Руки вверх, я ваша тетя! - Наталья Александрова

Лола потеряла способность соображать быстро только оттого,что в данный момент находилась, если можно так выразиться, не на работе, исовершенно не ждала от тети Кали никаких криминальных неприятностей. То естьона предчувствовала, конечно, заранее, что на то время, пока у них гоститтетка, о спокойной жизни придется забыть, но чтобы так сразу — и вдругпокойник… это, знаете ли, чересчур.

— Та! — обиженно скривилась тетя Каля. — Нудо чего ж ты все-таки непонятливая! Черешня тут вовсе не причем, а я Захаровнеотдала свой билет половинный…

— Льготный, что ли? — догадалась наконец Лола.

— Ну да! И документы свои отдала, удостоверениепенсионное и ветерана труда, а то ведь без документов сейчас в поезд непускают, а с моими документами — это всегда пожалуйста…

— Ужас какой! — воскликнула Лола. — Таквыходит, теперь они при ней найдут ваши документы… уже нашли…

— Выходит, так! — пригорюнилась тетя Каля.

— Да зачем же мы оттуда сбежали? — Лола оглянуласьв сторону платформы. — Надо было подойти, все им объяснить.., так и так,это я Свириденко, а погибшая — Захаровна.., как ее там по фамилии…

— Карацупа, — горестно сообщила тетя КалерияИвановна, — Карацупа Мария Захаровна…

— Ну вот! — и Лола сделала шаг в обратномнаправлении, в сторону представителей законной власти.

— Знаю я этих ментов! — простонала тетя Каля ипотянула Лолу за руку. — Привяжутся, потом ни за что не отпустят! Я послепервого мужа год на привозе стояла, рынок так у нас называется, так каждыйпочитай день менты налетали, что твои махновцы! И пока не откупишься от них —ни за что не выпустят! Конечно, ваши-то менты пожиже будут, никакого виду… —тетя Каля презрительно поморщилась, — вот у нас, в городе Черноморске,менты — так это менты! Здоровые, пузатые, один капитан Голопузенко чего стоит!Кулак, что твоя тыква, усы, как у моржа, как гаркнет — с деревьев листьяпадают.., но до денег небось ваши тоже жадные! Нет, я к ментам в жизни неподойду! У меня и времени нет, дела важные, и денег нет лишних, чтобы от нихоткупаться…

— Но как же… — предприняла Лола еще однупопытку, — ведь они теперь вас запишут как умершую…

— И не уговаривай! — сурово отрезала КалерияИвановна. — Чтобы я своими ногами к ментам пришла? Хоть умершую, хотьвоскресшую — мне наплевать! И Ивану Тимофеичу неприятности будут.., не быватьтакому! — и она решительно зашагала прочь.

Оглянувшись, Лола увидела, что милицейская машина, включивмигалку, уехала с перрона, и пожала плечами: переспорить тетю Калю она ненадеялась и решила не ставить перед собой нереальных задач. В конце концов,тетя Каля пробудет у них недолго, потом уедет в свой Черноморск, и кто тамузнает, что здесь ее посчитали умершей. И с родными несчастной Захаровны пускайона сама разбирается, Лола их знать не знает.

Открыв им дверь квартиры, Леня удивленно протянул:

— А где же знаменитая черноморская черешня?

Из-за его ноги выглядывала любопытная мордочка Пу И. Песикне интересовался черешней, ему просто хотелось быть в курсе всех происходящихсобытий.

— Ты представь, Ленечка, чего случилось… — началаКалерия Ивановна, но Лола изо всех сил наступила ей на ногу.

Тетя вскрикнула и повернулась к племяннице.

Видимо, она прочитала все что нужно на ее лице, потому чтозамолчала, проглотив готовое сорваться с уст признание.

— Представляешь, — затараторила Лола, перехвативинициативу, — черешня совершенно испортилась! Просто в кашу превратилась!Пришлось прямо там все выбросить…

Тетя Каля хотела возмутиться и вступиться за честьзамечательных черноморских ягод, но суровый взгляд племянницы остановил ее, иона только согласно закивала.

— Ну ничего, — усмехнулся Леня, — здесь тожечерешню можно купить, если уж вам так нужно…

Это он сказал зря.

— Черешню? — обиженно проговорила КалерияИвановна. — Да я ж себе представляю, шо у вас здесь за черешня! Это же неягоды, а натурально одно горе! Вот у нас в городе Черноморске черешня эточерешня, каждая ягодка что твой помидор…

Тут она спохватилась, вспомнив, какая неприятность случиласьсо знаменитой черноморской черешней, и быстренько перевела разговор на другиерельсы:

— А ты мне скажи, Ленечка, где у вас нотариусы сидят?

— Нотариусов много, — Леня пожал плечами, вам всеравно к какому?

— Нет, — тетя Каля полезла в одну из своих сумок иначала вынимать из нее все содержимое.

Выложив на тумбочку кусок туалетного мыла «лесной аромат»,полтора десятка огромных пластмассовых бигудей, расческу, по внешнему видуподходящую разве что для вычесывания овец, коробочку с раритетнымипсихотропными духами «Красная Москва», выпущенными в один год с запускомпервого искусственного спутника Земли и запрещенными Женевской конвенцией, какхимическое оружие массового поражения, тетя Каля нашла наконец мятый конверт,надписанный ровным аккуратным почерком.

— Нотариус Штукен… Штакен… Штокенвассер, с трудомпрочитала она головоломную фамилию.

— Ну так здесь и адрес должен быть, — Леняпротянул руку за конвертом, — вот же написано — девятая Красноармейская,дом пять…

— Ой, правда! — обрадовалась КалерияИвановна. — А я тут-то и не прочитала.., надо мне к нему ехать, к этомуШтукенштакену. Которая, говоришь, Красноармейская?

— Девятая.

— А сколько же их всего?

— Кажется, тринадцать.

— Ну, поразвели улиц! Хоть бы уж по-разному называли, ато все одни Красноармейские…

— Тетя Каля, а зачем тебе к нотариусу? —переглянувшись с Леней, спросила Лола. — Что у тебя за дела с этим…Штокенвассером?

— Вот у меня лично с ним никаких дел не было!громогласно ответила тетка. — Я его, этого Штукен… чтоб его.., я его вглаза не видела! Но понимаешь, сижу я у себя в Черноморске, как раз черешняпоспевать начала, и вдруг Васька-почтальон приносит письмо. Он его, конверт-то,в лужу уронил, когда с велосипеда упал. Они, видишь ли, с шурином как раз деньстроителя отмечали, шурин у него на стройке прорабом служит. Тоже, тот ещефрукт, однажды с лесов свалился, так чуть шею не сломал, так с тех пор она унего на сторону. У нас мужики даже песню про него сложили…

И тетя Каля запела на мотив всем известных «Подмосковныхвечеров»:

— Что ж ты, милая, смотришь искоса,

Низко голову наклоня?

У меня, милок, шея сломана —

С крыши выбросили меня…

Голос у тетки был сильный, как у целого донского казачьегохора. И такой же басовитый.