Толстый демон - Роман Артемьев

— Первый концерт самый сложный, — вещал он притихшим подросткам. До шпанят наконец-то дошло, что им действительно предстоит выступать на сцене, отчего они находились в легкой прострации. — От завтрашнего выступления зависит, станут ли нас и дальше приглашать или нам придется искать другую площадку. О неудаче не может идти и речи. Сомнение есть первый шаг на пути к поражению! Ясно вам, дети мои?! Перед нами долгий и тернистый путь, но мы пройдем его и с Божьей помощью сокрушим любого, кто встанет на нашей дороге!

Мозг довольно оглядел паству и перешел к конкретике:

— Даша! С голосом все хорошо? Береги горло, холодного не пей. Максим! Инструменты в порядке? Пусть их с утра привезут, я договорюсь, где их можно сложить и настроить. Остальные репетируют, пока время есть. Боди… Брат Елпидифор, осмотри здание на предмет сюрпризов и с персоналом поговори. Просто чтобы знать, какой у них здесь обычно народ собирается.

— Я помогу, — вызвалась Света, буквально час назад вернувшаяся из Москвы. — У меня здесь брат работает, он со всеми знаком.

— Договорились, — решительно кивнул монах. — Ну разбегаемся.

Понедельник — день тяжелый, а утро понедельника по определению не может быть легким. Мозг и Боди волновались в преддверии дебюта питомцев, Урзал нервничал, пытаясь разгадать коварные планы святых воинов, Алла ехала на работу, размышляя о впустую потраченных выходных. В далекой Италии заметала маленький горный монастырь снежная буря, и беспощадные демоны осторожно накладывали первые целебные заклинания на сородича, плавно ступая по залитому человеческой кровью полу.

Однако для Шурика сегодняшнее утро было особенным и долгожданным.

— Диету, что я прописала, соблюдал?

— Соблюдал.

— Зелено вино али травки чудесные потреблял?

— Да я даже реагенты в сундук спрятал, чтобы чего случайно не нюхнуть.

— С девками блудливыми по ночам гулял?

— Слушай, Славомира, — наконец не выдержал Шурик, — кончай издеваться! Все я делал, как ты сказала. За последний месяц почти двадцать килограммов скинул, даже Алла переживать начала.

— Я не издеваюсь. — Бабка смотрела чистыми честными глазами. — Просто если что пойдет не так, должна же я быть уверена, что на тебя вину свалить могу.

Толстяк насупился, и ведьма довольно захихикала:

— Ладно, хватит уже. Перекидывайся.

— Может, не надо? — В голосе Шурика прозвучала тоска.

— То есть как — не надо? — удивилась Славомира. — Ты чего несешь-то? «Бутон» только в истинном облике и раскрывают, иначе никак. Или острых ощущений захотелось, экстремал?

Парень промолчал, немного помялся и принялся раздеваться, аккуратно складывая вещи на стоящий у стены табурет. К слову сказать, вся мебель в доме Славомиры, несмотря на внешнюю неказистость, отличалась феноменальной крепостью и ломаться отказывалась даже под весом Шурика. Старая ведьма без особого интереса осмотрела со всех сторон стоящего голышом толстяка, задержав взгляд на напузной татуировке. Оживилась бабка, только когда молодой демон вышел на середину комнатушки, тяжело вздохнул и принялся меняться.

Спустя несколько томительных мгновений Ассомбаэль осторожно пригнул увенчанную короткими и острыми рожками голову, опасаясь проломить неловким движением потолок. Комнатка внезапно стала очень маленькой.

Со стороны Славомиры послышалось сдавленное фырканье. Сидела старуха наклонившись, пристально рассматривая пол возле собственных ног, однако плечи ее подозрительно тряслись. Несведущий человек мог бы подумать, что полукровка с трудом сдерживает слезы, однако Шурик точно знал — бесстыжая бабка усиленно пытается не заржать. Ну хорошо, что хотя бы пытается. Некоторые родичи при виде его истинного облика, точнее, некоторых аспектов внешности реагировали намного обиднее.

Наконец дханну надоело, и он поинтересовался:

— Может, хватит?

Если Шурик надеялся подвигнуть Славомиру к действиям, то результата он добился, правда не совсем ожидаемого. Привычное дело. Вместо того чтобы успокоиться, ведьма шустро вскочила с места и пулей вылетела на кухню, откуда сразу донесся громкий жизнерадостный хохот. Судя по стуку и грохоту разбивающейся посуды, бабку просто колотило о стол. Встревоженный кот, доселе с видом завзятого пофигиста наблюдавший за подготовкой к ритуалу, бросил на Шурика укоризненный взгляд и спешно выскочил из комнаты. Спустя минуты две зверь вернулся обратно, уселся на задние лапы и с холодным интересом уставился на дханна.

Примерно так — оценивающе — смотрит повар на петуха, перед тем как отправить того в суп.

В горле у Шурика зародилось предупреждающее рычание, желание встать на четыре лапы в угрожающую стойку стало просто нестерпимым. Нервишки у него и так были натянуты до предела, а бабкино поведение окончательно привело их в раздрай. Кот еле слышно фыркнул, ни на йоту не изменив положения тела. Неизвестно, чем бы закончилось стихийно сложившееся противостояние, не вернись в комнату главное действующее лицо, она же причина повисшей напряженности.

Лицо у Славомиры было просто каменным. Без единой эмоции.

— Я готова приступать, — возвестила она вслух. Вскользь брошенный на Шурика взгляд едва не заставил треснуть нацепленную маску, но старушонка на сей раз с эмоциями совладала и сухим, деловым тоном начала раздавать указания: — Ложись на спину, головой на север. Лапищами старайся не шевелить и уж во всяком разе брюхо не трогай. Я тут пару вещиц иголками пришпилю, так ты их не вырви. Что еще? А, да. Больно будет.

Раздраженный толстяк заскрипел клыками, но полученные указания выполнил.

— Ну… — Славомира немного подумала, пожала плечами и на всякий случай перекрестилась двумя перстами. — Приступаем.

Со стороны обряд выглядел совершенно невпечатляюще. Древняя ведьма неподвижно застыла, протянув руку над лежащим на полу дханном, и вроде бы не предпринимала никаких действий. Зато сам Шурик… Мощные когти вонзились в доски, тело время от времени вздрагивало, не в силах сдержать приступов боли, кожа покрылась бисеринками кроваво-красного пота. Мышцы судорожно сокращались и тут же расслаблялись, словно желая сбросить охватившее их напряжение. Из пересохшего горла вырвался странный, ни на что не похожий клекот. Где-то вдалеке Алла куталась в толстую шаль, не понимая причин внезапного озноба, безуспешно пытаясь избавиться от странного чувства утекающего тепла.

Ведьма опустила руку, пошатнулась, сделала пару шажков назад и устало оперлась на стол.

— Все. — Она с усилием потерла лицо. — Проверяй.

Дханн минут пять лежал неподвижно, судорожно дыша и опасаясь шевелиться, затем осторожно поднял голову и посмотрел на живот. Рисунок-татуировка изменился. Толстяк облегченно откинулся назад, будто вслушиваясь в себя, затем по губам его расползлась довольная и радостная улыбка. Хотя, конечно, человек при виде такой гримасы бежал бы быстро и долго.