Абарат - Клайв Баркер

— Да полно тебе, Женева, — с набитым ртом урезонил ее Макбоб. — Можно подумать, у нас нет других забот. Ты лучше скажи, как нам дальше-то быть.

— Ты о чем?

— Да о нем, — и он кивнул в сторону Джона Хвата. — Вернее, о них, если уж на то пошло. Боюсь, они нас того и гляди покинут.

— Знать бы, куда можно обратиться за помощью, — вздохнул Том. — Если верить «Альменаку», на этом острове нет городов. Так что все лекари, если они тут имеются, живут в лесах. Церквей здесь немало понастроено, но Клепп пишет, что они по большей части закрыты.

— На острове есть еще Якорный дворец, — напомнила ему Женева. — Возможно, там кто-нибудь живет...

— А далеко отсюда до него? — спросил капитан Макбоб.

— Сам погляди. — И Том раскрыл «Альменак» на той странице, где была изображена карта Частного Случая, так, чтобы всем было ее видно. Он указал на бухту в северо-западной оконечности острова. — Мы сейчас где-то здесь. А дворец вон там. До него шагать не меньше двух дней, а то и больше, если местность холмистая.

— Так оно и есть, — кивнула Женева. — Весь остров усеян холмами и пригорками. Но мы ведь понесем Хвата на руках.

— А разве его можно переносить на такое расстояние? — усомнился капитан.

— Не знаю, — Женева помотала головой. — Я ведь не лекарь.

— Как и мы все, к сожалению, — отозвался Том. — Что до меня, я считаю, что нести его в такую даль опасно. Но еще хуже оставить тут — дожидаться неизвестно чего.

И вдруг все они как по команде оторвали глаза от карты и взглянули вверх. Ветер, внезапно налетевший на остров неведомо откуда, всколыхнул пышную листву на деревьях, в тени которых они укрылись от зноя, и принес с собой звуки какой-то странной, мелодичной песни без слов. Ее тянули сотни шелестящих голосов.

— Мы не одни, — тихо произнес капитан.

Было что-то завораживающее в грустном напеве, который долетал до их слуха.

— Змеи, — отрывисто бросила Трия.

— Что? Змеи? — Капитан не поверил своим ушам.

— Она права, — кивнул Том. — Здесь на острове полным-полно красно-желтых змей. Их называют бессонными. Они умеют петь. Так сказано в «Альменаке».

— Не припомню, чтобы на Частном Случае водились змеи, — заявила Женева.

— Ну как же ты не помнишь, — заспорил с ней Том. — Ведь это принцесса потребовала, чтобы их сюда доставили...

— Для свадебной церемонии.

— Верно. И Финнеган привез их с Окалины, где они живут с древнейших времен. Они тут прижились. Клепп упоминает, что они все разбежались кто куда после... того, что произошло на свадьбе. На Частном Случае врагов у них не оказалось, и они расплодились здесь во множестве. И теперь их тут не счесть.

— А они не ядовитые? — спросила Трия, впервые за все время выказав хоть какой-то интерес к окружающему миру, чем немало удивила остальных.

— Вовсе нет, — поспешил заверить ее Том. — И притом очень даже благовоспитанные создания, насколько мне известно. И вдобавок музыкальные.

Капитан с улыбкой покачал головой:

— Чего только не бывает на свете! А о чем это они распевают? Просто мурлычут себе под нос всякую бессмыслицу?

— Нет, — возразил Том и, раскрыв «Альменак» на нужной странице, стал читать вслух: — «Песня, которую поют бессонные змеи, в действительности являет собой одно-единственное слово, самое длинное из всех, составляющих древнейший язык этих живых существ. И длина его такова, что любой из индивидуумов, произнося его на мотив определенной мелодии непрерывно в течение всей своей жизни, так и не успевает дойти до конца».

— Самый нелепый из «клеппизмов», какой мне доводилось слышать, — фыркнула Женева. — Откуда, интересно, эти змеи его узнают, если оно такое длиннющее?

— Ну мало ли, — усмехнулся Том. — Может, оно у них врожденное, как и многие инстинкты.

— Врожденная песня, — с сарказмом произнесла Женева. Том обезоруживающе улыбнулся.

— А что? Чем тебе не нравится такая идея?

— Даже если она мне понравится, — парировала Женева, — это не прибавит ей достоверности.

— Да брось! Иногда нелишним бывает воспринимать то, что вокруг происходит, не одной только головой, но еще и сердцем, Женева.

— И что, по-твоему, это изменило бы? — воительница негодующе засопела.

— Ну ладно тебе, забудь!

Но Женева рассердилась не на шутку.

— Нет уж, не увиливай от разговора. Сперва делаешь какие-то намеки, а после...

— Да я и не думал ни на что намекать! Полно тебе, в самом деле...

— Да?! А что же тогда, по-твоему...

— Не смей так со мной!

— А ты не смей...

— Замолчите, вы оба! — всхлипнув, крикнула им Трия. — Лучше посмотрите, что с ним!

Пока Том и Женева препирались, в состоянии Хвата и братьев произошло значительное ухудшение. Они часто и тяжело дышали, лбы почти всех голов покрылись испариной.

— О, боги! — Том отбросил в сторону «Альменак» и склонился над братьями, которые лежали на самодельном тюфяке из цветов и листьев. — Мне это совсем не нравится, право слово!

Он положил ладонь на пылающий лоб Хвата, глаза которого судорожно двигались из стороны в сторону под сомкнутыми веками. Щеки больного пылали, хриплое дыхание становилось все более неровным.

В довершение ко всему случившемуся за столь недолгий срок (неожиданно налетевшему ветру, ссоре между Женевой и Томом, звукам змеиного пения) капитан, с тревогой подняв глаза к небу, отрывисто сказал:

— Похоже, нам надо не мешкая перетащить все припасы в укрытие.

Ему не потребовалось ничего объяснять остальным. Пока он произносил эти несколько слов, солнце скрылось за тяжелой грозовой тучей, а ветер, дувший с моря, усилился настолько, что с веток стали срываться и падать на землю пышные цветы.

Все бросились к припасам наперегонки друг с другом, но, как они ни торопились, опередить муссонный ливень им не удалось. Сперва с небес сорвалось всего несколько крупных капель, но затем, через считанные мгновения, вода хлынула вниз потоками, с неистовым шумом, который заглушал все и вся. Теперь, чтобы слышать друг друга, им приходилось кричать.

— Ты и я, Том! — проревел капитан. — Потащим Хвата вдвоем!

— Куда ты его вздумал перенести? — гаркнул в ответ Том.

— Да наверх, куда же еще!

И Макбоб кивком указал ему на невысокий холм позади купы деревьев.

Дождь лил с такой силой, что вниз по холму тотчас же потекли ручейки воды, смешанной с красновато-коричневой землей, которые несли к морю листья, обломки веток и цветы. Вокруг импровизированной постели Хвата воды было уже по щиколотку.

В темном небе блеснула молния, через несколько секунд раздался оглушительный удар грома, и, словно повинуясь этому сигналу, дождь еще усилился. Казалось, он вот-вот смоет с земли все живое.