Презумпция достоверности - Лидия Сладкова

— Все будет хорошо. Саша скоро прилетит, — наверное, уже в стотысячный раз говорила она мне. Не просто чтобы отделаться, а чтобы поддержать. Я была благодарна ей за это. — Мое материнское подсказывает.

— Да, все будет хорошо. Сегодня обед готовлю я, — рассмеялась я. — Разбаловали вы меня совсем.

— Хорошо, но никакой уборки. Твои ребра еще не в достаточном порядке, — услышала я наказ и, снова мне показалось, что он отдавал материнскими нотками.

Я снова согласно кивнула. Как с ней спорить? Бесполезное занятие. Машка меня сразу предупредила, как только я задумала в один из дней провести влажную уборку. Прислуги в доме не было, поэтому все домашние обязанности легли на нас троих. Насколько я поняла, Наталья Леонидовна вообще этого не приветствовала, несмотря на материальный достаток.

— Бабуль, там машина какая-то остановилась возле ворот, — крикнула Маша.

Я как раз поднесла чашку с кофе к губам, и замерла. Но через мгновение запретила себе думать, надеяться. А сердце то все равно неровно забилось, и дрожь в руках появилась. С трудом сглотнула и чашку поставила на стол, чуть не промахнувшись.

— Какая машина, Машунь? Мы никого не ждем, — коротко взглянув на меня, ответила ей женщина.

— Большая и черная, — послышался снова голос девочки.

— Я посмотрю, Наталья Леонидовна, — поднялась я из-за стола. — Маленькая «серена» не успокоится, пока не оглушит нас.

— И не говори.

Прошла мимо Натальи Леонидовны, не о чем не думая, подошла к огромному, во всю стену, панорамному окну и там остановилась. На улице светило яркое солнце, несмотря на то, что еще ночью лил дождь. Машина, действительно, стояла возле ворот, а по дорожке к дому шел хмурый Саша. Его появление было подобно грому, среди ясного неба, внутри меня. Вздрогнула, увидев его в окно, и замерла, не зная, что делать — то ли расплакаться, то ли начать счастливо улыбаться. Хотелось и того и другого. Я ждала его две недели. И каждый из этих дней говорила себе: он вернется и все закончиться. Все снова станет хорошо. Слезы лила, ночами в подушку, пока все спали. Чтобы никто не слышал. А еще смотря сейчас на него такого красивого и родного, чуть хмурившегося от яркого солнца, сердце забилась еще быстрее, ощущая тревогу. Я боялась, что он мне скажет и от его слов станет только хуже. Суровая правда разнесет наши жизни в щепки.

— Это крестный. Алена, он приехал, — будто в подтверждение крикнула Маша где-то совсем рядом, а потом добавила с досадой: — С пустыми руками. Не порядок.

— Саша, — будто придя в себя после слов Маши, выскочила из дома ему на встречу. — Саша.

Кинулась к Загорскому, заметив его улыбку и призывно раскинутые руки. Впечаталась в него, повиснув на шее. Саша хоть и покачнулся, но обнял меня в ответ и на какое-то время приподнял от земли.

— Саша, — протянула я, чувствуя, как ком к горлу подкатывает и в глазах скапливается влага. Цеплялась за него, сильно тянула пальцами ткань его рубашки. — Саша…

— Нет, ты не женщина. Ты фонтан. Уезжала — плакала. Приехал опять плачет, — посмеивался надо мной Загорский, глядя ладонью по моим волосам. — Здравствуй, солнышко.

Я отстранилась и слезы быстро смахнула, принялась всматриваться в его лицо, а потом опять вцепилась, поцеловав, понимая насколько, мне вдруг стало легче. Он рядом.

— С тобой все хорошо? — посмотрела я ему в лицо. — Они тебе ничего не сделали? Что с Ингой? Мы можем вернуться? — в тревоге из меня полился поток вопросов.

Загорский откровенно закатил глаза, обнял за плечи, опустил голову и прижался к моему лбу. Я зажмурилась, одновременно боясь его ответа, и от нереальности происходящего. Три недели без возможности увидеть его и поговорить.

— Все хорошо, — серьезно произнес он. — Мы можем вернуться. Вместе. Когда захочешь. Бояться больше нечего.

Я в растерянности уставилась на него, а потом обернулась на дом. На крыльце уже стояли его мама и Маша. Не позволяла себе выдохнуть. Разве возможно такое?

— Правда? — в сомнении спросила я, снова посмотрев на него.

Он с ответом помедлил.

— Правда.

— Я так переживала, — дала я волю словам. Не получилось их удержать. Уткнулась носом в его грудь.

— Я здесь и все закончилось.

Я положила ладони на его щеки и снова поцеловала.

— Я так ждала тебя, — шептала между поцелуями.

— А я скучал. Очень, — его ответный шепот, заставляющий понимать, что я не одна. Я нужна. Наконец-то, нужна. Он моя стена. Мой мужчина, способный взять все проблемы на себя и решить их, при этом, не обвиняя и не виня. — Кстати, ты теперь безработная. Ты рада?

— Костя меня все-таки уволил, да? — я чуть отстранилась от него, несколько не расстроившись. В принципе, предполагала такой исход.

— Угу, — вздохнул Загорский. — По обоюдному согласию. Теперь ты работаешь у меня.

Я совершенно счастливо улыбнулась.

— Очень выгодное приобретение, Александр Владимирович, но ты не сможешь мной руководить.

— Не хитри, — попросил он меня.

Я рассмеялась. Честно, я могла стоять так долго. Просто осознавая и принимая тот факт, что Саша приехал. Ко мне. За мной. Не важно как…

— Развод Дорониных состоялся. Инга отправлена ее отцом на принудительное лечение, — улыбка моя дрогнула, но я постаралась сохранить спокойствие, тем более Саша снова прижал меня к себе, чуть крепче, не дав вздрогнуть и отступить. Но мороз по коже пробежался. — За границу. В какую-то клинику. Сомневаюсь, что она вообще вернется в Россию, как и то, что находиться в лечебнице. В любом случае, усмирить ее пыл получилось. Ее подельник сядет за похищение сестры. Сейчас он под арестом. Во всем признался. Цена велика, но не смертельна — твое имя не фигурирует, ни в одном документе. Нам больше не нужно прятаться. Алена…

— Хорошо, — я сделала осторожный вдох, проговорив негромко, ощущая легкие поцелуи на макушке. Я была согласна заплатить такую цену. Только лишь бы нас оставили в покое.

— Хочу тебя, — шепнул мне Саша, на ушко. Я поежилась, как от щекотки.

— Мы не одни, — пожурила я его, чувствуя тоже самое.

— Только это меня и останавливает. Знаю отличное место. Тут недалеко. Прокатимся?

— Сначала было бы неплохо поздороваться с мамой и племяшкой. Машка сразу заметила твои пустые руки.

Загорский хлопнул себя по лбу в досаде.

Наталья Леонидовна не возражала, на наше желание уехать и побыть вдвоем. Переодевшись, я вышла из комнаты и неожиданно услышав разговор на лестнице. Остановилась, прислушиваясь, осторожно выглянула. Машуня и Саша сидели на ступеньках. Мне их было хорошо видно, вот меня они видеть не могли — спиной ко мне сидели. Посторонилась к ближайшему углу, не желая их прерывать. С девочкой я сдружилась.