На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы - Константин Деревянко

Другие комдивы отходили с главными силами. Ну что ж, восточное направление опасное, пусть комдив Коченов отходит с арьергардами, ему виднее. Командарм соглашается с таким порядком действий.

Все четыре дивизии в движении к порту. Ждем звонков из порта о подходе частей на посадку. Но до этого почти два часа, и, чтобы снять напряжение и скоротать время, Кулишов пригласил командование армии поужинать. Мы с Крыловым переглянулись и, отпросившись у начальства, отправились к себе. Если штаб хочет быть всезнающим, он должен быть постоянно бодрствующим.

Только Николай Иванович закончил разговоры с командирами батальонов прикрытия, а я – с комендантами участков, как началась бомбежка порта. Это было в двадцать часов. Попаданий в корабли не было. А на причалах загорелись склады, и часть порта оказалась освещенной.

В связи с этим эпизодом приходилось после войны слышать и читать, что это была работа диверсантов, якобы проникших в порт для поджогов. Никакой вражеской мифической руки тут не было. Еще днем по плану Барбарина, одобренному штабом базы и утвержденному Кулишовым, была продуманно организована охрана и оборона порта. На взгорье, нависающем над портом, в том числе и на Приморском бульваре, были выставлены секреты. Они исключали возможность диверсионного обстрела порта сверху. Вокруг портовой ограды и на его территории находились подвижные патрули. Если учесть, что в порту было огромное стечение народа, да еще при нашей обостренной бдительности, когда хватали любого подозрительного, то все это полностью исключало поджоги складов для «иллюминации». Не надо врага принижать, но и делать из него всемогущего тоже не следует. Всякий, кто выдумывает мифические диверсии, не только покушается на наши организаторские способности, но и возвышает врага, делает из него героя. Наш противник не был способен на подобные героические дела.

Еще не истекло время для подхода дивизий, а в 20.50 зазвонил телефон. Докладывал Барбарин:

– К воротам порта подошли части 25-й и 95-й дивизий.

– Ликвидированы ли пожары? – спрашиваю его.

– От попаданий бомб загорелись два склада, да работники порта раньше времени подожгли свою мастерскую, чтобы не досталась врагу. С пожарами покончено. Проверил охрану и оборону порта, бойцы бдительно несут службу.

Информирую Петрова и Кулишова об этом. Звонок от КПП ворот порта, докладывает майор Волошин:

– Подошла 2-я кавдивизия.

Звонит Барбарин:

– Погранполк прошел ворота – и с ходу на «Абхазию».

Все четыре дивизии головными частями подошли к порту. Петров и Крылов довольны.

А вскоре пошли доклады от комендантов. Первым позвонил комендант посадки 25-й Чапаевской майор Ильич:

– Начал посадку полков на «Украину» и «Курск», а на «Жан Жорес» скоро закончу.

Комендант посадки 2-й кавдивизии майор Северин сообщил:

– Начал посадку частей Новикова на «Чапаев».

Майор Булахович, комендант посадки 95-й дивизии, доложил:

– Началась посадка частей Воробьева на «Армению», «Калинин» и частично на «Восток».

С докладом к командарму прибыл комдив-95 генерал Воробьев. Стоя перекусил и заторопился в порт. Перед уходом сказал мне:

– Хочу уходить не с главными силами, а дождаться арьергарда.

Я написал записку командиру отряда кораблей, предназначенного для эвакуации батальонов прикрытия 95-й дивизии, капитан-лейтенанту П.И. Державину: «Принять на борт МО-119 генерала Воробьева и доставить его в Севастополь».

Получалось по-флотски: последними с одесской земли сходили командиры. Так поступили все комдивы Приморской армии: комдив-95 генерал Василий Фролович Воробьев, комдив-25 генерал Трофим Калинович Коломиец, комдив-2 полковник Петр Георгиевич Новиков. А комдив-421 полковник Григорий Матвеевич Коченов сразу спланировал свой уход с арьергардами из Нефтяной гавани. Все комдивы, отправив штабы с головными частями в Севастополь для организации выгрузки дивизий, сами остались в Одесском порту и покидали его между 3.00 и 4.30, когда их бойцов уже ни одного не оставалось в городе.

Только уехал Воробьев, звонок из Нефтяной гавани. Наконец-то. Докладывал комендант посадки 421-й дивизии майор Морозов:

– Морские полки Коченова начали посадку на «Котовский» и «Сызрань».

Все дивизии на всех участках начали посадку.

Заехавшим к нам комдивам Коломийцу и Новикову предложили в порт не ехать, а прямо с ФКП – это тупик Барятинского переулка – по тропинке с нашими провожатыми спуститься вниз. Через пять минут они будут у своих дивизий в Новой и Карантинной гаванях. Они так и сделали, избежав сложностей движения в потоке войск.

Воробьев, Коломиец и Новиков, прибыв в порт, сразу вошли в контакт с комендантами посадок и уже через четверть часа сообщали, что все идет по плану.

Командарм Петров и начштарм Крылов были постоянно в курсе всего происходящего. Вот они только что переговорили со всеми комдивами.

С 22.00 посадка войск шла полным ходом. Нам, ответственным за нее, не терпелось помчаться в порт. Но в том не было необходимости: там надежные люди, они знают, что и как делать, и с усердием выполняют свои обязанности. И все же Жуков не выдержал, не усидел на крейсере. Оставив за себя заместителя, он ушел на катере в порт – хоть одним глазком глянуть, как идет посадка войск, как ведут себя люди.

Звонит комендант посадки 95-й майор Булахович:

– На Военный мол прибыл адмирал Жуков. Обошел причалы, посмотрел посадку на «Калинин» и «Армению». Вот он подходит. Передаю трубку…

А я свою передал Кулишову.

– Удовлетворен организацией посадки войск.

Отрыв от противника прошел без осложнений, и прикрывать отход войск артогнем не имело смысла. Поэтому мы прервали стрельбу кораблей эскадры в Восточном секторе – побережем снаряды и пушки. Но уже успели создать у противника впечатление нашей активности: на месте мы, не уходим. А вот в Западном и Южном секторах береговые батареи Никитенко, Шкирмана и Куколева артдивизиона Денненбурга, которые придется подрывать, вели сильный огонь по позициям вражеских войск. И это не могло не создать впечатления, что советские части собираются наступать.

В 22.00 у Крылова зазвонили телефоны. Докладывали командиры арьергардных батальонов прикрытия: «Оставляем позиции, начинаем движение в порт, противник ничего не подозревает». Замысел об одновременном отходе войск и посадке их на суда в течение одной ночи осуществлялся успешно.

Подходил час расставания с Одессой. Мы переживали эту печальную необходимость молча. Примириться с тем, что ты должен оставить частицу самого себя, оставить то, что свято для тебя, хоть ты и сделал все, чтобы надежно защитить город, было чрезвычайно тяжко. Но военная целесообразность диктовала свое, не признавая никаких эмоций. Надо было, и все тут.