Прекрасная колдунья - Патриция Райс

Зная, что сейчас она мыслит неясно, Эйлин была благодарна Господу за то, что вообще может думать. Она сделала няне знак подать ей письменный прибор, который лежал на комоде. Когда маркиза впервые обнаружила его, то заметила, что чернила в нем почти высохли, бумаги, кроме небольшого клочка на самом дне, не было, а перо было в ужасном состоянии, и писать им не представлялось возможным. Но у Эйлин было собственное перо, которое она нашла на кухне, и в ее душе вспыхнула искорка надежды. Возможно, ей удастся…

Эйлин аккуратно добавила в чернильницу несколько капель воды из лохани для умывания и потрясла ее, молясь про себя, чтобы из всей этой затеи хоть что-нибудь вышло. Затем она опустила кончик пера в чернила и задумалась.

Маркиза не представляла, что написать. Даже в лучшие времена она не обладала красноречием, а в теперешнем положении в голову приходило только имя ее мужа. Эйлин отчаянно захотелось, чтобы сейчас он оказался рядом с ней, и она поняла, что нужно писать.

«Приведите лорда Шерборна. Награда». Кроме этих слов, на малюсеньком клочке бумаги ничего не поместилось: рука Эйлин тряслась, поэтому буквы получались крупными. Теперь Эйлин молилась только об одном: чтобы этот человек у дерева умел читать.

Все еще сражаясь со сном, Эйлин велела кормилице подать ей камень. Оторвав длинную тонкую ленточку от своей нижней юбки, она крепко привязала записку к камню. Пока все шло хорошо, но теперь нужно привлечь внимание этого мужчины, стоящего в лесу. Маркиза посмотрела на тяжелый камень в своей руке, затем перевела взгляд на окно. Попытаться встать с кровати, открыть окно и бросить вниз камень – все это казалось ей сейчас невозможным.

Когда Эйлин снова начала подниматься, кормилица наконец поняла ее замысел. Взяв камень из рук леди, она принялась открывать старое покоробленное окно, навалившись телом на тяжеленную раму, и оно с жутким скрипом поддалось. Женщины в ужасе замерли, ожидая самого ужасного: скрип был таким громким, что мог бы поднять и мертвого. Но никто не вошел в комнату. Тогда маркиза вместе с няней попытались открыть окно пошире. Наконец оно открылось настолько, что кормилица смогла высунуться из него.

– Я хорошо бросаю, миледи, – прошептала она. – Вы хотите, чтобы я в него попала?

– Просто привлеки его внимание, – попросила Эйлин.

Тяжелый камень попал ничего не подозревающему мужчине прямо в спину, и женщины услышали, как он, выругавшись, обернулся в надежде увидеть своего обидчика.

Лунный свет осветил его лицо, и Эйлин буквально задохнулась от счастья. Тедди! В черном парике, облаченный в короткий кожаный жилет поверх рубашки, он оставался все тем же бездомным музыкантом, который, подобно странствующему менестрелю, всюду следует за Дрейком. Не заметив рядом с собой ни одной живой души, он посмотрел наверх, прямо в окно, за которым стояла Эйлин.

Маркиза не поняла, увидел он ее или нет, но ей показалось, что Тедди послал ей воздушный поцелуй, после чего, наклонившись, поднял камень и скрылся между деревьями. Осознав, что Дрейк может быть где-то поблизости, Эйлин попыталась стряхнуть с себя оцепенение, сковывавшее ее движения. Пришло время сделать следующий шаг. Прежде чем появится Дрейк, нужно вынести детей из дома. Они – самая легкая мишень для Эдмунда. Повернувшись к кровати, она ухватилась за простыню. Медленно и осторожно вытянула ее из-под спящих младенцев, так что они оказались лежащими прямо на голом матрасе.

Не совсем понимая, что задумала ее хозяйка, няня помогла Эйлин разорвать простыню на длинные узкие полосы и связать их между собой. Соорудив из покрывала своего рода люльку, в которой можно было бы опустить детей на землю, Эйлин привязала к ней скрученную из простыни веревку.

Никто не появился в комнате, хотя они и шумели. Эйлин подумала, что нужно осторожно спуститься вниз и посмотреть, уехал ли Эдмунд. Но она сомневалась, что это ей под силу. Усилием воли она заставляла себя держаться, потому что ее тело все еще находилось во власти зелья. Юной маркизе движения давались с большим трудом, сильная головная боль не давала ей трезво мыслить.

Приготовив все к тому, что она задумала, Эйлин вдруг почувствовала непреодолимое желание опуститься на кровать рядом с мирно посапывающими детишками и заснуть. Скоро придет Дрейк, и тогда все будет хорошо. Ей просто нужно отдохнуть. Хоть немного. Совсем чуть-чуть…

Резкий свист под окном привел ее в чувство, напомнив о том, что нужно завершить начатое. Маркиза осторожно выглянула в окно, стараясь разглядеть прячущиеся в подлеске фигуры. Все они одеты как цыгане. Она видела их черные, отливающие синевой волосы, темные жилеты, из-под которых выглядывали широкие белые рукава рубашек. Один из них, у которого на голове была широкая красная повязка, неотрывно смотрел наверх, прямо в окно. Очевидно, он был у них главным, потому что давал указания окружавшим его людям. Присмотревшись, Эйлин узнала его по упрямому, торчащему вперед подбородку, широким плечам, гордой осанке. Сомнений не было. Это Дрейк. Эйлин почувствовала огромное облегчение.

Она высунулась из окна, чтобы поприветствовать его, но он даже не улыбнулся в ответ. Эйлин отвернулась от окна и попросила кормилицу принести детей. Все это время Дрейк с хмурым видом ждал, пока она снова выглянет. Он был в гневе, но Эйлин, как ни странно, страха не чувствовала вообще.

Когда женщины принялись опускать из окна два больших свертка, Дрейк тут же сообразил, что в них. С величайшей тревогой наблюдая за ними, он сделал знак двум скрывавшимся в кустах мужчинам подойти. Эйлин задумала просто безумство! В любую секунду в комнату мог ворваться Эдмунд. Веревки могли оборваться. Да в конце концов, стоило ребенку пошевелиться, и он вывалился бы на землю! Дрейк, тихо выругавшись, принялся терпеливо ждать, когда свертки опустятся достаточно низко, чтобы их можно было взять.

Наконец ему удалось дотянуться до первого младенца. Это был Ричард. Когда счастливый отец с величайшим облегчением прижал к себе свое ничего не подозревающее чадо, малыш тихонько запищал. Эйлин, сверху наблюдая за этим счастливым воссоединением, чувствовала при этом странную отчужденность. Выражение на лице Дрейка, когда его сын высунул малюсенькую ручонку и со всего размаху стукнул отца по носу, должно было вызвать слезы умиления, но вместо этого Эйлин чувствовала лишь горечь полного одиночества.

Дрейк передал сына стоящему сзади мужчине и протянул руки ко второму ребенку. Георг был гораздо больше Ричарда. Он был настолько подвижным, что кормилице пришлось завязать его в покрывало, чтобы он не мог нечаянно вывалиться из своей «люльки». Наконец Дрейк схватил малыша и, распутав его, бросил импровизированную веревку на землю.

Теперь, когда дети были вне опасности, силы Эйлин куда-то улетучились, и на нее навалилась такая усталость, что девушка без сил легла на подоконник. Чтобы привлечь ее внимание, Дрейку пришлось снова свистнуть.

– Сколько их? – Вечерний ветерок донес до ее ушей его тихий шепот.

Странно, но даже сейчас она ясно понимала, кого он имеет в виду. Эйлин медленно сложила пальцы, чтобы показать, что их двое. Ее сын теперь в безопасности, а больше ничего не имеет значения. Веки девушки тяжело закрылись, но было еще кое-что важное, что она должна была сообщить своему мужу.