Тротиловый эквивалент - Лев Пучков

— Саперы, — подсказываю я Курбану.

— Угу, — Курбан и так знает. Задерживает пару секунд ракурс на «БРДМ», затем плавно переводит камеру на пеших саперов...

По быстроте реакции людей на войне можно условно разделить на четыре категории. Штатский, воин, опытный воин и мастер. При таком делении, разумеется, присутствует масса, разных деталей, но основные параметры — время и первый шаг. То есть сколько времени человеку надо, чтобы отреагировать на внезапную опасность и правильно ее оценить и каково будет его первое действие после этой оценки.

Мастер и дальше вниз — поковыряются в копилке боевого опыта, выберут из всех возможных вариантов наиболее приемлемый в данной ситуации и начнут действовать. «Поковыряются» — это образно, на самом деле все происходит мгновенно и неосознанно, на уровне рефлексов. Мастер сообразит быстрее, и первый шаг его будет шагом по узкой тропинке, которая выведет из капкана. Воину понадобится больше времени, чтобы выломиться из состояния психофизиологического ступора, и первый шаг его может стать последним шагом вообще в этой жизни.

Штатский просто разинет рот — ему ковыряться не в чем — и благополучно умрет.

Вот и вся разница...

Саперы — опытные воины. Я наблюдал за «БРДМ» буквально пять секунд — от момента начала съемки до окутывания дымом, а когда перевел трубу на них, они уже лежали на дороге, умудрившись образовать некое подобие боевого порядка.

Двое в одну сторону стволы держат, двое — в другую. Ждут, откуда будут стрелять, чтобы отползти за противоположную обочину и укрыться получше. Они полагают, что это просто засада. Правильно все делают, когда засада, всегда после взрыва следует обстрел.

Собака тоже лежит, шерсть вся в грязи. Жаль, жаль псину. Была б моя воля, я ее оттуда забрал бы...

«БРДМ» чадит в двух местах, но теперь видно, что там происходит. На броне лежит один солдат и негромко, с подвывом стонет. Остальных снесло взрывом на другую сторону, а этот прикипел раздробленными ногами к оплавленной броне (такое бывает) и остался. Он очень скоро умрет, с такими ранами не выживают.

Еще одно недвижное тело лежит рядом с носовой частью, с той стороны. Остальных не видно, но их можно смело списывать из боевого расчета. Даже если и остался кто в живых, то так контужен, что можно пальцем убить.

Саперы, так и не дождавшись обстрела, привстают и, поводя стволами по сторонам, гуськом направляются к «БРДМ». Хотят посмотреть, что там с ранеными, и пощупать бортовую радиостанцию. Станцию щупать бесполезно, а вот насчет раненых — это правильно. Это называется боевое товарищество, меня когда то учили.

— Сделай это хорошо, — прошу я Курбана.

— Я знаю, — кивает Курбан.

Как только все пятеро (собака — тоже) приподнимаются — над дорогой, недалеко от обочины, выпрыгивают две «ОЗМ 72»...

У нас профессиональная камера. Можно сделать качественный снимок, увеличить и потом посмотреть в замедленном режиме. Я люблю это. Я многое люблю на войне. Мне нравятся враги профессионалы. Одолеть «чайника» может любой.

Сражаясь с профи, ты каждый раз сам перед собой подтверждаешь свою высокую квалификацию. Когда побеждаешь профессионала, эта доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие.

Мне нравится, как выпрыгивает «ОЗМ». Это поэзия! Жаль, человек в обычном режиме не может любоваться таким зрелищем. От момента срабатывания вышибного заряда до полного разматывания тросика и накалывания капсюля воспламенителя проходит едва ли четыре десятые доли секунды. Человек за это время ничего не может сделать чисто физически, даже посмотреть в ту сторону. Как не может уклониться от атаки гюрзы, атакующий выпад которой длится сотые доли секунды...

Синхронно звучат два взрыва. Саперы падают в грязь, с дороги слышны проклятия и стоны. Все живы, но никто не уцелел. Если вовремя не подоспеет квалифицированная медпомощь, они умрут. Собаке тоже досталось. Смотрю, как кинолог, презрев свои ранения, тащит из нарукавного кармана бушлата ИПП и пытается перевязать своего четвероногого друга. Очень трогательно. Собака громко скулит и вертится, хочет укусить невидимого шершня, который жалит ее в бок. Жаль, жаль собачку...

Кто то из саперов упорно ползет к «БРДМ». Наверно, все же хочет добраться до бортовой рации. Зря ползет, после такого залпа рация надежно умерла.

Остается надежда на «ГБР» с опорного пункта в Толстой Юрте. Там радиоточка, постоянная связь с комендатурой.

А вот и «ГБР». Из села к месту подрыва выдвигается колонна: два «УАЗа» и, чуть отстав, «таблетка» — санитарка. Оперативно. Они тоже опытные. Услышали взрывы, сразу поняли: без врача не обойтись. Наверняка уже и в комендатуру сообщили. Там сейчас, если есть трезвые офицеры, скорее всего приводят резерв в готовность номер один, ждут уточнения по обстановке.

— Заводи, — командую я Аскеру.

Аскер завел двигатель, перегазовал пару раз, проверяя, готова ли машина рвануть с места во весь опор. Сейчас посмотрим последний акт и помчимся.

«ГБР» летит, как ахалтекинец на скачках, по сторонам смотреть некогда. Вот передний «УАЗ» достигает контрольной точки номер три. Сейчас должно сработать фотореле.

Бух!!! — передний «УАЗ» получает в левый борт два кило подшипников и гаек, резко падает в темпе и некоторое время катится по инерции. Второй «УАЗ», не успев сбавить скорость, с разбегу бьет первую машину в зад.

Первый «УАЗ» останавливается, выходить из него никто не спешит. Наверно, погода плохая, не хотят гулять! Из второго «УАЗа» и «санитарки», одновременно из всех дверей, выскакивают вооруженные соплеменники моих саперов.

В этот момент с обеих сторон дороги выпрыгивают еще две «ОЗМ 72». Просто и со вкусом, и, самое главное, безукоризненный математический расчет. Взрыв, люди пластом на дороге. Крики, стоны, никто не уцелел. Дело привычное. В двухстах метрах дальше корчатся саперы.

А вот теперь получите долгожданный непосредственный контакт. С лысого холмика, с нашей стороны, начинает работать огневая группа. Сидят они в трехстах метрах от дороги, оптики у них нет, так что убить из автоматов лежащих на дороге трудно. Но это и не надо. Надо просто создать ажиотаж и минут через десять спокойно эвакуироваться.

Ну и кто вам теперь будет помогать?

— Поехали, — командую я, садясь в машину.

Курбан прыгает на заднее сиденье, Аскер рвет машину с места. Мы должны успеть к четвертой контрольной точке раньше того момента, когда колонна резерва из комендатуры приблизится к мосту.

* * *

Через пятнадцать минут мы уже на месте. Оставляем машину среди посадок, сами проламываемся сквозь кусты к берегу. Совсем на берег не вылезаем, занимаем позицию в кустиках и наблюдаем.

Вот он, мост, в ста пятидесяти метрах ниже по течению. Совсем близко. В ста пятидесяти метрах выше, на противоположном берегу, видим «Ниву» наших специалистов. Эти специалисты не саперы в полном смысле этого слова, а диверсанты из разведотделения.