Аллигат - Жанна Штиль

В коридоре Ольга наткнулась на Траффорда. Он стоял у стены за дверью, и уходить не спешил. Понятно, кто позвал виконта.

— Стукач, — вырвалось у неё в его сторону.

Селма наводила порядок в спальне. Глянув на госпожу, она тяжело вздохнула и глухо спросила:

— Ленч подать сюда?

— Да, — буркнула Ольга.

Она улеглась поверх покрывала и отвернулась к окну. Нахлынула апатия. Тишина накрыла лавиной. Так бывает, когда она скатится смертоносной силой, погребёт под собой всё живое и затихнет измученной странницей.

Ольга устала от бесконечной лжи.

Она устала следить за руками. Они сами тянутся к вещам, предметам — взять, погладить, ощупать, поддержать…

Устала контролировать очерёдность своевременной смены столовых приборов при еде того или иного блюда.

Устала рассчитывать количество накладываемой в тарелку еды, ибо леди не должна много есть.

Устала заботиться о своей осанке и чистоте произношения.

Устала высоко держать голову и «лицо» перед теми, кому была глубоко безразлична.

Устала от постоянной борьбы со своими «не могу» и «не хочу».

Почему после решения одной проблемы тут же появлялась другая, и этому не виделось конца? Кому всё это нужно? Кто хочет разрушить брак Шэйлы и Стэнли? Не просто разрушить, а навсегда избавиться от помехи в лице виконтессы, не гнушаясь самыми отвратными средствами?

Саманта? Она могла подкинуть анонимку, когда вернулась в туалетную комнату.

Ольга повернулась лицом к двери и накинула на ноги край покрывала. Почему ей не пришло в голову после ухода девушки проверить тайник под часами на каминной полке? Ведь она присматривала безопасное местечко для записной книжки, и не так давно лоток был пуст. Значит, он подсознательно показался ей не таким уж и тайным местом? Даже Стэнли знает о нём. Впрочем, когда Саманта доставала из сумочки бальзам Биттнера, книжки-малышки Ольга в ней не приметила. Могла ли она прятаться в многослойной одежде гостьи? Легко!

А письмо? Что в нём? Есть ли подпись? Впрочем, если бы была, то виконт не упустил бы возможности тут же продемонстрировать свою осведомлённость и поглумиться над «любовниками». Неужели он верит в подобное доказательство вины, шитое белыми нитками?

Ольга беспокойно села в постели и осмотрелась. Удручающая картина «погрома» всплыла перед глазами и добавила чёрных красок.

Кому ещё выгодна ссора супругов?

Мариам? Нет. Она заполучила, что хотела, а причин для мести у неё нет. Быть может, дело в наследстве? Ольга задумалась. Чтобы остаться единственной наследницей всего состояния графа Малгри, нужно избавиться от его самого, его сына и будущего внука. Других наследников у него нет. Не слишком ли вероломно для женщины, пытающейся всеми способами убедить бывшего возлюбленного в своей вечной любви?

Ольга отрицательно закачала головой — подобный обман чужого доверия не вписывался в её моральные принципы. Не верилось, что графиня может быть настолько коварной.

Есть ещё Джеймс. Его недомолвки и действия вызывали вопросы. Почему он вёл себя с Шэйлой так, будто старался намекнуть на что-то? Могли ли у неё быть с ним близкие отношения? Если бы это было так, то виконт вёл бы себя более дерзко. Быть может, попытки ухаживания с его стороны не увенчались успехом, и он вновь попытался завладеть вниманием виконтессы? Сестра и брат… Могут ли они преследовать одну цель — скомпрометировать Шэйлу в глазах Стэнли и развести их, действуя по отдельности или совместно? Каково финансовое положение семьи Роулей?

Брр! Ольга встала и, закутавшись в шаль, подошла к окну.

Солнечный свет заливал подоконник. Весна вступила в свои права без затяжной борьбы с зимой, без возврата морозов, без обильных снегопадов и массового таяния снега, без шумных потоков ручьёв и распутицы. Дули тёплые ветры. На растущих под окнами деревьях набухли почки. Сквозь плотную землю на клумбах у замка проросли крокусы. Глаз ласкали острые иглы пробившейся зелёной травы. Яркая синева весеннего неба слепила глаза.

Ольга погладила плотные упругие листья ожившего цветка, потрогала пальцем влажную землю в цветочном горшке, коснулась начищенной бронзы кашпо.

Мадди… Может ли мстить бывшей хозяйке горничная? Она сама виновата в том, что случилось с платьем. «Виконтесса» распорядилась, чтобы её рассчитали полностью, не высчитывая за испорченный наряд. Ей всё равно не рассчитаться за него и за год работы. А вот в даче рекомендательного письма ей было отказано.

Вопросы роились в голове, и ответов на них у Ольги не было.

Селма внесла поднос с ленчем и ненадолго ушла. Великий пост хоть и предполагал ограничение в выборе блюд, но переносился «виконтессой» легко. Сегодня она не чувствовала вкуса еды, вспоминая слова «мужа», его взгляд.

Поев, она прихватила перо, чернильницу и записную книжку. Забралась на широкий подоконник и отгородилась от мира тяжёлой портьерой. Книжка в красном сафьяновом переплёте стала для Ольги не только доверенным лицом, но и лучшей подругой, единственным собеседником, с которым она делилась переживаниями. Она стала её личным пространством, в которое не допускался никто.

От обеда «виконтесса» отказалась, ограничившись небольшой порцией риса с овощами и грибами, запив чаем с яблочным пирогом с мёдом и корицей.

Половину ночи Ольга не могла уснуть. Воспоминания следовали по пятам. Первая встреча со Стэнли. Его безразличие и её страх. Первое впечатление, первый взгляд, слова, жесты, поступки… Айсберг.

Было в воспоминаниях и приятное — робкая попытка наладить отношения, затеплившаяся надежда на возможное счастье.

Мог ли виконт спровоцировать скандал, чтобы избавиться от надоевшей жены? Избавиться каким образом? А как же его безупречная репутация в высших кругах светского общества? Чудовищная по своей сути версия была отметена сразу, даже толком не оформившись в сознании.

Может быть, всё обойдётся? — вздохнула Ольга. Стэнли выслушает её, одумается, попросит прощения и… она простит его за брошенное в сердцах слово? Проглотить обиду и жить дальше? Стать свидетельницей, как долго и мучительно будет умирать её душа? Ольга знала, что как прежде уже не будет. Понять и простить можно любимого и любящего тебя человека. В их отношениях с виконтом с её стороны любви нет. Да и с его стороны нежных чувств к жене она тоже не заметила.

Любовные «игры»? Чувственное удовольствие? Всё игра. Всё ложь.

***

Утро принесло головную боль и покрасневшие от недосыпа глаза. Холодная вода облегчила страдание ненадолго. Ольга повертела в руках бутылочку с бальзамом Биттнера и выбросила её в корзину для мусора — бережёного бог бережёт. Велела принести двойную порцию крепкого кофе.

Селма тяжело вздохнула и спросила: