Последний танец Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Нет, подвластны! – отрезал лорд-канцлер Томас Бромли. – Вы жили под их защитой и, следовательно, обязаны признавать их.

Мария тихо рассмеялась:

– Я прибыла в Англию, надеясь получить помощь от Елизаветы, а вместо этого меня заключили в тюрьму. Английские законы не обеспечили мне защиту и не принесли никакой пользы; к тому же никто из англичан не удосужился объяснить мне их смысл. Должно быть, они очень странные.

– Ваши королевские прерогативы не дают вам никаких преимуществ в Англии, – сказал Сесил. – А если вы не придете на суд, это не будет иметь никакого значения. Вас просто будут судить in absentia[26].

– Даже так? – пробормотала она. – Меня осудят, даже если я не явлюсь на суд? Как ловко вы поворачиваете законы в свою сторону! Я умоляла о том, чтобы меня выслушали. Двадцать лет я просила о возможности поговорить с Елизаветой и ответить на вопросы перед свободным парламентом. Но предстать перед тайным трибуналом… чего вы так боитесь, о чем могли бы узнать другие люди?

Сесил, который на самом деле страшился ее аргументов и упрямства, едва не вышел из себя:

– Не беспокойтесь, ваши слова услышат во всей Англии, и они станут известными. Вы еще пожалеете, что они не остались в тайне!

Сэр Кристофер Хаттон неожиданно вмешался в дискуссию. Мария видела, как состарился этот красавец с тех пор, как приехал в Шотландию на крещение ее сына. Крещение…

– Если вы не придете на суд, то люди подумают, что вы скрываете постыдные вещи. Если вы невиновны, вам нечего страшиться. Но, избегая суда, вы навсегда запятнаете вашу репутацию.

– Я предпочту тысячу раз умереть, чем признать себя подданной королевы Англии в каком бы то ни было отношении, – ответила Мария. – Таким образом, я не могу подчиниться английским законам без ущерба для себя, моего сына, короля Якова, и остальных суверенных монархов. Я не признаю законов Англии; я не знаю и не понимаю их. Что касается суда, то я нахожусь в одиночестве и лишена советников и представителей. Все мои документы и записи были отобраны, поэтому я даже не могу подготовиться к собственной защите. Это вы можете использовать мои бумаги против меня, я лишена права пользоваться ими для защиты.

– Суд по обвинению в государственной измене не предусматривает советников для обвиняемого, – сказал Бромли.

– Достаточно, – заключил Сесил. – Выслушайте слова, с которыми королева обращается лично к вам. Она предвидела ваши возражения и упрямство. «Вы разными способами планировали лишить меня жизни и погубить мое королевство, ввергнуть его в кровопролитие».

Мария ахнула. Слова были простыми, грубыми и больше походили не на обращение одного монарха к другому, а на обращение хозяина к непокорному рабу.

– Никакого приветствия? – спросила она.

– Нет. Ни приветствия, ни титулов.

Поистине обращение хозяина к рабу.

– «Я никогда не совершала злоумышленных действий против вас, – продолжал Сесил. – Напротив, я заботилась о вас и охраняла вашу жизнь так же ревностно, как и мою собственную».

Мария указала на тесную, темную комнату.

– Вот как она заботится обо мне? – спросила она.

– «Ваши вероломные деяния будут доказаны перед вами и станут очевидными. Однако я хочу, чтобы вы держали ответ перед дворянами и пэрами этого королевства, как если бы я сама присутствовала на суде. Таким образом, я требую и повелеваю вам держать ответ перед судом, ибо меня известили о вашем высокомерии, – прочитал Сесил. – Ведите себя откровенно, и вы удостоитесь большей милости от меня».

Он поднял документ и медленно повернул его, чтобы все могли видеть. Мария посмотрела на обращенные к ней лица.

– Это собрание уже осудило меня и заранее приговорило к смерти, однако я заклинаю вас обратиться к своей памяти и помнить о том, что мир больше, чем Англия! – воскликнула она. – Напомните об этом вашей королеве!

Когда они ушли, Мария позвала Джейн.

– Пожалуйста, принеси мне теплую повязку, – попросила она. – У меня ужасно разболелась голова.

– Простите, но я невольно подслушивала, – сказала Джейн.

Мария улыбнулась:

– Так и было нужно. Мне бы хотелось, чтобы Елизавета сама услышала мои слова вместо искаженного повторения.

– Они вели себя очень грубо.

– Да, как и предполагалось. Ты же понимаешь, Джейн, что они не позволят мне остаться в живых. Я знаю это и готова к этому. – Мария со вздохом откинула голову, и Джейн положила ей на лоб согревающую повязку. – Молюсь о том, чтобы мужество не изменило мне. Легко быть храброй в своих покоях; каждый человек герой, когда смотрит в зеркало.

– Значит, вы придете на суд? – Джейн принялась массировать ей голову, чтобы тепло лучше проникало внутрь.

– Да. Но не по требованию закона, а из высших соображений. Я должна наконец высказаться; я не собираюсь молча ложиться в могилу, которую они приготовили для меня. – Она снова вздохнула. – Мое мужество всегда имело физическую сторону – бежать, скакать, сражаться. Такое мужество приходит от гнева и горячей крови. Здесь требуется мужество иного рода. Умоляю тебя, что бы ни случилось, расскажи мою историю, когда покинешь это место. Не дай моим словам и поступкам сгинуть бесследно.

Джейн содрогнулась:

– Не хочу даже думать об этом. Вы так спокойно говорите о своей смерти!

– Единственный раз в жизни я могу предвидеть будущее. Я знаю, они хотят окружить меня стеной молчания, и намерена воспрепятствовать этому. Я происхожу из старинного и почетного рода, поэтому моя смерть должна быть достойна моей крови.

«Даже если я не всегда жила так, чтобы быть достойной ее», – добавила она про себя.

Вечером перед судом Мария провела целый час в молитвах, а потом послала за отцом Депре. Когда пришел старый священник, она взяла его за руку и отвела в один из крошечных альковов.

– Благословите меня, – попросила она. – Укрепите мои силы для завтрашнего дня.

– Хорошо, – ответил он. – Не беспокойтесь о том, что вы скажете или не скажете. Поверьте, в нужный момент слова придут к вам.

– Я боюсь. – Ее руки были холодными, и она знала, что проведет эту ночь без сна. – Боюсь, что меня заставят предать себя, мою веру и королевскую кровь. Ведь на самом деле меня обвиняют именно в этом. – Она дрожала всем телом. – Именно эти вещи нестерпимы для них! И я буду одна перед множеством обвинителей.

– Не одна, – возразил священник. – Он будет там, рядом с вами.

– Если бы я на самом деле могла опереться на Него… Мне хочется, чтобы там было нечто вещественное. – Она стиснула руки и вонзила ногти в ладони, как будто хотела привыкнуть к боли. – О, отец, я совершала такие ошибки! Однако каждый мой выбор был сделан с лучшими намерениями. Я руководствовалась ограниченными знаниями, которые имела в то время. Я знала, что мне следует выйти замуж, и полюбила Дарнли, в чьих жилах текла королевская кровь, что делало его приемлемым для шотландских дворян. На бумаге он выглядел идеальным мужем, но я ничего не знала о нем…