Пыль у дороги - Алёна Рю

class="p1">Закончив допрашивать Эриал Найт, они вышли на улицу. Время шло к полуночи, и Тирк чувствовал себя таким вымотанным, словно весь день мешки таскал. От свежего воздуха полегчало лишь отчасти.

Найдер терпеливо дежурил у входа в тюрьму.

– Всем надо быть начеку, – сказал Грэй. – Вели удвоить стражу, мы им заплатим.

– Да, капитан, – Найдер отправился к главному тюремщику.

Морщась от боли, капитан забрался в седло. Тирк последовал его примеру.

– Что будем делать с ней дальше? – спросил он.

– Отвезем в Толлгард, – ответил Грэй. – Петро писал, что ею заинтересовались. Так что оформим, как положено, и одной проблемой меньше.

– А Корд? Она его, похоже, правда любит. Вот он – не знаю.

– Сегодня и выясним, – капитан толкнул лошадь в бока, и та лениво пошла вперед, цокая копытами по брусчатке. – Не переживай, – добавил он, когда Тирк с ним поравнялся, – в мире еще много девчонок.

– Уверен, она пыталась соблазнить меня намеренно, – проговорил он.

Грэй улыбнулся краешком рта.

– А потом раскрылась бы и предложила вместе бежать на восток.

Тирк нахмурился, чувствуя, что его пытаются поддеть.

– Хочешь сказать, она искренне?

– Ничего я не хочу сказать, – он снова пришпорил лошадь, и та перешла на рысь.

И однако ж, была в словах Грэя какая-то правда, подумал Тирк. Может, слишком жестко он с ней? Оно-то, конечно, сработало, но все же...

Иногда он завидовал капитану – того не посещали сомнения.

* * *

Загир зачерпнул в ладони холодной воды и ополоснул лицо. Удивительно, но он и сам не заметил, как вдруг протрезвел. Нашта дала полотенце.

– Еще раз спасибо вам, – сказала она. – Никто, кроме вас, не заступился.

– По-моему, то, что произошло, – ответил он, поднимая голову, – это своего рода знак. Вам так не кажется?

– Вы опять говорите мне «вы», а ведь когда-то, помните, мы договорились, что будете обращаться на «ты», – она покачала головой.

– Хорошо, я постараюсь. Ну, так ты не думаешь, что все не случайно?

– Вы верите в знаки?

– Порой в них невозможно не верить, – Загир еще раз ополоснул лицо.

– Может, вы и правы, – задумчиво ответила Нашта. – Я уже сама не понимаю, зачем это делаю. Иногда бывает так одиноко…

– А может, тебе одиноко именно поэтому? – лекарь заглянул ей в глаза.

– Что вы хотите сказать?

– Ты любишь телом, не любя душой. Поэтому тебе кажется, что ты в окружении людей и мужчин, но душа твоя для них закрыта, ей одиноко, потому что нет рядом близких и действительно любимых.

– Я подумаю об этом, – она улыбнулась. – Пойдемте, угощу вас чем-нибудь за счет заведения.

– Только если посидишь со мной.

– Разумеется, – она открыла дверь, и они вышли в зал.

Нашта попросила принести им пирога и устроилась напротив старого лекаря. На самом деле он не был так уж стар, через несколько месяцев ему исполнится только пятьдесят, но думать о нем иначе, как о старце, она не привыкла. Его седая голова и борода только укрепляли это впечатление.

– Давно хотела спросить у вас, – начала Нашта, не зная, о чем еще можно с ним говорить. – Почему вы решили восстановить Ланкас, и почему через такие жертвы?

– Я не хотел жертв, – ответил Загир. – Я мечтал об идеальном городе, где царили бы доброта, свобода и честь. Когда-то мне казалось, что я жил в подобном месте, но война унесла жизни этих достойных людей. Я не понимал раньше, что город – это не дома, это люди. И отстроить разрушенное заново вовсе не означает вернуть ту теплоту, которую излучали люди, некогда здесь жившие. Да и к тому же я не просил у его величества никого загонять сюда силой, я тогда даже не подумал об этом. И вот теперь расплачиваюсь. Пытаюсь быть хорошим лекарем, но городу это не помогает. Вчера снова кого-то повесили за подстрекательство к мятежу, и я даже догадываюсь, кто именно его изловил...

– Ну, в том, что мы плохо живем, вы не виноваты, – возразила Нашта. – Мы сами должны были превращать Ланкас в уютный город. Говорят же, что не место красит человека, а человек место. Не тюрьма же это, в конце концов. По мне – так тут все есть, кроме столичной напыщенности.

– Приятно слышать, спасибо, – Загир поцеловал ее руку.

Нашта смутилась. И хотя у нее бывали мужчины и его возраста, ей вдруг показалась, что она маленькая девочка, с которой заигрывает большой взрослый дядя. Стало не по себе.

– Ладно, спасибо вам еще раз, но мне уже пора, – она встала. – Элисон что-то давно не видно.

– Погоди, у меня тоже вопрос. Последний.

– Хорошо, – она выдохнула и села.

– Скажи, – Загир опустил глаза, слова давались ему с трудом, но если он не заговорит об этом сейчас, то другой возможности может и не представиться. – Я когда-нибудь… ну, или вообще, в будущем…

Она терпеливо ждала, пока он продолжит.

– Я мог бы тебе понравиться… как мужчина?

Нашта молча уставилась на лекаря. Она не могла поверить своим ушам. Вот он, Загир Луаргтон, человек, говорящий о чести и еще минуту назад предупреждавший о знаках, вдруг спрашивает такое.

Она вспомнила, как он смотрел на нее вечерами, и в его взглядах было не только осуждение, и как кухарка сплетничала. Все становилось на свои места.

– Неужели, – воскликнула Нашта с ноткой истерики. – Неужели я не могу быть интересна как человек? Неужели все видят во мне только женское тело? Почему?

Загир растерялся.

– Послушай, я не хотел тебя обидеть. Забудь об этом, ладно?

– И вы, даже вы думаете обо мне только как о привлекательной и доступной, – она встала.

– Ты красавица, но я… я не думал, что это обидит тебя.

– Вы не думали, и я не думала, – Нашта сделала шаг в сторону, нервно качая головой. – Все не думали…

– Ну, успокойся, – Загир встал, и хотел было взять ее за руку, но она увернулась.

– Простите, – смахнув слезу, Нашта устремилась к лестнице наверх. Ей нужно было побыть одной. Лекарь не стал догонять, снова сел на свое место и подпер щеку