влечения. И ежели бы он поставил вопрос ребром: или ложись, или уходи, то Лена не стала бы упираться. Потому что разгуливать по Федотовской, зная, что где-то поблизости шуруют менты в поисках угонщика «шестерки», это все-таки похуже, чем спать в теплой постельке с далеко не самым противным парнем. Конечно, Валентин ей был до бревна и никаких вожделений не вызывал, тем более что Лена умаялась и вообще никаких сексуальных устремлений не имела. В конце концов, это хорошо, что он весь такой правильный и не стал приставать к малознакомой девушке только на том основании, что она заснула у него на квартире. Но то, что Валентин, как и «сиплый» вчера, даже погладить ее не попытался, настраивало Лену на минорный лад. Больше того — это заставляло ее посмотреть на все с иной стороны. Неужели, блин, она такая страшная, в смысле уродливая?

Лена сходила в ванную, посмотрела в зеркало на свою мордашку. Нет, ничего особо ужасного не просматривалось. Синяков нигде не было, царапин тоже. Конечно, подглазники имелись, но это чисто с устатку. Губки посохли, щечки пообветрились, волосы свалялись малость. Но не так уж отталкивающе все это смотрелось. Наверно, если б все чуточку подштукатурить и подмазать, причесаться поаккуратней — она бы совсем клево выглядела. Правда, марафет наводить нечем — все в рюкзачке осталось, который эта стерва Валерия увезла.

Может, все дело в том, что она сонная была? Конечно, ворочать дуру, которая такая же отзывчивая, как дубовое бревно, — это не в кайф. Хотя, с другой стороны, иные мужики не прочь воспользоваться, когда баба лежит в отрубе и ничего не соображает. Был у Лены такой случай, когда угодила она в купе с тремя мужиками, вроде бы даже не блатными, а так, нормальными командированными. Выпить предложили, она не отказалась. Наклюкалась, отключилась, а они ее по очереди… Правда, все как сквозь сон, не поймешь, что приснилось, а что нет, но все одно — противно. Удавиться не удавилась, но на аборт сходила.

От этих воспоминаний Лена на секунду освирепела и разом все свои мерихлюндии отогнала. Да на хрен ей все эти козлы нужны! «Сиплый» вообще гад поганый оказался, мальчишку убил, который им замерзнуть не дал. К тому же он, может, еще и сифилитик по жизни. А этот бабкин внук — хоть и молодой-симпатичный, но запросто может импотенцией страдать. Вот и благородство все оттуда!

Вообще-то было три часа ночи, но спать Лене не хотелось. То ли ей шести часов на сон хватило, то ли просто душа была не в сонном настроении. Прилегла, повертелась немного с боку на бок, поняла, что не заснет, и придумала себе занятие. Осторожно сняла с вешалки сумочку, перешла с ней в ванную и вытащила завернутый в промасленную бумагу пистолет «дрель», пузырек с керосином и ветошь. Разобрала оружие и принялась отчищать ветошью, промоченной в керосине, смазку.

Часа два промаялась, все руки измазала и неистребимо провоняла керосином, но зато у нее была теперь штучка покрепче «маргошки». Последнюю Лена тоже почистила от нагара и смазала. Ну и дозарядила на всякий случай.

Душа вроде успокоилась, руки она оттерла все тем же керосином, а после еще и отмыла с мылом. Замотав заряженную «дрель», запасной магазин и глушак в тряпье, Лена запихала все это обратно в сумочку госпожи Чернобуровой, а «марго» под подушку положила. Так, для страховки…

Должно быть, после этого Лена окончательно успокоилась и решила еще вздремнуть. Глаза сомкнулись, и гражданка с несколькими трупами на совести заснула сном праведницы.

Валерия за минувший день умоталась не меньше Лены, даже больше, потому что проснулась гораздо раньше ее, но вот поспать ей как следует не удалось. И в тот момент, когда Лена повторно заснула, на сей раз, чтоб до утра не пробуждаться, гражданке Корнеевой пришлось уже в третий или четвертый раз просыпаться, чтоб отработать за приют, предоставленный господином Цигелем.

На сей раз Валерия принужд„на была улечься животом на стопку из четырех подушек и ухватиться руками за изголовье кровати. Цигель пристроился сзади, уцепившись обеими лапами за ее бедра, и жадно сопел, качаясь. Валерия, хотя ей эта процедура не приносила ничего, кроме лишнего утомления, делала вид, будто вся исходит страстью. Голову откинула, ритмично охала, навстречу толкалась, а сама мечтала только об одном: чтоб этот кабан наконец-то выдохся и заснул. Сейчас, когда он сзади находился, вонь, исходившая от Цигеля, была еще терпима. Но ежели навалится на грудь — это ужас! Когда он в первый раз полез, еще вечером — Леру чуть не стошнило. Потом более-менее притерпелась, но все равно было муторно. Временами ей казалось, будто этот самый Цигель — это просто огромная куча дерьма, на которую натянули шкуру, снятую с облезлой, хотя и достаточно волосатой гориллы, зашили и какими-то дьявольскими чарами заставили двигаться и разговаривать.

Хотя Валерия не раз слышала, что настоящий мужчина должен быть на три четверти обезьяной, и иногда даже соглашалась с этим, но сейчас она, наверно, могла бы любой дуре, высказавшей такое мнение, наплевать в рожу. Нет, ей, вообще-то, нравились мощные, мышцатые, волосатые и коротконогие мужики, малость похожие на обезьян, и звериный запах их пота на нее действовал возбуждающе. Но на Цигеле была тонна жира, ни грамма мышц, а вонял он смесью гнилых зубов и выгребной ямы.