Мифы Ктулху. Порча и другие повести - Брайан Ламли

Так что остальное – за тобой, Джон Хэмиш. И если, как утверждают, человек и впрямь наделен бессмертной душой, то свою я вручаю в твои руки. Сделай то, что должно быть сделано, а если ты человек верующий, то помолись за меня…

Я прочел письмо во второй раз, затем в третий. Тени в кабинете постепенно удлинялись, и вскоре в самые дальние уголки уже не проникал электрический свет. В конце концов я переключил внимание на тетрадь – тонкую, разлинованную, в картонной обложке; такие продаются в любой писчебумажной лавке. Страницы были исписаны, вернее, исчерканы какими-то бессвязными на первый взгляд каракулями, сокращениями, заметками о… О чем? О черной магии? О колдовстве? О сверхъестественном? Ведь что такое проклятие, как не проявление сверхъестественного?

Дядюшка упомянул какую-то загадку, проклятие Мак-Гилкристов – тайну, которую он сумел проследить едва ли не до самого конца. И здесь были собраны все указатели, все подсказки, все ключи, какие он только сумел раздобыть за годы поисков. Я смотрел на огромные книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стен кабинета, на кожаные переплеты, тускло поблескивающие в неярком вечернем свете. Асквит упоминал, что дядюшка привез из дальних странствий изрядное количество книг…

Я поднялся с места и мгновенно ощутил головокружение. Пришлось ухватиться на стол. Похоже, сказалась затхлость, царившая в пустом доме, спертый воздух давно не проветриваемого помещения, исходивший от старых книг запах пыли… Книги… ах да! На нетвердых ногах я подошел к ближайшему шкафу и пробежал пальцами по корешкам, ветхим и выцветшим. Их заглавия пробудили во мне смутные воспоминания – может, в детстве я уже держал эти фолианты в руках? Но попадались среди них и такие, что совершенно не вязались с этим домом. Для этого не требовалось даже переворачивать страницы, хватало одного взгляда на их названия. По всей видимости, это и были тома, которые дядюшка привез из-за границы. Я нахмурился, пытаясь вникнуть в их более чем странные заглавия.

Здесь хранились такие сочинения, как немецкая книжка «Unter Zee Kulten», французское издание опуса Фири «Комментарии к „Некрономикону“», «Обитатели Глубин» Гастона Ле Фе, а в черном переплете с железными застежками – «Хтаат Аквадинген», чье режущее слух название наводило на мысль о его смешанном, немецко-латинском происхождении. Разглядел я и «Hydrophinnae» Гэнтли, и «Liber Miraculorem» монаха и священника Эрве Клервосского. Сделанная готическим шрифтом надпись на одном из томов утверждала, что передо мной сочинение Принна «De Vermis Mysteriis», а стоявший рядом том оказался не чем иным, как омерзительным опусом фон Юнцта «Unaussprechlichen Kulten». Этот и ему подобные заголовки сами собой бросались в глаза, пока я, словно под гипнозом, переходил от шкафа к шкафу, от полки к полке.

Какая связь могла существовать между этими древними экзотическими томами, в которых содержались кошмары давно прошедших веков, и таким разумными, такими трезвомыслящими джентльменами, каким был Гэвин Мак-Гилкрист и его предки, ученые и военные? Существовал лишь один-единственный способ это выяснить. Я наугад взял в руки увесистый том – им оказался «Хтаат Аквадинген» – и вернулся за стол. Тем временем день клонился к вечеру, и горы уже отбрасывали длинные тени. Еще час – и наступят сумерки, а спустя еще полчаса совсем стемнеет.

Ночью же здесь нас будет лишь двое – Карл и я. А еще этот старый дом. И словно в ответ на неозвученные мысли, далеко внизу, под резко очерченным силуэтом особняка, мой взгляд привлек тусклый отблеск воды.

Карл и я, старый дом…

И глубокий черный пруд.

V. Музыка

Когда наконец вернулся Карл, уже почти стемнело, зато за время его отсутствия я сумел разгадать систему ссылок, которой пользовался дядя. Впрочем, это было элементарно. Например, пометка ChA 121/7 попросту означала некий предмет его интереса в седьмом абзаце на странице 121 опуса «Хтаат Аквадинген». В самой же книге он самым тщательнейшим образом пометил все интересующие его места. Всего в его тетради я обнаружил более десятка ссылок на сей труд и по мере того, как ночь вступала в свои права, исследовал их все до единой.

Большинство отрывков показались мне полной бессмыслицей, ибо написаны они были на непонятных мне языках. Однако некоторые оказались на древнеанглийском, который я смог разобрать относительно легко. В одном месте приводилось нечто вроде заклинания. Рядом на полях стоял краткий комментарий, сделанный рукой моего дядюшки. В этом отрывке, который я запомнил почти наизусть, говорилось примерно следующее:

В приписке дядюшка размышлял: «Интересно, как именно они призывали Его? Или действовала только кровавая приманка? И что способно вызвать Его сейчас? И когда Оно придет в следующий раз?»

Пока я сличал сделанные дядюшкой ссылки с текстом, до меня стало постепенно доходить, о чем, собственно, эта книга. Немного поразмыслив над ее заглавием, я пришел к выводу, что моя догадка верна. Правда, словцо «Хтаат» ровным счетом ничего мне не говорило, если только оно каким-то образом не было связано с языком древнего племени хтатанов. Зато слово «Аквадинген» звучало уже не столь экзотично. Насколько я мог судить, оно означало «водные существа», а вместе эти два слова – «Хтаат Аквадинген» – означали не что иное, как собрание мифов и легенд, в которых речь шла о духах вод, нимфах, наядах, разного рода водяных и прочих сверхъестественных существах, якобы обитающих в озерах и морях. В книге также приводились заклинания, с помощью которых можно было «вызвать» из воды всю эту нечисть.

Когда я пришел к такому выводу, вернулся Карл. Он поставил автомобиль рядом с крыльцом, и фары отбросили на поверхность пруда полоску яркого света. Сгибаясь под тяжестью покупок, Карл вошел в дом. Я тоже направился в просторную, хоть и несколько старомодную кухню, где застал его за важным занятием – мой друг деловито набивал провизией полки, кухонные шкафы и холодильник. Едва с этим делом было покончено, Карл, сияя улыбкой, осведомился, есть ли в доме радио.

– Радио? – переспросил я. – Я почему-то думал, что тебе в первую очередь требуются тишина и покой. Кстати, с той минуты, как мы сюда приехали, ты производишь шума за десятерых!

– Нет-нет, – возразил он, – ты шумишь не меньше! Вернее, твое радио. Не иначе как ты обнаружил здесь радиоприемник, потому что я слышал музыку!

Карл был высок ростом, голубоглаз, крепкого телосложения – настоящий викинг. В довершение ко всему он обладал типично нордическим характером, то есть страдал перепадами настроения. Спрашивая меня насчет радио, художник смеялся, однако уже в следующее мгновение брови его нахмурились.