Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2) - Алекс Хай

переменился. Сейчас в нем было столько твердости, уверенности и ледяного спокойствия, что я засомневался, не брежу ли. Этот мягкий человечек в один миг превратился в хладнокровного средневекового правителя.

— Ты отправишься в Москву, Алексей. У тебя будет важная миссия — заручиться поддержкой местной ветви, наладить кое-какие связи. Не думай, что я удаляю тебя лишь потому, что опасаюсь за твою жизнь. Разумеется, мы с матерью боимся тебя потерять. Но ты нужен мне в Москве не только как наследник, но и как подающий надежды Оболенский, — он смерил старшего сына тяжелым взглядом. — Если нас пытаются уничтожить, у нас должно быть, чем ответить. Это и станет твоей миссией.

Брат опустился на диван в смешанных чувствах. Было заметно, что он не был согласен с решением отца, но и определенный смысл в этом он тоже увидел.

— А меня, насколько я понял, вы решили просто держать подальше, — мрачно усмехнулся я. — Чтобы под ногами не путался. Так?

Отец покачал головой.

— Нет, Владимир. Ты должен выполнить задание, которое тебе дали, в чем бы оно ни заключалось. Потому что поддержка Великого князя, случись что, нам здорово пригодится. В какой-то степени твоя миссия даже сложнее. Тебе предстоит доказать всем, что ты достоин доверия.

Ну, следовало ожидать. Впрочем, и в этом плане был смысл. Выполнение задания позволит мне обрести связи и в «Десятке», и в Ордене, и Великий князь в аудиенции не откажет. Так что, как говорится, надо брать.

— А вы? — я с сомнением взглянул на князя. — Вы-то справитесь без нас?

Они с матерью переглянулись, и поему-то на ее губах заиграла улыбка.

— Те, кто пошел на нас войной, еще пожалеют о том, что недооценили нас, — ответила она.

* * *

Мне совсем не спалось.

То ли Павлимир превзошел самого себя и сварил уж совсем забористую кафу, то ли сказывалась нервотрепка предыдущего дня. Адреналин и паранойя — так себе сочетание. Разошлись мы поздно — Самойлов пожелал поговорить с Феодорой Константиновной в присутствии князя. Но управляющая, и без того подавленная, не смогла рассказать много. Только узнала уборщицу по моему описанию.

Сошлись на том, что она найдет анкету и все данные на эту дамочку и передаст дознавателям.

Я пару часов валялся в кровати, глядя на лепной потолок и надеясь заснуть, но черта с два. Еще и жрать снова захотелось. И когда урчание живота стало настолько громким, что начало заглушать даже рев редких автомобилей на Каменноостровском, я понял, что пора идти воровать снедь.

Ноги тут же озябли, и я сунул их в тапки. Быстро натянул домашний костюм, похожий на гибрид пижамы и спортивного костюма, но из плотной однотонной фланели. Кто-то из слуг положил одежду на печку, и теперь она приятно согревала тело.

На всякий случай я сунул в карман телефон, хотя в такое время звонить было некому и незачем. Но порой я шерстил телефонную книгу и разглядывал фотографии. По сути мобильник был моей единственной настоящей связью со своим предшественником.

Мы так привыкли не выпускать из рук смартфоны, что не заметили, как они стали отражением всей нашей жизни. С кем общаешься, по какому распорядку живешь, где бываешь, интересы, фото и видео, любимая музыка, переписка… Вся жизнь в одном маленьком кирпичике с камерой.

И я постепенно изучал то, как жил мой предшественник. Следовало сказать, этот парень нравился мне все меньше. И у меня создавалось впечатление, что незадолго до аварии Володя тщательно почистил переписку и многое удалил: я то и дело натыкался на прорехи в переписках — цепочки удаленных писем, пробелы в сообщениях. Фотографии он делал почти каждый день, а потом бац — и провал в две недели. Но здесь не было облачных технологий, и удаленное на телефоне исчезало навсегда.

И это было странно. Володя Оболенский казался всем — и мне в том числе — несмышленым разгильдяем, разбалованным мажором и в целом недалеким парнем. Так во что он успел влезть или во что его втянули? И, выходит, ему хватило мозгов удалить какой-то компромат. Но на кого? На себя? На друзей? Еще на кого-то?

Или не он почистил мобильник после аварии?

— Ладно, посмотрим, что нападало, — шепнул я и снял телефон с блокировки. Что меня смутило, так это то, что при технической возможности установить на мобильник пароль мне он достался без него. Иначе я бы голову сломал, гадая над цифрами.

И это тоже было странно. Желай я скрыть что-то, что находилось на телефоне, я бы непременно позаботился о защите. И не думаю, что предний Володя был ну настолько непробиваемо туп.

Пальцы по привычке потянулись искать иконку беспроводной сети. В этом мире технологии пусть и развивались несколько иным путем, но все привычные достижения прогресса здесь в той или иной степени были.

Например, сотовая связь работала отлично. Дорогие модели смартфонов были оснащены камерами великолепного качества. А вот с интернетом по пока еще не известной мне причине была беда. Развит на уровне GPRS-EDGE. С беспроводным подключением тоже полный ахтунг — найти нормальный Wi-Fi мне нигде так и не удалось. Везде все по старинке, по проводам.

Казалось, этот мир в некоторых аспектах отставал от моего родного лет на двадцать. Но в этом была и некая уютная ламповость. Хотя мне, конечно, без привычной быстрой связи было неудобно.

На телефон пришло несколько сообщений.

Федор Долгоруков:

«Володь, что у вас там стряслось? Литейный в новостях показывают. Все целы? Мои беспокоятся».

Некая Зенаида, именно через «е» (видимо, редкая форма имени; не был ведь Володя Оболенский настолько безграмотным):

«Сегодня вечером собираемся у меня на Жуковского. Будут сестры Бессер. Кстати, Орлова о тебе спрашивала — рыбка заглотила крючок. У тебя есть шанс выиграть».

Странно, что я пропустил это сообщение. Оно пришло еще ранним вечером, когда мы собирались к гадалке. Впрочем, потом резко стало не до телефона.

Что это за Зенаида такая, которая еще и обращалась ко мне на «ты». Подруга? Почему она так говорила об Орловой? Это же вроде та самая девица, из-за которой случился конфликт с Олегом Вяземским, после которого мой предшественник попал в аварию. Странно. Неужели дурень-Володька с кем-то поспорил, что чего-то добьется от этой Орловой?

Как бы то ни было, хорошо, что я не поехал. Потому что час спустя эта Зенаида прислала еще одно сообщение:

«Не приезжай. Здесь Вяземский. Ищет тебя».

— Как интересно, однако, — выдохнул я.

Значит, еще и Олежке Вяземскому я покоя не даю. А ведь он наверняка потомок того князя Вяземского, который пытался вернуть себе Аптекарскую усадьбу. Может Вяземские считали нас ворами?

С точки зрения здравого смысла они