Испытание на прочность - Александр Ярославцев

Возможно, при иных обстоятельствах англичане сумели бы переломить ход сражения в свою пользу, но в этом бою им выпал горестный жребий. Как ни самоотверженно бились уроженцы Норфолка и Корнуолла при свете луны, русский медведь оказался сильней британского льва. Войско королевы Виктории обратилось в бегство.

Отступающие разделились на две части. Больше половины беглецов вместе с генералом Инглендом бросилась к стоявшим в Балаклаве кораблям, надеясь найти себе защиту у судовых пушек. Другая половина ринулась в сторону Сапун-горы, надеясь найти спасение в окопах французского корпуса генерала Гюссели, державшего здесь оборону. Туда уже часом раньше направили свои стопы турки и итальянцы, чем вызвали большой переполох в стане императорских солдат.

Вначале французы приняли появление отступающих за ночную атаку русских и открыли по ним огонь. С большим трудом беглецам удалось убедить французов прекратить огонь и позволить им подняться на Сапунгору.

Преследуя отступавшего врага, русские части на его плечах ворвались в Балаклаву, где развернулось последнее действие этого ночного столкновения. Пока шло полевое сражение, британские корабли молчали, терпеливо дожидаясь его исхода. Однако едва только показались первые беглецы, как жерла корабельных орудий заговорили во весь голос.

Стремясь защитить своих солдат, англичане без колебаний обрушили на Балаклаву всю мощь своей корабельной артиллерии. Без жалости и сожаления расстреливали они маленький город, еще пару часов назад считавшийся главной британской базой в Крыму.

Огонь с британских кораблей велся исключительно по площадям, в городе вспыхнули многочисленные пожары. С первых же выстрелов загорелись фуражирные склады, в которых были сосредоточены основные запасы английской кавалерии. В охватившей Балаклаву суматохе и панике тушить огонь было некому, и потому языки пламени вскоре беспрепятственно перекинулись на соседние постройки. Прошло совсем немного времени, и уже горели склады с продовольствием и амуницией.

И тут во всей красе проявилась такая человеческая черта, как жадность. Позабыв обо всем, презрев угрозу смерти от пуль, ядер, огня и дыма, английские солдаты бросились грабить собственные склады. Напрасно офицеры пытались навести хоть какой-то порядок среди своих подчиненных! Страсть к наживе полностью перевесила все остальное, включая Бога, Англию и горячо любимую королеву. Остановить это недостойное поведение солдат удалось только по воле провидения.

От охватившего огня взорвались запасы британского пороха на одном из складов. Огромной силы взрыв потряс Балаклаву, что сразу привело в чувство мародеров. Все разом вспомнили о главном пороховом запасе английской армии, крыша склада которого тоже начинала загораться. Произойди взрыв, и от Балаклавы мало что осталось бы.

Смерть заглянула в глаза каждого солдата. Грабежи моментально прекратились, англичане ринулись к кораблям. Все страшно спешили, с большой опаской поглядывая в сторону горевшего склада, ежесекундно ожидая чудовищного взрыва.

Непрерывный огонь неприятельского флота заставил генерала Попова несколько изменить тактику. Отведя свои главные силы к северу от Балаклавы на случай приближения французов, он предпочел действовать малыми отрядами, которые легко проникли в горящий город.

При поддержке балаклавских греков отряды Попова вступали в разрозненные схватки с англичанами, пытаясь оттеснить их к берегу моря. Бои шли с переменным успехом, пока не взорвался тот первый пороховой склад, заставивший британцев дружно броситься к кораблям. Тушить пожары оставалось русским и грекам. Именно благодаря их самоотверженным действиям и отваге удалось отстоять от огня главный пороховой склад. Простые люди храбро сбивали со стен и крыш грозно пляшущие языки пламени, используя шинели, плащи, сапоги… В конце концов пожар был потушен.

Пока их преследователи боролись с огнем, англичане без особых потерь и затруднений смогли погрузиться на корабли и выйти в море. Однако британские моряки не собирались просто так покидать негостеприимные берега Крыма. Избежав смерти от взрыва благодаря тем, кто потушил пожар, они решили щедро «наградить» своих спасителей. Отойдя на безопасное расстояние, англичане продолжили обстреливать горящую Балаклаву, намереваясь поразить тот самый невзорвавшийся пороховой склад.

Залп за залпом падали снаряды на истерзанный войной город, грозя в любой момент разрушить его до основания. Однако в дело вмешался случай. Неожиданно английские дозорные заметили какие-то огни со стороны Феодосии. Огни медленно приближались к эскадре. Что это было, история умалчивает. Возможно, рыбачьи шаланды балаклавских греков, возможно, что-то другое, но британцы приняли их за русские брандеры.

Англичане дважды уже сталкивались с русскими брандерами и теперь не горели желанием вновь встретиться с «сумасшедшими» моряками царя Николая. Поэтому, едва только на борту раздался крик «русские брандеры!», огонь по Балаклаве был прекращен, корабли спешно отошли от берега.

Когда Пелисье доложили о внезапной атаке русских на английские позиции под Балаклавой, тот не бросился на выручку попавшему в беду союзнику, как это прежде до него делали генералы Боске и Канробер.

– У англичан крепкие позиции, сами справятся, – холодно молвил генерал, получив тревожные новости из стана неверного союзника.

Решение Лондона перебросить большую часть своих войск в Индию испортило и без того натянутые отношения двух союзных армий. Этим был недоволен Бонапарт, этим был недоволен Пелисье. И даже французские солдаты, разделяя чувства своих начальников, испытывали тайное желание вставить палку в колесо тем, кто так подло бросал их под Севастополем.

Сейчас у Пелисье такая возможность появилась, и он без колебания воспользовался ею, ощущая себя правым во всех отношениях. Русские непрерывно угрожали ночной атакой, что не давало возможности немедленно перебросить под Балаклаву французские полки, на чем настаивал генерал Симпсон. Единственное, на что согласился главнокомандующий, так это начать быструю ротацию с передовой английских солдат из дивизии Бретона. Также был послан гонец к генералу Гюссели с приказом: в случае необходимости оказать помощь британцам силами дивизии генерала Ожеро. Отдавая эти распоряжения, Пелисье, подобно Пилату, умывал руки перед своими коварными союзниками, переложившими все бремя дальнейшей войны на плечи Парижа.

Когда соединения генерала Бретона приблизились к Балаклаве, все было кончено. Британский флот к этому моменту уже ушел в море, а перед глазами прибывших полков стояло зловещее зарево пожара.

Конечно, англичане совместно с солдатами Ожеро попытались с ходу отбить Балаклаву у русских, но наткнулись на ожесточенное сопротивление. По крайней мере, так было указано в рапорте генерала Гюссели, отправленного Пелисье сразу после неудачной атаки.

Генерал писал, что русские успели подтянуть к Балаклаве большое количество пушек, а также выставили огромное число стрелков, вооруженных скорострельными винтовками. Все это не позволило французским войскам выбить противника с занятых им позиций.

Полученные сведения ничуть не огорчили союзного главнокомандующего, ибо полностью укладывались в его видение дальнейшей тактики войны с русскими.