Солдаты Омеги - Виктор Глумов

Когда грузовик завелся и Кир собрался уже вздохнуть свободно, прискакал бледный, взъерошенный радист, отдал честь и сказал, что капитана вызывает командование. Кир метнулся к машине связистов, ожидая очередное уточнение, но получил приказ ехать после захода солнца на ближайшую ферму и выполнять чужую работу: грузить диких на машины и везти в гарнизон. Кроме того, его предупредили, что население может оказать вооруженное сопротивление. Дескать, он ближе всех к ферме, а завтра будет поздно. Он, боевой офицер, должен мараться о вшивых диких! Излив ярость на радиста, Кир передал распоряжение офицерам и занял свое место в танкере.

* * *

Торговый городок был объят паникой. Темнело. Жители метались по центральной площади, по обыкновению расположенной у колодца. Поселок назывался Малые Пыли и по меркам Пустоши считался богатым. Дома построены из камней, перемазанных глиной, на крышах коричневато-красная черепица. Здесь имелись мельница, кузня, гончарня, конюшня и небольшой манисовик.

Бабы и даже суровые мужики плакали. Никто не видел, как обливался слезами староста Молот, гладил кузню, которую строил собственными руками. Как рыдал старый мельник, прощаясь со своим детищем.

Черноволосая красавица Надин бродила от дома к дому, надеясь увидеть любимого. На нее пялился нескладный юнец с лицом, изуродованным прыщами, и думал, что скоро она будет принадлежать ему.

Избранник Надин, плечистый шатен со шрамом на щеке, наблюдал за девушкой из окна, хотел выбежать, затащить ее в дом, рассказать, что скоро нагрянут омеговцы, но боялся прочесть упрек в ее глазах. Он верил, что благородные офицеры никому не причинят вреда, казнят тирана и восстановят справедливость.

Догорал закат, и мутные стекла, отражая багрянец, отливали кровью.

Колонна из трех грузовиков и пяти танкеров уже подползала к поселку. Молодой командир роты, поигрывая кинжалом, готовился к предстоящей схватке с врагом, который наконец обрел лицо.

* * *

В вечернем воздухе прогремел колокол. Макс сразу догадался, что это значит, уселся за стол и подпер голову руками.

— Что там? — спросил отец.

— Наверное, омеговцы за платой приехали, — отмахнулся Макс, но не смог побороть любопытства и прилип к окну, откуда просматривалась площадь у колодца.

Почти стемнело. Туда-сюда метались фигуры. Кто это, в сумерках было не разобрать. «Омеговцы! Спасайся!» — доносилось отовсюду. Макс рассчитывал, что прибудет команда Хвата, наведет порядок, и теперь наконец успокоился: свершилось, сержант предупрежден, он не допустит несправедливости.

Заскрежетали ворота, и во двор, сверкая фарами, въехала колонна. Возгласы утонули в реве двигателей. Вскоре по площади забегали люди в черном, одинаковые в сгущающейся темноте. Включили прожектор на дозорной вышке — луч ударил по глазам, на миг ослепив, залил площадь, освещая темные углы.

— Выходим из домов по одному, — приказали по громкоговорителю, — с поднятыми руками. Все, кто останется в помещении, будут расстреляны без разбирательств!

— Что случилось? — насторожился отец.

— Не знаю, сейчас разведаю. — Не глядя на него, Макс бросился на улицу, прикрыл глаза и замешкался, ослепленный.

Его тотчас ударили под ребра, куда-то поволокли. Когда он привык к свету, понял, что стоит в первых рядах у колодца, а вокруг люди в черных бликующих шлемах, с автоматами. Который из них Хват? Где его искать, чтобы напомнить об отце, который не может ходить?

Макс заприметил стройного офицера, отдававшего распоряжения, и шагнул вперед. Дула автоматов тотчас повернулись в его сторону.

— Отец в доме, он калека, не может выйти, — сказал Макс, но голос утонул в грохоте двигателей и женских возгласах.

Пришлось кричать, только никому не было дела до его беды.

— Бабы — налево, — распорядился капитан, — оружие сдаем, быстро! Считаю до ста. Кто не подчинится — будет расстрелян. Вы, свиньи, и так мне весь отдых испортили! Взвод! — крикнул он себе за спину; что там, Макс не видел — прожектор бил в глаза. — Прочесать дома. Продовольствие — на склад, трусов — стрелять!

Возле Макса начали собираться женщины, оттесняя его ближе к колодцу и главному омеговцу. Макс заметил Надин, схватил за руку, сжал ее ладонь и шепнул на ухо:

— Не волнуйся, все обойдется!

Напуганная девушка прижалась, вцепилась в плечи мертвой хваткой. Ее мать и младшая сестра, всхлипывая, стояли поодаль. Рядом с ними топталась рыженькая Яна, младшая дочь Молота. Бабы боялись даже голосить, сбились в кучку и тряслись. Вскоре все женщины собрались возле дома старосты, мужчины теснились ближе к воротам, только Макс все никак не мог разжать объятия и выпустить Надин. Сейчас его, как скотину, загонят в кузов и повезут на войну. Удастся ли снова увидеть любимую?

— Я вернусь, — шепнул он, отстраняясь, — обязательно вернусь. Обещаю.

Руки Надин были холодными и влажными.

Чтобы не упускать ее из виду, Макс остался с краю толпы, хотя все старались проникнуть в середину — думали, что так безопаснее.

— Свиньи! — крикнул в громкоговоритель главный омеговец и сплюнул под ноги. — Вы решили бежать, когда узнали, что нужна ваша помощь. Мы охраняем вас, отгоняем банды, волков, а вы… Вы не люди — некроз! И жизни не достойны!

Осознавая происходящее, Макс все больше покрывался холодным потом. Молот был прав. Что будет теперь, когда в деревне хозяйничает чужак?

На расстеленный брезент, куда односельчане побросали оружие, омеговцы, обыскивающие дома, сволакивали припасы. Грохнул выстрел, ему ответила автоматная очередь с северного конца деревни, от хлева. Перекрывая рев и грохот, завизжала баба.

Вернувшиеся с добычей солдаты выстраивались по обе стороны от капитана.

Два омеговца за волосы приволокли Алису, младшую жену Молота, швырнули на землю. Следом за ними, заливаясь плачем, семенил ее малыш. На скуле Алисы наливался кровоподтек.

Главный махнул омеговцам и стянул шлем. Повернулся к пленным и крикнул в громкоговоритель:

— Руки за головы. Двигаемся к воротам колонной по двое. Живо!

Мужики зашевелились, сцепили руки на затылках и попытались построиться. Макс сообразил, что не сдал пистолет, и ему отчаянно захотелось застрелиться.

* * *

Подъезжая к деревне, Кир велел своим людям приготовиться к бою и надлежащим образом облачиться. Но вопреки ожиданию, перед ними открыли ворота. Неужели ложная информация? Если так, радиста следует четвертовать.

Колонна двинулась за ограждение, и, разглядев брошенные в спешке вещи, Кир понял, что дикие не собирались воевать, они хотели сбежать по-тихому, выгрести запасы, а когда война закончится, вернуться и зажить как прежде. Жировать на чужой победе. Пустить корни в обновленный мир.

Кир встал посреди вонючей площади, напоминающей помойку, дикие сбились в кучу, уже готовые принять смерть. Он с удовольствием перестрелял бы всех, но ему приказали привезти мужиков для дальнейшей службы в гарнизон. Любую команду дикие выполняли безропотно: побросали оружие, кое-кто оказал содействие и выдал, где у соседей тайники с продуктами. Низкие твари, не достойные жизни. Как ни печально, руководство ошибается, рассчитывая выбить из них придурь.