"Злой город" против Батыя. "Бессмертный гарнизон" - Виктор Поротников

Роман Старый, побывав в гостях у своей польской родни, обратил внимание на неприступность тамошних княжеских замков, которые возводились из камня. При этом поляки широко использовали опыт строительства каменных крепостей своих западных соседей – немцев. Вернувшись в свою вотчину, Роман Старый первым делом перестроил стены и башни Вщижа с учетом того, что он узнал, посетив польские города и замки. Залежей прочного камня во владениях Романа Старого не было, тогда он отстроил укрепления Вщижа по старинке из бревен, но на немецкий манер. Детинец Вщижа, где жил князь со своей семьей и дружиной, обрел вид и неприступность западноевропейской крепости. Угловые и проездные башни Вщижа были шести– и восьмигранные, достигая в высоту двенадцати саженей. Все прочие башни, расположенные по периметру деревянной крепостной стены, были обычные четырехгранные, в семь саженей высотой. Самая мощная и высокая башня была возведена из камня в самом центре детинца. В ее круглых стенах было проделано множество узких бойниц на разном уровне, а верх башни венчала тесовая крыша, похожая на островерхий военный шлем. Камень для этой башни люди Романа Старого привозили зимой на санях издалека, почти за сто верст.

Осматривая польские замки, Роман Старый обратил внимание, что система обороны в них продумана гораздо лучше, чем в русских крепостях. Даже если враги врываются внутрь польского замка, его защитники могут укрыться в большой неприступной башне, которая именно с этой целью и возводится в самом центре замка. Называется такая башня – донжон. Такие башни первыми начали строить в своих крепостях французские рыцари, от них это новшество в строительстве замков перешло во все европейские государства.

В своей крепости Роман Старый ввел еще одно новшество, перенятое им у поляков. По его приказу на башнях были установлены большие коловоротные самострелы, так на Руси назывались арбалеты с шестереночным механизмом для натягивания тетивы. Такие арбалеты не изготовлялись русскими оружейниками, их обычно завозили на Русь из западных стран. Коловоротный самострел мог поразить цель на расстоянии в двести шагов, а с возвышенного места и того дальше. У него была огромная пробивная сила. Стрела из такого арбалета пробивала со ста шагов любой щит и любой панцирь. Недостатком коловоротного самострела был его немалый вес и долгая перезарядка для стрельбы. Лучник успевал выпустить до десятка стрел, покуда арбалетчик производил один или два выстрела. Тем не менее при обороне крепости мощные арбалеты являлись большим подспорьем для гарнизона. Во всех польских замках на башнях были установлены коловоротные самострелы, иные имели такие размеры, что их обслуживали по три-четыре воина каждый.

Роман Старый привез из Польши двадцать арбалетов и множество стрел к ним. В дружине Романа Старого имелось около тридцати поляков, среди которых были мастера по ремонту и изготовлению самострелов, меткие стрелки из арбалетов, умельцы по обработке железа и камня. Дружина у Романа Старого была невелика числом, но все его дружинники были рубаки хоть куда. В недалеком прошлом на Вщиж уже покушались соседние князья, однако никому из них так и не удалось силой выбить отсюда отважного Романа Старого.

Ныне к валам и стенам Вщижа подступило войско семи князей.

– Великую честь оказывает нам Михаил Всеволодович, натравив на нас с Анфимом всю свою братию, – с усмешкой молвил Роман Старый в беседе с Феодосией Игоревной. – Токмо нашей покорности Михаил Всеволодович все равно не дождется! Мы с братом лучше ляжем костьми, чем будем ходить в воле у этого злыдня!

– Изяслав Владимирович сам недолюбливает Михаила Всеволодовича, – сказала Феодосия Игоревна, – поэтому он и предлагает тебе разойтись с ним миром. Если твой брат сдастся добровольно, то Изяслав Владимирович обещает, что ни один волос не упадет с его головы.

– Ты сама-то веришь ли слову Изяслава Владимировича, княгиня? – Роман Старый переглянулся с Анфимом, а затем пристально взглянул на Феодосию Игоревну. – Ему же клятву нарушить – раз плюнуть!

Феодосия Игоревна тяжело вздохнула, опустив глаза. Конечно, она сомневалась в честности Изяслава Владимировича. Ей просто хотелось верить, что тот ради своей же выгоды не станет выдавать Анфима на расправу Михаилу Всеволодовичу.

– Даже если Изяслав Владимирович затевает какую-то интригу против Михаила Всеволодовича, это не значит, что я стану рисковать головой брата ему в угоду, – промолвил Роман Старый. – Покуда Изяслав Владимирович выполняет повеления Михаила Всеволодовича, он для меня – враг. А перед врагом я голову никогда не склоняю!

– Но вам ведь не выстоять вдвоем против семи князей! – в отчаянии воскликнула Феодосия Игоревна, переведя свой взгляд с Анфима на Романа Старого. – Не лучше ли вам сдаться Изяславу Владимировичу на выгодных условиях, благо, что он сам готов пойти на это.

– Я согласен замириться с Изяславом Владимировичем, но не могу выдать ему брата, – сказал Роман Старый. – А ведь Изяслав Владимирович с братией и полками пришли ко Вщижу за его головой. Вот в чем закавыка, княгиня. Полагаю, без кровавой схватки нам никак не разойтись.

– Если Анфим уйдет из Вщижа, а Изяслав Владимирович закроет на это глаза, тогда кровопролития удастся избежать, – промолвила Феодосия Игоревна, как бы размышляя вслух. – Я спрошу у Изяслава Владимировича, устроит ли его такой поворот событий. Ежели Изяслав Владимирович согласится на это, то Анфим со своей семьей может уехать ко мне в Козельск.

Роман Старый и Анфим Святославич молча переглянулись. Они понимали, что им будет непросто выстоять против семи князей, поэтому любое мирное соглашение стало бы для них большой удачей.

– Хорошо, княгиня, – проговорил Роман Старый, – потолкуй об этом с Изяславом Владимировичем. Ежели он согласится выпустить из Вщижа Анфима и его людей, тогда я пойду с ним на мировую.

Вернувшись в стан князей, осадивших Вщиж, Феодосия Игоревна сообщила Изяславу Владимировичу условие, при каком Роман Старый готов пойти на мир. От себя Феодосия Игоревна добавила, что она готова предоставить убежище Анфиму Святославичу у себя в Козельске. «Ты же, сват, скажешь Михаилу Всеволодовичу, что Анфим бежал в Муром или в заволжские леса», – сказала княгиня.

Такое участие Феодосии Игоревны в судьбе гонимого Анфима Святославича сильно не понравилось Изяславу Владимировичу. Он стал упрекать Феодосию Игоревну в греховном влечении к Анфиму, корил ее тем, что она давно и страстно влюблена в Анфима еще с той поры, когда тот гостевал в Козельске у ее мужа. Это было перед самым походом русских князей против татар, завершившимся их поражением на Калке. Анфиму тогда едва исполнилось двадцать лет, старшие дядья и братья в поход его не взяли, ибо у Анфима в ту пору еще не было ни дружины, ни удела княжеского. Супруг Феодосии Игоревны уговорил Анфима побыть какое-то время в Козельске вместо него до возвращения русских полков из дальнего похода в Степь.

Анфим согласился, так как был дружен со Всеволодом Мстиславичем. Тогда-то и прошел слух о том, что у Анфима Святославича дошло до греховной связи с Феодосией Игоревной. После гибели на Калке Всеволода Мстиславича Анфим еще довольно долго жил в Козельске, чувствуя себя хозяином в княжеском тереме. Бояре козельские и их жены прекрасно видели и понимали, что Анфим пользуется расположением Феодосии Игоревны отнюдь не по тому, что он стал крестным отцом ее сыну, а совсем по другой причине. Просто княгиня Феодосия положила глаз на Анфима, который был моложе ее на восемь лет. Анфим Святославич все-таки покинул Козельск, ибо на то была воля его отца и старших братьев. При всяком удобном случае Анфим навещал в Козельске Феодосию Игоревну и своего подрастающего крестника Василия. Эти наезды Анфима в Козельск прекратились лишь после его женитьбы на Евфросинье, одной из дочерей польского князя Мечислава Плясоногого.