Обещание Гарпии - Дмитрий Емец

– А-а! Не смей! Это моё! – закричала Ева.

Стожар отвёл в сторону её руку:

– Уже не твоё! В тот момент, когда человек выбрасывает предмет, он от него отрекается. Человек и предмет расторгают союз!

И больше, сколько Ева ни ныла, он ей эту футболку не отдал. Сам носил.

Но Ева всё-таки вышла из положения. Поймала летающий молоточек и запустила в стожара голосом совести. Пусть забирает, если хочет. Но на голос совести он не покусился.

– Свирепо, но мимо! Чужая совесть бьёт небольно. Это своя грызёт и пинает, – прокомментировал он.

– И правильно. Должен же кто-то тебя пинать!

– Думаешь, должен? А я вот временами сомневаюсь.

– Ты мог бы сомневаться где-нибудь снаружи?

– Не-а. Там химеры бродят скучающие и путают меня с мышкой. Я объясняю, что я не мышка, а на крайняк ёжик, но они не понимают…

– Правда? – удивилась Ева. – А меня Гризельда не трогает!

– Ну так это ж ты! Царь козявок! Директор букашек! Великий начальник всех таракашек!

Ева вспыхнула:

– Не дразнись! Никто не виноват, что твой единственный друг в животном мире – бычий цепень. Только он может постичь твою великую душу.

Стожар захохотал:

– Язычок у тебя как у Окипеты!.. А теперь скажи-ка: не надоела ли тебе магия? Признайся, что она выносит мозг покруче алгебры! Вначале бедных деток учат, что делить на ноль нельзя, а кто будет делить, тому будет бяка в дневник. В институте их переучивают, что делить на ноль всё-таки можно, но не имеет смысла, потому что получится бесконечность. Потом смысл всё-таки обнаруживают и дают тому, кто его нашёл, Нобелевскую премию… Причём не бедному двоечнику, который догадался делить на ноль самым первым, а лысому профессору, стащившему у него идею! Ну и где в мире правда?

Ева уткнулась в книгу. От бесконечных драконов в разрезе, со стрелочками, подписанными на латыни, голова у неё пухла как шар и, вяло взмахивая ушками, куда-то начинала улетать.

Филат вскочил и выхватил у неё книгу:

– Отвлекись! Давай научу тебя кое-чему! Стожарская наука! Секрет любого ускорения – в замедлении! Чтобы что-то увидеть, не надо бегать! Надо всматриваться! Выбери любую мелочь и всмотрись в неё! И увидишь, что предмет сам начнёт тебе всё рассказывать! Любой пень в лесу больше знает о мире, чем мы с тобой, потому что он неподвижен, а мы бегаем как тараканы.

– Не понимаю!

– Этого нельзя понять. Это можно только почувствовать. Как стожар за три капа сделает то, на что магзель потратит сто магров? Стожар думает! Магзель с героическими воплями будет пробивать у танка лобовую броню, а стожар разберётся, на что у механика-водителя аллергия, и через ствол пушки направит в ноздрю танкисту кошачий волосок…

Филат заставил Еву лечь животом на деревянный пол и смотреть на капли краски.

– Ну? Что они тебе рассказывают? – спросил он.

– Что ты глупый! – отозвалась Ева.

– Мм… Не верь им! Скажи – сами такие!

– Вы сами глупые! – охотно сообщила Ева каплям. Лежать на полу было чуть утешительнее, чем читать про драконов – если бы только молоточек вокруг не летал.

– Только не надо впадать в уныние! – наставлял стожар. – Некоторые могут часами лежать щекой на столе и тоскливо созерцать пылинку… Это не созерцание! Это просто человек хочет спать, но чувство ответственности ему мешает! А ты смотри и думай… Вот смотри: где-то два слоя краски, а где-то один… Ищи причину! А вот трещина между досками – отчего там блестит? Может, туда лишь краска натекала? Красили не кистью, а валиком! А вот древесина стёрта – словно тропинка! Здесь пролегал постоянный маршрут. Куда маршрут, откуда? К окну? От двери к столу? Может, мебель стояла как-то иначе?

– Откуда я знаю! – огрызнулась Ева.

– И я тоже не знаю. А ты спроси у капель краски! Они, возможно, не знают, они свежие, но они спросят у пола, а пол – у стен. У предметов друг от друга секретов нет. Так, например, лес как целое умнее одного отдельно взятого дерева, но ум этот коллективный, поэтому одновременно является умом и отдельного дерева! И даже щепки этого дерева. А лешак – это как бы собирательная овеществившаяся душа… Но об этом сейчас не думай! Твоё дело – поговорить с каплями. Что-нибудь от прежней комнаты точно осталось, и ты это обязательно увидишь!

– Не получается!

– Это потому, что ты спешишь. Ты как орущий ребёнок, вбежавший в комнату! Слишком возбуждена, чтобы что-то понимать.

– Неправда!

– Говорят тебе: замедлись! Не толкай предметы своими мыслями, не пугай их бестолковщиной! Не спеши, плыви в потоке. Просто смотри с любовью и думай: ведь они тоже существуют в бытии. Они созданы, они не напрасны. Они кому-то нужны!.. Не то что… не важно… смотри!

Ева послушно стала смотреть на капли. Поначалу она видела лишь капли. Потом подумала про одну каплю, что она похожа на вулкан. У неё даже кратер был, хоть и крошечный. А вон та, что в трещине, наверное, очень осторожная капля. Она спряталась и выглядывает оттуда с довольным видом… На неё-то никто не наступит!

«С ума сойти можно! Мне надо учить драконов, у меня молоток сейчас пищать будет – а я смотрю на капли как ненормальная!» – рассердилась Ева.

Она хотела оторвать от пола голову, чтобы сообщить стожару, что у неё ничего не вышло и больше она ерундой не занимается, но внезапно ощутила, что рядом с ней кто-то стоит. И это не стожар, который был сейчас у окна, где задумчиво жевал листик фиалки. Он обожал пробовать на вкус всё подряд, включая капельки смолы на дереве или кусочки бумаги.

Ева тревожно зачерпнула взглядом пространство позади себя и внезапно увидела высокий складной столик со спускающейся с него тканью, на столике – книгу, а рядом – женскую фигуру в длинной ночной рубашке. Девушка была совершенно реальной – не призрак и не привидение. Всё это продолжалось несколько вязких, растянувшихся в участившихся ударах сердца мгновений, а потом девушка растаяла. Ева бросилась туда, где она стояла, и обнаружила, что вытоптанная в половицах тропинка завершается небольшим островком вытоптанного пола – словно полянка в лесу.

– Что-то увидела? – спокойно спросил стожар, продолжая спокойно жевать фиалку, но из осторожности не глотая. Он однажды отравился традесканцией и теперь не рисковал.

– Да! Кровать стояла совсем не в том месте! У другой стены! И вон тот подсвечник… он тут чужой. Он Марии Чеховой не принадлежал… Его просто за компанию подобрали. А тут столик стоял – высокий, складной… Сейчас его в комнате почему-то нет. А перед ним была девушка! Молилась, наверное… – Ева, захлёбываясь, выпаливала слова.

– Вот видишь, как иногда полезно разговаривать с предметами! – довольно сказал стожар. – Только, пожалуйста, потихоньку! Недавно один дяденька стал разговаривать с турникетами в метро, и его не так поняли. Хотя турникеты, на мой взгляд, были только рады пообщаться. Их все считают строгими, а на самом деле они очень застенчивые, оттого и стоят всё время захлопнутые.