Схватка спецслужб, или Где решаются судьбы мира - Ольга Грейгъ

— Скажите, Виктор Васильевич, а не дорого ли вам обойдется это освобождение? Куда вы ее денете? Рано или поздно ваши коллеги могут все узнать. На кого или на что вы рассчитываете?

— А я уже и об этом подумал. Если вы смогли это дело так представить… не хотите его замять, а подставляете могущественную дамочку, то, выражаясь специфическим языком, вы сможете сделать и «окно» для моей возлюбленной в Финляндию.

«Ну и наглец, — подумал Иван Румянцов. — А, впрочем, в эти игры дураки не играют».

— Да сделать-то не проблема. Но ведь надо не забывать, что у таких людей, как Ада Андреевна, столь высокие покровители, что достанут кого хочешь не только в Финляндии, но и в аду, если захотят.

— Ада и в аду достанет, — горько пошутил Виктор Васильевич.

— Да и, потом, сомневаюсь, что Ада Андреевна сюда приедет, чтобы попасть вам в руки. Хотя, как знать.

А вот тут-то Иван и ошибся: Ада Андреевна приехала.

Но тогда он еще не знал, что она приехала не спасать свою компаньонку, куратора наркотрафика всей Ленинградской области Любовь Владимировну Кирсанову, а по его душу. Лично приехала, чтобы засвидетельствовать кавторангу свое презрение, свою безмерную ненависть женщины властной, холеной, умной. Может, и хорошо, что Иван не знал, вдруг бы наделал глупостей, сказал там ей при встрече нелестные слова, оскорбил, улыбнулся полуухмылкой непокоренного самца, — глядишь, его дела и вовсе бы худо пошли, отмерив кривую дорожку на тот свет…

Да Иван не знал о приезде Ады Андреевны. А старший лейтенант милиции, словно волк, взявший след своей жертвы, своевременно явился к поезду из Ленинграда, встретил Аду Андреевну с конвоем и препроводил в камеру предварительного заключения. Санкцию на возбуждение уголовного дела он не брал, хотя на то были все основания. Знал, что все равно его дело проигрышное. Но от имени начальника милиции задержал ее на трое суток для выяснения личности. После чего прислал в гостиницу милиционера, который передал Ивану Румянцову, что офицер милиции его ждет по очень срочному делу и отлучиться никак не может.

Ада Андреевна предусматривала и такое развитие. В жизни она предусматривала все и всегда! Имелась договоренность: если она в течение двух часов не позвонит из Лахты в Ленинград, то сюда из Ленинграда срочно выедет подполковник госбезопасности Василий Шумилов из главного управления с оперативниками для ее немедленного освобождения.

Когда Иван вошел в помещение, где беседовали старший лейтенант и его подопечная, сразу все стало понятно, кто здесь имеет больше полномочий или желает их иметь. Ада Андреевна, даже не отреагировав на появление старого знакомого, что свидетельствовало о ее выдержке и крепких нервах, а лишь бесцеремонно рассматривая старшего лейтенанта и игнорируя его вопросы, высокомерно говорила. Словно втолковывала что-то мерзкому рослому таракану, одетому в милицейскую форму.

— Мужик, ты устал носить погоны. Ты себе выписал приговор на максимальный срок, и будешь ты хавать пайку в 13-й зоне. И там ты будешь сидеть на параше.

Ее сленг никак не выдавал в ней даму высшего советского бомонда, хотя выглядела она отменно: черные кудри, аккуратно уложенные в модную прическу, длинные перламутровые ногти, изящные летние туфли, светлый костюм по фигуре.

Виктор Васильевич, как хороший профессионал, оставался сдержанным и корректным, только с удивительной настойчивостью задавал набивший им обоим оскомину обязательный вопрос:

— Ваши фамилия, имя, отчество, год и место рождения?

Задавал и задавал, хотя перед ним лежал ее паспорт.

На появление Ивана Румянцева Виктор Васильевич реагировал не менее сдержанно, словно тот был случайно зашедшим коллегой. Но тут вошел сержант милиции, подошел к столу, наклонился и что-то сказал на ухо старшему лейтенанту. Получив информацию, Воронов озвучил ее для присутствующих:

— Звонил генерал из Ленинграда. Приказал освободить из-под стражи вас, — он повернул голову в сторону Ады Андреевны.

После чего кивнул Ивану, и они вышли в коридор, где офицер милиции спросил, впервые перейдя на «ты»:

— Что ты намерен делать?

— А ты? — в свою очередь переспросил Румянцов.

Офицер лукаво улыбнулся и сказал:

— А что бы ты сделал на моем месте?

— Ну не знаю, но я бы поступил иначе, не так, как ты. Потому что каждый выбирает свое, и только свое решение. Выгодное ему, кажущееся лично ему правильным. Полагаю, сейчас кто-то приедет из Ленинграда. Ведь она подстраховалась. Такие люди сами не ездят, сужу по себе. С кем вожусь, от того и набираюсь. У тебя, Виктор Васильевич, есть надежные ребята, твои?

— Есть. Один здесь, в милиции, а двое других — недалеко, на хуторе.

— Не густо. Что же твои надежные люди умеют делать?

— Это мои двоюродные братья. Оба капитаны запаса, в свое время служили в спецназе, в Забайкальском военном округе. В одной из частей у самой границы с Монголией. Обоих выгнали. Ерунда. Якобы занимались там торговлей, во всяком случае, это придирки. В леспромхозе работают и кроме зарплаты, по-моему, ни хрена не имеют. Мужики что надо. Ну а другой… он — сержант милиции… это все.

— Ты Кирсанову прикрыл сейчас в надежном месте? Имей в виду, если мы сегодня переживем эту ситуацию, ее надо будет срочно перебрасывать в Финляндию.

— Понял.

Перед отъездом в Лахту капитана второго ранга Ивана Михайловича Румянцова вызвал к себе его непосредственный начальник Арсений Алексеевич Архимандритов. И приказал пройти с ним в смотровой зал, где показал прелюбопытную пленочку. Между прочим, начала 1941 года, между прочим, цветную, снятую лучшей в стране аппаратурой, имевшейся в ведомстве Архимандритова в достатке. У него вообще все было лучшее: лучшая техника, лучшие специалисты, достоверные сведения обо всем и обо всех. Понадобится — он раздобудет генный код Иисуса Христа. И работают на Архимандритова в аппарате ЦК крепкие парни из всех родов войск; крепкие люди завербованы и служат верой и правдой, за хорошие деньги, во всех силовых и научных ведомствах огромной страны. Арсений Алексеевич — из тех, кто точно знает, чего хочет. Соратник и сподвижник товарища Сталина, его мозговой центр. Тогда в стране власть удерживала черная троица под общим руководством Генсека Сталина: его первый ас-летчик Салованов, низкорослый тщедушный дьявол Архимандритов и начальник секретариата товарища Сталина Поскребышев. Все они — интеллектуалы, сверхлюди, что предполагает, что и не люди они вовсе, а… судии людям и палачи… Да, до чего только не додумаешься в часы бдения.

Иван Румянцов старался не рассуждать, а принимать все как есть, чтобы крыша не поехала, чтоб жить в реалиях прагматично, твердо, прямолинейно, без всяких там сантиментов, которые мозг размягчают, лишают разума в самые критические моменты. Ему, Румянцеву, это ни к чему, он свои 25 лет уже прожил, хочет прожить еще 60, чтобы посмотреть, к чему могущество босса приведет его страну и чем вся эта игра на мировом поле Политики закончится… Он сам хоть и пешка, исполнитель черных дел, а все же не последняя фигура. Так что гордость, крепнущая в нем, — чувство адекватное, справедливое, иного и возникнуть не могло. Коли не гордиться предоставленными ему возможностями, то как оставаться лучшим из лучших, как не скурвиться, не превратиться в безмозглого человекообразного робота, которых множество работает на босса?