Блокадные будни одного района Ленинграда - Владимир Ходанович

В связи с тематикой книги отдельно выделим два решения Исполкома 1939–1941 гг.: «Об усилении противопожарных мероприятий в жилых домах, общежитиях, учреждениях, учебных заведениях и предприятиях» и «Правила поведения населения и обязанности администрации во время воздушного нападения противника». Срок действия первого решения истекал 1 июля, второго – 18 сентября 1941 г.

С января 1941 г. решением Исполкома «Об изменении порядка утверждения проектов и о контроле за установкой и сооружением некоторых малых архитектурных форм»[68]райисполкомам поручалось «утверждение проектов нижеследующих сооружений, а также контроль за установкой их в натуре»: «лотков и тележек для летней сезонной торговли» и «газонных ограждений и урн».

На 1941 г. в Ленинском районе работали 17 парикмахерских, один «душевой павильон», одна прачечная и четыре бани на 2216 «банных мест». В предыдущем, 1940 г., бани района работали в среднем 300 дней в году, с нагрузкой 13–14 часов в сутки.

Доходы бань от «основной деятельности» превышали расходы. (Среди статей расходов района на 1941 г. – бани, парикмахерские, прачечная, имевшая интригующее название – «Ремонт на сторону»[69].)

Одна из бань, № 4, находилась на Бумажной улице.

«Шикарная была баня. По два мужских и женских зала, отдельный детский, за тридцать копеек. В каждом зале по четыре душевые кабины, небольшая парилка, раковины, латунные краны, полки и лавки. Мылись на одной человека по четыре.

Баня была единственной на округу. Стояли очереди, пропускали внутрь по мере выхода тех, кто помылся. „Освободились две шайки, идите!“. „Вы с ребенком? Ждите!“» (Т.И. Давыдова).

Посетители бань, наверное, и не догадывались, что «ремонт на сторону» в бане № 4 порой брал вверх над ее «основной деятельностью».

10 мая 1941 г. вопрос о бане № 4 заслушивался на заседании райисполкома. Было отмечено, что «работа бани страдает рядом существенных недостатков»: перерасход по топливу, хранение его «поставлено неудовлетворительно», «двор бани содержится в антисанитарном состоянии», а сама баня недостаточно обеспечена тазами и бельем. Ко всему, «имели место грубые нарушения трудовой дисциплины» среди обслуживающего персонала[70].

Номенклатура изделий «ширпотреба» по Промкомбинату Ленинского райисполкома в 1941 г. составляла десять наименований: велопедали, кровельные ножницы, ложки чайные посеребренные, дамские туфли и хлопчатобумажные жакеты, костюмы, плоская и круглая резина, рейтузы и «спецобувь»[71].

Управление предприятиями коммунального обслуживания Исполкома составило перечень «городских проездов, подлежащих механизированной поливке Трестом уличной очистки в летнем сезоне 1941 года»[72]. Предписывалось поливать: лицу Калинина от Молвинского моста до железнодорожной ветки, всю Лифляндскую улицу, Промышленный переулок, Нарвский проспект, площадь Стачек, а набережную Обводного канала – от Лиговской улицы до набережной Екатерингофки.

Судя по документам первой половины 1941 г. (да и позднее), жители бывшей Нарвской заставы медленно привыкали к новым названиям бывших переулков и улиц. Промышленный переулок (а не Болдырев), площадь Стачек (а не Нарвская), проспект Стачек.

Впрочем, не только жители Нарвской заставы. Решением Исполкома от 26 декабря 1940 г. в городе появилось целое «созвездие» новых улиц: Крамского, Высоцкого, Плодовая, Пропаганды, Сочинская и Чеченский переулок[73]. А с 27 февраля 1941 г. исчезли с карты города Бироновская дорога, Инвалидная аллея, Красно-Кабацкое шоссе, Мертвая аллея, Гусарская улица, дорога в Медвежий стан и другие[74].

Коснулись жителей как самого парка имени 1 Мая, так и его окрестностей нововведения 1941 года.[75].

13 марта 1941 г. Исполком своим решением запретил «содержание крупного и мелкого рогатого скота и свиней» в том числе и на территории Ленинского района и определил условия содержания домашних животных. Утвердил расписание часов разводки мостов – Екатерингофского и Гутуевского, с приостановкой движения по последнему на два часа с 2 часов 40 минут. Вступили в действие новые правила уличного движения: «Для трамвая, следующего слева от милиционера, разрешается только левый поворот, а со стороны груди милиционера только правый поворот»; «Милиционер регулирует движение изменением положения корпуса и движениями рук» – «При выходе из трамвая посмотреть направо, убедиться в полной безопасности и идти на тротуар прямо, а не наискось».

Немногим ранее Исполком утвердил новые правила пользования в городе трамваем. Вход через переднюю площадку вагона «без права нахождения на ней» разрешался, помимо Героев Социалистического Труда, школьникам до пятого класса по школьным проездным билетам и пассажирам «с малолетними детьми (ростом до 1 метра)». Не допускались к проезду в трамвае пассажиры «с громоздким багажом», «с предметами, издающими зловоние», «с винтовками, если штыки не примкнуты». Пассажирам запрещалось «курить, шуметь, петь, играть на инструментах»[76].

До 15 мая 1941 г. должна была завершиться обязательная перерегистрация (и регистрация вновь) всех ручных тележек, находящихся в Ленинграде и принадлежащих организациям, учреждениям «и отдельным частным лицам». «Стоимость номерного знака на тележку – 2 рубля».

В период 14–24 апреля 1941 г. введены единый прейскурант на стирку белья («портянки разные» – 30 коп., «толстовки бумажные» – 1 руб.), «Положение об управляющем домом», «Положение о работе дворников», об организации общегородских фотовыставок в 1941 г. и о закупке старых учебников.

В первой половине 1941 г. управляющие домохозяйствами утверждались на заседании райисполкомов, при этом каждому присваивалась категория – от первой до третьей.

На 1941 г. Ленинский райисполком поставил задачу – привести район «в образцовое состояние». И – это прослеживается по ряду документов – особо следил за состоянием фасадов зданий. Даже чересчур «особо».

29 мая 1941 г. вынес, например, такое решение: «За неисполнение решения Ленгорисполкома и Райисполкома о ремонте и окраске фасадов здания по Лифляндской ул. д. № 6/8, надстройка которого произведена ф-кой „Советская Звезда“ еще в 1936 г. и до сих пор не оштукатурена – передать дело прокурору района для привлечения к судебной ответственности, как за разрушение жилфонда архитектора ф-ки т. КОЖЕВНИКОВА»[77].