Украли солнце - Татьяна Успенская

— Обязательно, сынок! И скоро. Вот только Любим поверит в свои силы, — улыбнулся он.

Пришли Поль, Гюст и Роберто. И почему-то стало жаль их уютного домашнего чаепития втроём.

Апостол же оставался возбуждённым.

— Я сегодня, ребятки, обвёл Эвелину вокруг пальца!

— Эвелину?! — спросил Любим.

— Что с тобой? — удивился Джулиан.

Любим пожал плечами. Апостол, глядя на него, продолжал:

— Принёс ей два проекта, разреши, мол, создать два министерства: одно мне — для распространения препарата, другое тебе — для координации планов работы на местах. Эвелина аж рот от восторга открыла: на чужой «кусок»! А я соловьем распелся: страна — большая, не успеваем охватить всех областей, просим выделить нас в отдельное министерство, а мне дать возможность самому подбирать кадры. Ежу ясно: для службы в министерстве не пригодны те, кто под препаратом, тут соображать надо, анализировать ситуации. Во все сферы запущу наших, смейся, Гюст, сколько влезет!

— А я остаюсь в цехе, Апостол!

— Это почему?

— Да потому, что хочу помогать Полю. Он один со всеми роботами не справляется. Не расстраивайся, Апостол, мне Поль как отец. Правда, Поль? У него ещё дочка есть — Гуля, он меня с ней познакомил! Мировая девчонка! И с сыном познакомил, Ганей! Но он и меня усыновит. Правда, Поль? Уж мы с ним вместе! Я теперь от него никуда! Правда, Поль?

Все засмеялись.

— Конечно, правда. Только неправильно то, что ты остаёшься в цехе. Хоть на время проверки ушёл бы! — попросил Поль.

— Думаешь, Эвелина один раз придёт? — усмехнулся Гюст. — Не отступится, пока всех нас не обнаружит.

— Тем более должен уйти!

— Эвелина?! — скова спросил Любим.

— Может, это она тебя?.. — Джулиан погладил плечо брата.

Видно было, Любим мучительно что-то пытается вспомнить.

В ту ночь Джулиан никак не мог уснуть. По словам Марики, все подопытные уже выздоравливают. Маму она куда-то отправила, Наум Гудков тоже исчез неизвестно куда, а своего сына Саломея увезла из города. И Роберто говорит: они — в лучшем состоянии, чем Любим. Почему же брат не может выбраться из страха? Почему явно не всё помнит из прошлого?

Надо спать, — приказывает себе Джулиан.

Но есть же причина! Устранив её, можно вылечить брата. Усталая голова не хочет работать. И почему-то начинает звучать голос Учреждения!

В цехе отключаться от него помогает Степанида.

Он слушает голос её писем. Вечерами Степь теперь учится, хочет поступить в медицинское училище или в институт. «Врач нужен везде, — пишет она. — Захочешь жить в городе, я при тебе, захочешь вернуться домой, и здесь могу работать врачом. Книги мне дала твоя мама, сказала: по ним когда-то они с Григорием занимались в университете. — Голос Степи заглушает голос Учреждения и страх за брата. — Честно говоря, все эти долгие недели я думала, ты нашёл другую, поэтому не возвращаешься. Но ты написал о Марике, какая она особенная, и что именно после этой стремительной влюблённости ты осознал, как любишь меня, только меня! Я верю. Ведь и я вижу только тебя! Значит, не женщина, что-то ещё держит тебя в городе. Мне кажется, это «что-то» разрушает тебя. Сегодня приснился сон. Мы идём по степи навстречу друг другу. Солнце над нами, много цветов вокруг. Я проснулась спокойная. Какой добрый сон! Раз ты идёшь ко мне, чего же мне бояться? Прошу, приезжай поскорее. Видишь, я гоню страхи и глупые мысли, но избавиться от них не могу».

Дважды Степанида просыпалась от его зова и бежала встречать. Росы — холодные, ноги быстро промокали, мёрзли, но на долгом пути до автобусной остановки согревались. Автобусы приходили без него.

«Григорий ругал меня за опоздание. Хоть поздней осенью и зимой работы почти нет, он требует порядка. Я теперь счетовод, сижу в конторе. Жду тебя каждую минуту. Иногда мне кажется, не выдержу и поеду по твоему адресу. Я бы давно приехала, если бы не боялась помешать, а я не хочу ни в чём никогда мешать и буду терпеть одна, лишь бы тебе было хорошо! Дома тебя ждёт сюрприз. Уверена, обрадуешься, когда узнаешь, что случилось!» — писала Степанида.

А ведь во сне они не встретились!

Он хотел кого-нибудь спросить, что это означает, да постеснялся — засмеют: снам верит!

«Твоя мама говорит, братья Любим и Джулиан — народные заступники, в честь них она вас и назвала».

А ведь в этих словах — ключ к тому, что делать с братом!

Как же он забыл о маминых словах! Скорее бы наступило утро! Он расскажет брату о разговоре с мамой, об их назначении и спасёт его от страха!

Последнее письмо кончалось словами: «Григория у нас забрали, куда не знаем. На смерть или на жизнь? Он улетел на самолёте, и провожали его мы с твоей мамой».

Что случилось с Григорием?

Почему Степь и мама так сблизились?

Наума и Регину привела Конкордия. Оба были слабы и всё спали. Роберто и Марика приходили каждую ночь посмотреть на них и дать Вере лекарства. Жора ежедневно проводил полные исследования. Ложился спать, лишь когда Роберто и Марика уходили, и бежал в больничку ни свет ни заря: проверял давление, добавлял в капельницы растворы, делал кардиограммы. Наконец наступил день, когда он спросил:

— Наум, расскажи, что помнишь?

В это утро Вера принесла Науму сына. Наум крепко прижал его к себе и боялся дышать. Только глупо улыбался.

— Мы идём с Владом по улице, — добросовестно стал вспоминать. — И вдруг Влад бежит к старушке, а меня хватают, я не понимаю, за что.

— А потом что помнишь?

— То, чего боялся больше всего: аппарат подъезжает ко мне, присасывается к носу. Я открываю рот, чтобы вздохнуть, и всё.

— Помнишь, как ты был роботом? — спрашивает Жора. А Вера стоит, прижав руки к груди, и не сводит с Наума глаз.

Наум недоумённо переводит взгляд с одного на другого.

— Я не был роботом. Я спал. Я проснулся. Я ведь с вами! И ничего не боюсь. Правда, Вень, мы с тобой ничего не боимся?

— Чем ты хочешь заниматься? — спрашивает его Магдалина. — У тебя есть планы?

Какое-то время он задумчиво смотрит в пространство и наконец говорит:

— Я, мать, хочу работать с Роберто в лаборатории. Но, как понимаю, это может случиться, лишь когда мы выберемся отсюда. Значит, пока я должен делать то, что приблизит этот момент. Хочу ликвидировать Будимирова, чтобы никого не превращали в роботов. Каждый должен прожить свою жизнь!

— А что ты чувствуешь? Что помнишь? — Жора подходит к Регине.

У Регины такие же странные, такие же глубокие глаза, как у Марики. И она так же смотрит в глубь тебя.

— Дочка ушла купить еды и не вернулась. Помню, сижу в передней и жду её. И выйти боюсь. Вдруг именно в это время вернётся? Знаете, она у меня особенная: видит! Я же только чувствовать могу. Чувствую: ей угрожает опасность. И вдруг — покой. Теперь понимаю: каким-то чудом она попала сюда.