Принцесса из Шанхая - Наталья Солнцева

– Треусов знал об этом? – спросила Ева.

– Мог догадаться, каким образом произошла утечка информации. Он прожил со Стеллой не один год и понимал, на что она способна.

– Полагаю, теперь ясно, кто и за какую провинность лишил Стеллу жизни, – заявил сыщик. – Это убийство выпадало из общего ряда и казалось не связанным с Ликой и ее семейной историей. Однако только на первый взгляд. Треусов, как загнанный зверь, стал патологически подозрителен. Стелла следила за ним, он следил и за бывшей женой, и за своей любовницей. Вероятно, он знал, что именно вы, Альберт Юрьевич, поставили его бизнес на грань банкротства. Треусов не случайно начал устраивать Лене Журбиной сцены «ревности», он хотел войти в контакт с Альбиной и Ростовцевым, чтобы иметь возможность отомстить последнему. Не случайно он принял приглашение на роковую вечеринку в клубе «Элегия» – в его голове созрел какой-то план, но внезапное появление Стеллы заставило его изменить предыдущее намерение. Скандал, который закатила его бывшая супруга, сыграл ему на пользу: теперь он мог наказать Стеллу, в очередной раз испугать Лику и подставить вас, господин Ростовцев. Кто-то из присутствующих на этой странной «помолвке» был обречен, и если бы не Стелла…

– Треусов собирался убить кого-то другого? – ахнула Ева.

– Скорее всего, да. Он захватил с собой клофелин с определенной целью… незаметно подсыпать препарат в бокал со спиртным. Кому? Не исключено, что Альбине, с которой любовница изменяла ему. Или самой Журбиной, дабы покарать ее за позорное поведение. Перед этим Павел Андреевич рассчитывал отрезать у потенциального покойника прядь волос, а ножнички подбросить в карман Ростовцеву либо в сумочку кого-то из женщин. Дескать, вот, кто это сделал! Почти так он и поступил. Только вместо Журбиной или Альбины пострадала Стелла. Сомнительно, что он хотел убить самого Ростовцева – тот мало пил, был настороже, да и мотив такого убийства во время разбирательства всплыл бы непременно: месть за банкротство, жест отчаяния. Куда проще было отправить на тот свет одну из женщин. Тем более Стеллу, которую никто в ресторан не приглашал.

– Я всегда начеку, – улыбнулся бизнесмен. – Правда, я не знал, что Треусов будет моим гостем в тот вечер. Альбина пригласила подругу с кавалером, но не называла его фамилии. Мы оба вели себя, как ни в чем не бывало. Мне и в голову не пришло, что… смерть Стеллы – дело его рук. Ведь мы не ожидали увидеть ее там!

– Треусов, наверное, тоже был удивлен, – кивнул Всеслав. – Надо отдать ему должное, он быстро сориентировался, изменил план и блестяще его осуществил. Под шумок, в темноте отхватил у Стеллы прядь волос, подсунул ножницы вам, волосы – в сумочку Лике, а порошок сыпанул в стакан с минералкой. Впрочем, необязательно. Ему помог сам Альберт Юрьевич, предложил успокоительные таблетки. Треусову ничего не стоило незаметно подменить одну из них клофелином, который в сочетании со спиртным и транквилизатором «усыпил» его бывшую жену навеки. Потом Треусов разыграл сердечный приступ, и сонную Стеллу повезла домой Альбина. В крайнем случае, подозрение упало бы на нее. А вскройся шантаж, обвинение приобрело бы вес. Треусов отлично знал, какого рода связь существует между Журбиной и Эрман, и на что намекала Стелла. Да и вы тоже, господин Ростовцев. С вашей-то проницательностью не заметить в партнерше такой пикантной особенности?! Это вас не отталкивало?

– Нет! – с вызовом произнес Альберт Юрьевич. – Я никогда всерьез не собирался жениться на Альбине, и всего лишь подыгрывал ей. Иногда я сам себя уговаривал, но так и не сумел найти доводы в пользу нашего брака. Альбина напрасно мечтала заполучить меня в мужья. Никакой помолвки я не устраивал… Тогда в «Элегии» мы расставались, хотя она этого, кажется, не поняла. И кольцо с бриллиантом – мой прощальный подарок, а вовсе не знак обручения. То, что Альбина приняла разлуку за сватовство, это плод ее фантазии. Меня отталкивали не лесбийские наклонности госпожи Эрман, а ее неистребимый прагматизм. Она рациональна, как… токарный станок! Если хотите знать, ее «нетрадиционная ориентация» была мне даже приятна, во всяком случае, это отклонение от нормы делало Альбину более живой. Иногда она слишком смахивала на ходячую схему.

Воцарилось тягостное молчание. Лика предложила выпить чаю, Ростовцев вызвался ей помогать. Они интересно смотрелись вдвоем – блестящий кавалер и мнимая скромница. Ева и Смирнов только переглядывались.

За чаем Ева нетерпеливо вздыхала и поглощала пирожное за пирожным.

– Не нервничай, дорогая, – шепнул ей на ушко сыщик.

– Лика! – обратилась она к хозяйке. – На вечеринке в «Элегии» вы узнали в Треусове своего брата?

– Нет, – покачала головой та. – Его заурядная внешность не произвела на меня впечатления. Отца своего я не помню, а матери у нас были разные, так что сходства между нами почти никакого нет, как вы успели заметить. Смерть Стеллы привела меня в ужас, и я еще больше заподозрила Альберта. Когда я обнаружила ножницы в кармане его пиджака, мне стало дурно! Все сходилось… даже прядь волос, оказавшаяся в моей сумочке, свидетельствовала против него. Ведь в ресторане мы сидели рядом, и моя сумка висела рядом с его стулом. Я догадывалась, что цель Дракона – вызвать у меня нервный срыв, истерику, приступ безумия, быть может… – Она перевела взгляд на Ростовцева, смущенно добавила: – Очень не хотелось думать о вас, как о брате.

– Зачем же вы отправились в китайский ресторан? – не выдержала Ева. – Неужели не понимали, что это очередная уловка злоумышленника? Он обещал вам встречу с отцом, когда того давно не было в живых!

Лика не отрицала очевидного.

– Понимала, – призналась она. – Не знаю, на что я надеялась… Наверное, хотела убедиться, Ростовцев это или нет! Рикша со своей коляской, куда мне пришлось сесть, казался персонажем из сна. На какое-то время я решила, что сплю, и все равно боялась. Сильный страх лишил меня способности соображать, и когда я увидела в зале Альберта, то не узнала, только потом вспомнила, чье лицо мелькнуло среди других лиц. Я была близка к обмороку, находилась на грани беспамятства. Моя попытка заглушить ужасную тревогу спиртным оказала мне плохую услугу. Будь я трезвее, появление кошмарного чудовища не застало бы меня врасплох, и его речи не произвели бы эффекта, так же, как и его притворная смерть. Но в те минуты… боже! Какой ужас я испытала! Словно безумная, я бросилась прочь…

Лика побледнела, закрыла лицо руками. Смирнов решил дать Лике передохнуть, и заговорил о Треусове:

– Полагаю, Павел Андреевич на протяжении всей своей предпринимательской деятельности нет-нет да и обращался мыслями к наследству «теневой империи» отца. Он наводил справки, беседовал с людьми, которые могли владеть нужной информацией, расспрашивал мать. Наверное, он делал запросы в различные банки… пока не получил обнадеживающего ответа. Первая гражданская супруга Шершина около тридцати лет назад уехала из Амурской области, вышла замуж и сменила фамилию, а Павел стал носить фамилию и отчество ее второго мужа, Андрея Треусова, который усыновил мальчика. Видимо, она сохранила доказательства отцовства Шершина, раз сыну удалось не только разузнать о завещании, оставленном последним Черным Драконом, но и добиться встречи с поверенным. Шершин все обставил, как положено, предусмотрел все формальности, а гонконгский банк скрупулезно придерживался его указаний. Согласно воле завещателя, деньги через двадцать пять лет после даты, проставленной в означенном документе, может получить его сын Павел или его дочь Анжелика, если они будут живы и предъявят доказательства, что они те, за кого себя выдают. Когда срок, указанный в завещании, истек, специальный поверенный занялся поисками наследника, и встречные усилия его и господина Треусова дали результат. Понятно, что разыскать Павла Андреевича оказалась легче, чем Анжелику Александровну. Представитель банка приехал в Москву, и тут… выяснилась маленькая, но существенная деталь, оговоренная Шершиным, – перед тем, как со счета будет снят хотя бы один доллар, наследник должен показать поверенному некий предмет… а именно черную жемчужину в круглом футляре из золота… и далее перечислялись точные параметры драгоценности, то бишь размер, вес, описание мельчайших особенностей ее внешнего вида – выпуклостей, вмятинок и тому подобного. При отсутствии последнего решающего условия деньги останутся в банке и по прошествии полувека перейдут в благотворительный фонд поддержки заключенных. Таким образом, Шершин позаботился, чтобы его средства попали в руки того, в чьих жилах не только течет кровь Дракона, но того, кто владеет жемчужиной, – то есть силой Дракона. Выходит, Шершин верил, что магический символ за четверть века обретет своего хозяина, и если этим хозяином окажется его сын или дочь, то деньги попадут по адресу.