Возвращение Борна - Роберт Ладлэм

Араб увещевал спорщиков до тех пор, пока конфликт не был исчерпан. Карпов уселся на свое место, но сидел, скрестив руки на груди, Халл с кислым выражением лица придвинул свой стул к столу, поправил его и также сел.

Глядя на них, Фаид аль-Сауд проговорил:

— Мы можем недолюбливать друг друга, господа, но мы должны научиться работать в качестве единой команды.

В голове Халла ворочалась какая-то неясная пока мысль. С Карповым было явно что-то не так: помимо агрессивной непримиримости, из которой состояло все его существо, в этом человеке есть что-то еще. Но что? Наконец Халл сообразил. Тупое самодовольство Карпова заставило его вспомнить про Дэвида Уэбба, или Джейсона Борна, как всем сотрудникам ЦРУ было велено называть этого человека. В свое время Борн стал любимчиком Алекса Конклина, и все блага сыпались на него сами по себе, в то время как Халл, чтобы пробиться наверх, был вынужден интриговать и заниматься многоходовыми подковерными интригами. И все равно Борн обошел его, а Халлу пришлось, бросив все, перейти в Управление по борьбе с терроризмом. Спору нет, он добился успеха на новом поприще, но ему никогда не забыть все то, чего — вольно или невольно — лишил его Борн.

С тех пор как двадцать лет назад Халл пришел в ЦРУ, главной его мечтой было работать с Алексом Конклином, которого в агентстве считали легендой. У каждого когда-то были детские мечты, и расставание с ними обычно проходит безболезненно, но мечты взрослого человека — это совсем другое дело. Горечь от сознания того, что они не осуществились, может остаться в душе на всю жизнь. По крайней мере, у Халла было именно так.

Когда Директор сообщил ему, что Борн, возможно, направляется в Рейкьявик, Халл возликовал. Узнав о том, что Борн превратился в маньяка и убил своего учителя, Халл ощутил, как в его жилах забурлила кровь. Если бы Конклин выбрал своим учеником его, Халла, сегодня он был бы жив. Мысль о том, что именно он, Халл, может стать тем человеком, который ликвидирует Борна, согласно санкции ЦРУ, напоминала мечту, ставшую явью. Но затем пришло известие о том, что Борн погиб, и бурная радость в душе Халла сменилась глубоким разочарованием. Он стал как никогда раздражителен и срывал свою злость на всех подряд, включая агентов секретной службы, с которыми, по идее, должен был поддерживать тесные и конструктивные контакты. И вот теперь, поскольку ему не удалось смешать Карпова с дерьмом, он послал в его сторону убийственный взгляд и получил такой же взамен.

* * *

Выйдя из квартиры Аннаки, Борн не воспользовался лифтом. Вместо того чтобы пойти вниз, он преодолел короткий пролет служебной лестницы, ведущей на крышу. Дверь была на сигнализации, но Борн справился с ней за считанные секунды.

Послеполуденное солнце скрылось за мрачными, грифельного цвета облаками. Поднялся сильный ветер.

На юге виднелись причудливые башни знаменитых турецких бань «Кирали». Борн подошел к краю крыши — примерно к тому месту, где еще недавно стоял Хан, — и посмотрел вниз. С этой высоты он внимательно оглядел улицу, высматривая в первую очередь кого-нибудь, кто либо притаился в тени одного из подъездов, либо слишком медленно идет, либо просто стоит на тротуаре. Он увидел двух молодых женщин, идущих держась за руки, мамашу, толкающую перед собой коляску с младенцем, и старика. Последнего он изучил особенно тщательно, вспомнив о способностях Хана изменять свою внешность.

Не обнаружив ничего подозрительного, Борн переключил внимание на припаркованные внизу машины, выискивая все, что могло показаться подозрительным. В Венгрии существовало правило, что на машинах, взятых в аренду, обязательно должна быть специальная наклейка, по которой их сразу можно было отличить от всех остальных. Если здесь, в спальном районе, обнаружится такая, ее необходимо осмотреть.

Именно такая — арендованная — машина, черная «Шкода», была припаркована примерно в квартале от дома, на противоположной стороне улицы. Борн обратил внимание на то, как машина стоит. Кто бы ни находился за рулем «Шкоды», он имел прекрасную возможность наблюдать за подъездом дома 106/108 по улице Фё. Однако в данный момент ни за рулем машины, ни в салоне никого не было.

Борн повернулся и размашистым шагом направился к выходу с крыши.

* * *

Притаившись на служебной лестнице и следя за Борном, который шел по крыше в его сторону, Хан приготовился к схватке. Он понимал, что это — его шанс. Борн, несомненно, вышел на крышу, чтобы провести рекогносцировку, и не подозревает о его присутствии. Словно во сне, Хан видел, как воплощается в жизнь мечта, которую он вынашивал в душе столько лет: Борн с задумчивым видом шел прямо к нему. Сердце Хана вновь наполнила ярость. Этот человек находился рядом с ним и не узнал его. Хуже того, он отверг его даже после того, когда Хан сказал, кем является на самом деле. Это только укрепило уверенность Хана в том, что Борн никогда не любил его что он сознательно бросил его и сбежал в неизвестность. Поэтому, когда Хан выпрямился в полный рост, все внутри его клокотало от бешенства. Как только Борн перешагнул порог служебной двери и вступил в царивший на лестнице сумрак, Хан боднул его головой в переносицу. Из носа Борна хлынула кровь, и он отлетел назад. Стремясь использовать преимущество внезапной атаки, Хан двинулся к нему, но Борн нанес ответный удар. При этом он выкрикнул:

— Чи-са!

Хан попытался смягчить силу удара, отразив его, и ему это частично удалось: он поймал ногу Борна на уровне колена и прижал ее к своему телу, но Борн снова преподнес ему сюрприз. Вместо того чтобы потерять равновесие, он поднялся, опираясь спиной и ягодицами о железную дверь, и ударил Хана правой ногой в плечо, отчего тот был вынужден отпустить левое колено противника. Этот удар Борн сопроводил очередным выкриком:

— Мии-са!

Хан сделал вид, что находится в шоке от боли, и, когда Борн приблизился, ударил его в солнечное сплетение. Следующим движением он схватил Борна за волосы и что было сил ударил затылком о железную дверь. В глазах у Борна помутилось.

— Что замышляет Спалко? — резким тоном спросил Хан, не выпуская волос противника. — Ты ведь знаешь, правда?

— Кто... такой... Спалко? — с трудом проговорил Борн. Голос его звучал слабо и прерывисто, словно он только что очнулся после долгой комы. В ушах у него шумело, голова раскалывалась от боли. Он пытался сфокусировать взгляд и обрести ясность мысли.

— Хватит придуриваться, ты прекрасно знаешь, кто это!

Борн отрицательно мотнул головой, и от этого движения в его мозг будто вонзилась сотня кинжалов. Приступ боли заставил его зажмуриться.

— Я думал... я думал, ты хочешь убить меня.

— Слушай меня!

— Кто ты? — хрипло прошептал Борн. — Откуда ты узнал о моем сыне? Кто рассказал тебе про Джошуа?

— Слушай меня! — Хан приблизил губы к уху Борна: — Степан Спалко — это тот, кто приказал убить Алекса Конклина, тот, кто подставил тебя, подставил нас обоих. Зачем он это сделал, Борн? Тебе это известно, и ты должен рассказать мне!