Северная Корона. Против ветра - Анна Джейн

Этот, в общем-то, вполне невинный поступок стал для Александра спусковым крючком.

Мышцы почти сводило от тонны невыраженных эмоций.

Он не мог сдерживать себя.

Александр, сглотнув, закрыл на миг уставшие веки, открыл их и увидел вдруг в глазах девушки лукавое выражение – или посчитал его таковым. А после, не контролируя себя, одной рукой обнял Марту за талию, а после поцеловал ее в полуоткрытые губы – не нежно и легко, как это обычно бывает у людей, которые целуются впервые в жизни, а достаточно напористо, хоть и не агрессивно. Сначала он захватил своими губами, жесткими и привыкшими быть достаточно властными, ее нижнюю губу, замер так на пару секунд, словно проверяя, что Марта сделает. А после чуть отстранился, проведя кончиком носа по ее щеке, вызвав легкую дрожь во всем теле. Свободная рука его скользнула по ее спине, вверх, к затылку – и в его пальцах оказались ее волосы.

Притянув Марту к себе, молодой человек вновь поцеловал ее, только теперь уже куда более по-взрослому, все с тем же напором, присущим ему, но с нарастающим и уже даже почти болезненным влечением.

Он еще крепче обнял девушку, а та инстинктивно подалась вперед, удерживаемая ремнями безопасности, к сиденью. Саша, заметив это, одной рукой, не глядя, отстегнул Марту, которая старательно отвечала ему на поцелуй, вцепившись в плечи. Можно было предположить, что длинноволосая девушка, кажущаяся достаточно хрупкой, будет ласково гладить любимого парня, который неожиданно подарил ей исполнение мечты – поцелуй, но она так с силой сжала пальцы на его плечах, как будто бы целовала его не в первый раз, а в последний, прощальный, и не хотела отпускать. Ее объятия были крепкими, да и губы не могли похвастаться покорностью и смирением перед Александром, которого все это заводило еще больше. Она, не контролируя себя и закрыв глаза, даже умудрилась укусить его за верхнюю губу, заставив парня сдавленно выдохнуть и чуть потянуть ее за волосы назад, чтобы поцеловать в шею.

У Марты голова шла кругом от его прикосновений. Да и Саша тоже не совсем соображал, что он делает. Зато напряжение в мышцах заметно уменьшилось, и ему стало как-то легче, как будто бы он принял эффективную волшебную таблетку. Для Марты, которая не ожидала такого исхода сегодняшнего странного дня, волшебство висело в воздухе. Нет, оно было сейчас для нее воздухом.

Только волшебство длилось недолго. Рядом с серебряным БМВ пронесся огромный мощный КАМАЗ, неожиданно прогудевший маленькой машинке-жуку, за рулем которой сидела молодая и очень еще неопытная девушка – она едва не спровоцировала аварию на мосту.

Резкий неприятный звук словно вернул Дионова в реальность, вырвав из лап сказки, позволяющей ненадолго забыться. Понимая, что делает что-то не то, парень резко отстранился от Марты и прошипел:

– Твою мать…

Девушка, которая тоже неожиданно пришла в себя, в недоумении прижала ладонь к ставшему горячему, как при температуре, лбу.

Время вновь стало набирать обороты, а волшебство, которым Марта дышала, исчезло.

– Да что я делаю, – разговаривал сам с собой Дионов. – Пр-р-ридурок. Сестренка, – резко повернулся он к Карловой, думая, что она в ужасе от его поступка. – Прости меня. Не знаю, что на меня нашло. Прости. Больше этого не повторится. Обещаю.

– Да я… Просто. Это я… – скрипачка никак не могла подобрать нужных слов.

– Не говори, что это опять ты виновата, – поморщился Саша, чувствуя, что хочет сказать Марта. – Давай выйдем? – вдруг предложил он, думая, что ничем не лучше Владислава Сергеевича, которого еще двадцать минут назад он хотел прирезать стеклянной «розочкой».

Он первым выбрался на свежий воздух и, в который раз закурив сигарету, оказался на узкой пешеходной дорожке. Он облокотился о перила, глядя на темную воду, в которой отражались сотни огней – огней разноцветных, ярких и очень длинных. Марта оказалась рядом с ним, правда, глядела она не на темный восток, а на западную кромку горизонта, туда, куда садилось порядком уставшее солнце. В той стороне небо было вовсе не таким серым, а серо-синим, и утихающие теплые цвета нежного заката все еще украшали его. Несмотря на вечернюю легкую прохладу, ветерок и близость реки, ей было очень жарко, и шея горела от горячих поцелуев. А еще девушка чувствовало себя очень неловко – нет, даже чересчур неловко. Она не думала, что между ней и Сашей произойдет такое. Не думала и даже не мечтала. Зато теперь она совершенно не чувствовала того удушающего страха, который овладел ею в кабинете управляющего клуба «Алигьери», да и гнева, смешанного с тем самым чувством унижения, – тоже.

Сейчас она была счастлива и растеряна одновременно и, стоя тут, на вечернем мосту, издалека казавшемся солнечно-оранжевой ниткой, на которую были нанизаны многочисленные огни-бусины, не знала, что сказать или что сделать. Она просто замерла позади курящего Саши, у которого тоже слов пока не находилось.

Молчание затягивалось, и Марте это не нравилось. Чтобы разрушить его, она сделала неуверенный шаг вперед и сказала как можно более равнодушно:

– Дай мне.

Александр медленно повернулся, не понимая, что девушка имеет в виду.

– Что? – спросил он, сощурившись и рассматривая небо за ее спиной. Надо же, а там оно вовсе не такое унылое, как на востоке. Он и не заметил сначала. Небо на востоке напоминало ему потолок камеры с вечной тусклой лампочкой, в которой он провел два года не с самыми приятными личностями, не с самыми правильными мыслями и не с самыми хорошими перспективами на будущее. Помнится тогда, когда ночами он тупо лежал и смотрел в зарешеченное окно – а заснуть быстро Саше, особенно в самом начале отсидки, удавалось далеко не сразу, тогда он часто разглядывал небо. До этого, на вольной жизни, он никогда не пялился вверх, на глупые облака и дурные звезды, а там начал. Он даже – да, в этом признаться трудно – хотел увидеть в этом проклятом окне что-нибудь красивое: луну, те же звезды, красивый закат или грандиозный рассвет, но вместо этого обычно видел самое обыденное, самое заурядное небо. И, кажется, сегодня, уже спустя пару лет после того, как он покинул колонию, он впервые вспомнил, что, находясь в этом не самом приятном месте, очень хотел увидеть красивое небо.

Вот, наконец, увидел. Конечно, его нельзя было назвать прекрасным, но что-то в этом определенно было. Что-то успокаивающее, притягивающее.

Александр с удивлением понял, что напряжение отпустило его, и злость тоже, только теперь появилась усталость, огромная, жесткая, похожая на медвежью шкуру, которую накинули на его плечи.

– Дай мне сигарету, – заявила Марта, заставив черные брови Саши подняться вверх.

– А больше тебе ничего не дать, сестренка? – спросил он чуть грубовато, вновь вживаясь в образ «старшего брата».

– Сигарету, – повторила упрямо девушка, хотя ни разу в жизни не курила.

– Нет, – ответил Дионов, заглянув в пачку, в которой оставалась всего лишь пара штук дорогих сигарет. Марта всегда думала, что целоваться с курящим парнем – это как-то не слишком приятно. Не слишком богатый опыт скрипачки ограничивался двумя мальчиками-музыкантами, которые, как и она, вредных привычек не имели, а еще одноклассником, который в девятом школе вообразил, что влюблен в нее, и Марта с ужасом от него бегала, хотя на выпускном он все-таки сумел заполучить первый в ее жизни поцелуй – отвратительный и слюнявый. Да и подруга Надя часто говорила, смеясь, что целовать курящего парня – это как облизывать пепельницу. Но Марте так совершенно не казалось. То ли причиной этому были дорогие сигареты Дионова, то ли тот факт, что она целовала любимого человека, забыв обо всем на свете.