Суворов - Андрей Богданов

Перед глазами Суворова был пример простого украинского казака Алексея Григорьевича Разумовского, заслужившего в спальне императрицы чин генерал-фельдмаршала, и его брата Кирилла, ровесника нашего капрала, ставшего в 20 лет подполковником гвардии (1748), а вскоре и гетманом Малороссии (1751). Он видел, как достигли высших военных чинов никогда не воевавший Н.Ю. Трубецкой и называвший себя «фельдмаршалом мира» А.Б. Бутурлин. Вероятно, Суворов понимал, что своим поведением лишает себя возможностей сделать быструю военную карьеру. И все же упорно учился воинскому делу и терпеливо ждал, когда его труд понадобится Отечеству.

В чине капрала, подпрапорщика, затем сержанта Семеновского полка Александр исправно нес караульную службу, сопровождал императрицу в Петербурге и Москве, побывал дипломатическим курьером в Дрездене и Вене, укрепляясь во мнении, что «дисциплина — мать победы». Довольно долго он был ординарцем майора Н.Ф. Соковнина. Шесть с половиной лет, проведенных в нижних чинах, полководец впоследствии оценил словами: «Научись повиноваться, прежде чем будешь повелевать другими». Но как военная школа гвардия дала ему очень мало. «Я сам, с той поры как в армии, долго нес честную службу (в гвардии), но все равно… ничего не стоил», — признал много позже сам Суворов (П 181).

Лишь на 24-м году жизни получил он долгожданный офицерский чин поручика с назначением в Ингерманландский пехотный полк[8]. Похоже, однако, что это была отставка, вернее — обычное для гвардейцев преддверие ее. Действительно, Александр был выпущен поручиком в полевую армию 25 апреля 1754 г., 10 мая получил назначение в полк, а уже 14 мая взял в Военной коллегии, где служил отец, отпуск домой на один год. За этим обыкновенно следовали увольнение дворянина со службы и мирная жизнь в помещичьей усадьбе или городском доме. Для Суворова это было закономерным крушением мечты. Он получал повышения быстрее многих сверстников, по 10 и 15 лет остававшихся гвардии рядовыми, но, в общем-то, огромными стараниями к 26 годам ничего значительного не выслужил.

Мог ли отец способствовать ускорению его карьерного роста? — Разве что отчасти. Больших денег и влияния у Василия Ивановича не было, а карьера слишком честного по тем временам прокурора хромала. В 1751 г. Суворов в качестве прокурора Сената пытался унять незаконные действия чиновников сенатского аппарата. В 1753 г. Сенат представил его на должность обер-прокурора Святейшего синода, но утверждения в этой должности Василий Иванович не получил. Вместо этого он был пожалован в бригадиры, а к концу 1753 г. получил чин генерал-майора и должность члена Военной коллегии: ведомства, занимавшегося вопросами обеспечения армии. Легко заметить, что вскоре сын его получил долгожданный офицерский чин, назначение в Ингерманландский полк и, наконец, отпуск домой.

На этом военная карьера великого полководца могла застыть навсегда. Производство в чины, особенно для армейских офицеров, было крайне медленным, а военных побед, о которых с малолетства мечтал Александр Васильевич, одерживать было негде: красавица императрица Елисавет любила гвардию, но не любила воевать. Укрепивший свое положение отец мог способствовать продвижению сына, но только по интендантскому ведомству. Так что после годового отпуска Александр в назначенный ему полк не вернулся. С начала 1756 г. Суворов-младший служил в Новгороде в качестве обер-провиантмейстера, усвоив тонкости и значение правильной организации снабжения армии.

Тщательная ревизия провиантских и фуражных магазинов позволила ему осенью занять пост генерал-аудитор лейтенанта Военной коллегии. Это была должность первого помощника генерал-аудитора, представлявшего военно-судебную власть над армейскими чинами до полковника. Как генерал-аудитор-лейтенант, Суворов с несколькими подчинявшимися ему обер-аудиторами рассматривал дела и утверждал приговоры военных судов, вплоть до разжалования в солдаты. Нестроевая служба была недолгой, но открыла будущему полководцу бездну безобразий и несправедливостей, царящих в армии. Александр Суворов и из этого печального опыта извлек пользу для будущего управления войсками. Но главное — получил наконец-то трамплин для продвижения в армии.

Когда началась Семилетняя война (1756–1763), Суворов был «выпущен в премьер-майоры» для определения в пехотные полки команды генерал-фельдмаршала А.Б. Бутурлина. В армии это был высокий чин, позволяющий командовать батальоном или эскадроном. Увы, надежда Александра Васильевича попасть на театр военных действий не сбывалась. Русские войска выступили на запад под командой фельдмаршала Апраксина. Бутурлин же, в подчинение коему попал Суворов, был одним из пяти членов Конференции министров, силившейся управлять боевыми действиями из Петербурга.

Правительство Елизаветы Петровны недооценило противника и имело преувеличенное представление о собственных силах. Россия располагала тогда самой большой в Европе армией, содержание которой ежегодно поглощало более 4/5 бюджета. Однако из четверти миллиона солдат, имевшихся на бумаге, в полевых войсках служило менее 200 тысяч, а с учетом значительного некомплекта — около 150 тысяч.

Не давала поводов для восторга и боеспособность войск. Их рядовой состав пополнялся за счет денежной рекрутской повинности: в рекруты нанимались на деньги, собранные с определенного числа «ревизских душ», охочие люди, которые «в большем числе заключали в себе худшую, безнравственную и нередко преступную часть населения» (по оценке военного историка). Служба их была бессрочной, дисциплина поддерживалась жестокими избиениями. Офицерами становились неопытные дворянские юноши и иностранные наемники, часто не лучшего разбора. Качество вооружения и обучения оставляло желать лучшего (за исключением артиллерии и военных инженеров). В кавалерии не хватало защитного вооружения и даже холодного оружия. Пехота вступила в войну в разгар переформирования полков и перехода на мушкеты нового образца. Инициатива солдат и даже офицеров не приветствовалась: решения должны были принимать генералы. При этом из четырех генерал-фельдмаршалов двое получили звания при дворе…

Располагая такими силами, петербургские политики думали запугать военной демонстрацией прусского короля Фридриха II Великого — талантливого государственного деятеля и лучшего западного полководца XVIII в. (до Французской революции). Его 155-тысячная армия была тщательно подобрана, вооружена и образцово вымуштрована по господствовавшей тогда в Европе системе, неслучайно названной современниками прусской (подобно существовавшей ранее испанской, а затем шведской). При этом Фридрих, доведя линейную тактику боя до совершенства, относился к ней творчески. Так же, как он приказывал печатать неверные топографические карты, многие из его объявленных «правил» были рассчитаны на обман и разгром слепых подражателей. Даже при подготовке войск он сделал ставку не на пехоту (которая по канону должна была образовывать главные огневые линии), а на высокоманевренную кавалерию.