Тайная история мира - Джонатан Блэк

«Ты видел слишком много, — ответил Зеленый. — Ты должен понимать, что я из другого мира. Без их ведома я защищаю тех, кому еще предстоит сослужить службу».

Когда человек оторвал глаза от земли, Зеленый уже исчез, оставив после себя лишь звук порывистого ветра.

Более молодой современник Шекспира, Роберт Бартон, написал в «Анатомии меланхолии»: «Только всеведущие, только мудрые члены братства Розового Креста называют своим главой Илию Артифлекса, их божественного наставника». Затем Бартон пишет о нем, что он «возобновил все искусства и науки, реформировал мир и живет теперь» (курсив мой. — Д. Я).

Как мы уже видели, в эзотерической традиции принято считать, что Илия переродился в виде Иоанна Крестителя. Его возвращение было предсказано не только в последних строках Ветхого Завета, но и посвященным пророком Иоахимом, который оказал значительное влияние на розенкрейцерское понимание истории. Иоахим предсказал, что Илия придет подготовить путь для третьей эпохи. Неужели члены тайных обществ XVI и XVII веков верили в то, что он переродился в их время и теперь защищает и наставляет тех, кто ему служит?

В главе 13 мы рассмотрели волнующие истории Илии и его преемника Елисея. Теперь пришло время сказать о том, что в тайной истории эти отрывки из Ветхого Завета не рассматриваются как описания двух различных людей. Скорее Илия, будучи высокоразвитым духовным существом, мог по собственному желанию не только присоединять и отсоединять собственную душу от телесной оболочки, но также собирать частицы своего духа и распространять их сразу среди нескольких людей.

Точно так же, как птицы, летящие в стае, одновременно совершают поворот, словно направляемые одной мыслью, несколько людей могут двигаться синхронно под руководством одного духа. За внешним блеском елизаветинской Англии мы должны различить притаившийся в тени суровый облик Зеленого, духовного наставника суфиев и архитектора современной эпохи, который говорил через умы Марло, Шекспира, Бэкона, Донна и Сервантеса.

В заключительной главе мы рассмотрим цель миссии Илии, а пока что будет уместно вспомнить о том, какую значительную роль сыграла Аравия, давшая импульс развития не только литературе, но и науке. При дворе Гару-на-аль-Рашида, и позднее среди арабского населения, наука быстро продвигалась вперед, особенно в таких областях, как математика, физика и астрономия. Существует глубокая мистическая связь между арабским народом и Англией, поскольку великий арабский дух научных исследований возродился и жил в Фрэнсисе Бэконе, личности наиболее близко связанной с Шекспиром в оккультной литературе. И, как свидетельствует история науки, именно Бэкон стал инициатором великой научной революции, которая так много сделала для формирования современного мира.

По мере открытия и освещения внутреннего космоса то же самое происходило с материальным космосом. Если Шекспир открыл мир, наполненный не характерными типажами, как это бывало раньше, а беспокойной толпой полностью осознающих себя личностей, пропитанных страстями и воспламененных идеями, то Бэкон открыл мир, наполненный мелочами, искрящийся мир бесконечно разнообразных, строго определенных объектов.

Эти параллельные миры расширяются и становятся зеркальными отражениями друг друга. Внутренний и внешний миры, которые ранее казались темными и беспорядочно переплетенными, теперь были четко разделены.

Мир Шекспира — это мир человеческих ценностей, где при любых обстоятельствах человеческое счастье и судьбы людей стоят на первом месте. Мир Бэкона — это такой мир, из которого человеческие ценности были изъяты.

Человеческий опыт — обманчивая, парадоксальная, загадочная и абсолютно непредсказуемая вещь, которую драматизировал Шекспир. Бэкон учил человечество смотреть на физические объекты как на содержимое опыта и отмечать физические законы, которым они повинуются.

Он создал новые критерии оценки человеческого опыта. Он советовал отбрасывать все предубеждения, пытаясь при этом собрать как можно больше информации, стараться не применять к ним существующие шаблоны, а терпеливо ждать, когда себя проявят новые, более глубокие закономерности. Именно поэтому в истории науки он известен как создатель индуктивного метода.

Иными словами, Бэкон осознал, что если вы сумеете наблюдать за объектами с максимальной беспристрастностью, это позволит вам подметить закономерности, которые будут в значительной мере отличаться от того, что смог бы вам дать субъективный опыт их восприятия.

Этому осознанию предстояло изменить лик планеты.

*********************************************************************************************

Германские братства — Христиан Розенкрейц — Иероним Босх — Тайная миссия доктора Ди

О Мейстере Экхарте, таинственном немецком мистике XIII века, известно очень мало. Но если его современника Данте можно назвать предтечей Возрождения, то Экхарта можно считать предтечей более обширной, хотя и более медлительной Реформации. В Экхарте мы также можем увидеть источник новой формы сознания, который привел Северную Европу к мировому господству.

Родившийся в 1260 году в Германии, в окрестностях города Гота, он вступил в доминиканское братство, стал приором, а потом вслед за Фомой Аквинским начал преподавать теологию в Парижском университете. Его монументальный труд «Opus Tripartitum», такой же амбициозный по своему охвату, как и «Сумма теологии», так и не был окончен. Экхарт умер, находясь под обвинением в ереси, когда над ним уже шел судебный процесс.

До нас дошло несколько его проповедей, часть которых были записаны людьми в Страсбурге. Они никогда не слышали ничего подобного:

Это звучит очень современно. Возможно, вы даже были бы несколько удивлены, услышав сегодня такие смелые мысли из уст своего местного священника.

Подобно дзэнскому учителю, Мейстер Экхарт пытается сбить нас с проторенных путей мышления, иногда тем, что сначала кажется нелепицей.

Он также учил медитации в восточном стиле, основанной на продолжительной отрешенности от материального мира и пустоте разума. Экхарт говорил, что когда все силы оторваны от своих телесных форм и функций и когда человек отстраняется от чувств, он впадает в состояние забытья, где нет ни вещей, ни его самого.