Щепотка пороха на горсть земли - Дарья Андреевна Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В парилке Дмитрий пролежал долго, до тех пор, пока уже стало невозможно бороться со сном, а из тела ушло всякое воспоминание о недавнем промозглом холоде. Буквально вывалился в предбанник в клубах пара и с фонарем в руке — отыскать свечи он не удосужился и планировал сделать это сейчас.
Однако свечи нашлись и без него, пара горела на столе в простом глиняном подсвечнике — листовидной плошке с парой рожков. Помимо свечей нашлась и та, кто их зажгла; Анна сидела на краю лавки босая, в штанах и блузке навыпуск, сцепив руки на коленях. Дмитрий в растерянности замер на пороге, не сразу сообразив, как нужно поступить — прикрыться, потому что оно вроде неприлично как-то, но чем, да и есть ли смысл после сегодняшнего?..
— Джия велела тебе выпить вот это, — Анна подскочила, неловко подвинула по столу большую глиняную кружку. — И вот тут что-то переодеться, я не посмотрела. Я твои вещи собрала, они грязные все, но… в общем, вот. Меня тоже отправили в баню греться…
Дмитрий слушал ее растерянно, слишком непривычно было видеть эту решительную девушку в таком смятении. Ну ладно там, у оврага, страху натерпелась, а сейчас чего? Только к концу ее короткой сбивчивой речи он опомнился, закрыл дверь в парилку, отошел от нее и сказал только:
— Спасибо.
Анна кивнула, торопливо скинула одежду и, подхватив фонарь, юркнула в парилку, не поднимая на мужчину глаз. А Дмитрий, еще пару секунд постояв, сел к столу, подвинулся в угол и подтянул к себе кружку. Чистую одежду, подумав, трогать не стал, сначала надо отмыться от пота и этого угля проклятого, откуда он вообще там взялся и зачем?.. Что его, выходит, колдун с прииска таскал? И узоры еще шаманские оттереть бы, которые размазались и выглядели теперь словно потеки крови — своей ли или чужой. Хорошо, зеркала в бане не было, потому что Косоруков справедливо подозревал: рожа еще хуже того, что он мог видеть.
Ведьмин отвар густо пах сеном, немного медом, на вкус был сладковато-горьким и слегка царапал небо — явно не обошлось без пресловутой змеевухи. Но охотнику было уже плевать. Болеть ему не хотелось, и если этот настой способен помочь — то отказываться от него глупо. А что он в ведьмовские силы не верит…
Да какая уже разница, во что он там верит? Он и в шаманские чары тоже до сих пор поверить не может, только их это ничуть не отменяет. И если в этом месте сказки — часть жизни, с этим остается только смириться и постараться привыкнуть. Потому что…
Ну какой прок самого себя обманывать? Никуда он из этого города уже не денется. И черт с ней, с медвежьей душой, и не в одной только взбалмошной упрямой девице дело. Просто стоило представить, что он сейчас уедет, вернется в привычные края к привычной жизни, и становилось тоскливо. Потому что все эти страшные сказки, конечно, выбивали из колеи и здорово испытывали терпение, но…
С ними было интересно. С ними он чувствовал себя живым.
Аня говорила тогда, что Шналь его принял, а по всему выходило — не только принял, но и корни пустил в душу.
Дмитрий уже почти допил отвар, когда из парной вышла Анна, сопревшая и вялая от жара. Качнулась к дальнему концу прямоугольного стола, но замерла, закусила губу и, не поднимая глаз, устроилась с короткого торца рядом с мужчиной. Тот наблюдал за ней с молчаливым интересом, которого она, так и не поднявшая взгляда, не замечала.
Села, немного помолчала, ковыряя край стола, потом начала неуверенно:
— Дим, я хотела сказать, я… В общем… Если ты хочешь, чтобы… То есть не хочешь… Если ты после всего этого не захочешь со мной общаться, то я… — Она запнулась, до боли закусила губу и прерывисто вздохнула, сдерживая опять подступившие слезы, и закончила скомканно: — В общем, я приму любое твое решение. Это все только моя вина.
Косоруков пару мгновений задумчиво смотрел на нее и с отстраненной иронией задавался вопросом: это ему наказание за грехи такое или, наоборот, особая милость за что-то хорошее? Так не придя к окончательному выводу, он молча взял девушку за локоть, второй — обнял за талию и потянул к себе. Она вскинула на него почти испуганный взгляд, не веря, но потом опомнилась, поддалась мягкому нажиму и через мгновение уже сидела у него на коленях, пристроив голову на плечо и крепко прижавшись. И грязь с шаманским снадобьем волновала ее куда меньше, чем самого охотника.
— Ты не сердишься?.. — робко пробормотала она. — Прощаешь?
— Не знаю. Я устал как собака, так что уверенно смогу сказать только завтра. Но в любом случае складывать на тебя всю ответственность неправильно. Независимо от этих шаманских чудес, то, что было перед ними, полностью моя ответственность и мое решение.
— Но это же я тебя вынудила, и… я масло специальное использовала. Вместо духов. Возбуждающее. Его чжуры используют иногда, — призналась она, смущаясь.
— Девчонка ты еще совсем, — засмеялся он, на мгновение прижал ее голову к плечу крепче, поцеловал в макушку. — Ну какое масло, что за глупости? Вынудила она… Я только не понял, какой в этом смысл был для тебя? Чтобы вот так в лесу, абы с кем, без венчания, да еще при шаманах…
— Неправда, — она возмущенно боднула его лбом в челюсть. — Шаманы позже пришли. Я бы ни за что… То есть они, конечно, свои, но с тобой, при них… Нет, ты что. Ингджи знак подал, крикнул птицей. И ты совсем не абы кто. Ты особенный, самый лучший. А у реки… Там место сильное, под лиственницами. Это для ритуала было полезно. И чтобы мой след и моя кровь остались. Без этого и тебе сложнее было бы, и Шаоци, и еще, может, нужный дух не пришел бы. А так — чтобы наверняка.
— А что от этого "наверняка" еще и дети бывают, об этом ты не подумала? — вздохнул он, чувствуя однако, что внутри ослаб неприятный болезненный
