Не спи! Вслед за темным даром - Анна Велес

не было. Рот охотника был испачкан чем-то сладким, в уголках губ даже остались зернышки мака, пахло немного корицей. А вот от одежды Сида, от его кожи на шее исходил тонкий уже знакомый командиру аромат гиацинта. И это Идэна удивило.

— Ты говорил, в городе есть целительницы, — напомнил он старейшине, все еще топтавшемуся возле порога.

— Алида уже идет сюда, — тут же доложил Стефан. — Эй!

Мимо него в комнату ввалились Ленц и Дик. Увидев Сида, оба застыли.

— Вежливее, — приструнил их командир. — Старейшина не причем. Укажи им место, где нашли нашего товарища. Смотреть все.

Рыцари чуть склонили головы в знак согласия.

— Прости, отец, — любезно извинился Ленц перед Стефаном.

— Да, ладно, — отмахнулся старейшина. — Идем, покажу.

Они все вместе вышли. Идэн подтащил к себе ближе табурет, уселся ждать целительницу. Он думал. Что произошло с Сидом, охотник понять не мог. Такой магии он еще не видел. Но при этом, командир отряда понимал, что чары не злонамеренны. Каждый рыцарь чувствовал злую магию сразу. Она откликалась в нем, вызывая напряжение и агрессию. Один из старших в Ордене, кто учил Идэна на пару с магистром, Майлс, кто и привез мальчишку в Орден, так вот он даже начинал чесаться, будто от сенной болезни, когда чувствовал след от магии злонамеренной ведьмы.

Здесь этого не было. Как и ведьминых отметин, без которых никак бы не обошлось. Даже у тех, кого привозили в Орден сразу, после первого убийства ведьмы, следы были. На шее и на руках, иногда даже выступали пятна на лице и голове. Потому мальчишкам сразу и брили волосы.

Но что сделала с Сидом гиацинтовая ведьма? Если ее магия так страшна… Охотник даже не представлял, как им ее искать. Обычных примет будет мало. Но при этом, именно их рыцари в городе находят. И скисшее молоко, и ржавчину, есть порча скота. Похоже, не обошлось и без смертей. И дети. Все еще пропадают дети. Что тоже редкость. О таком чаще в байках рассказывают. Но тут…

Целительница вошла в комнату. Высокая и дородная. Ей было за сорок. Волосы черные, заплетены в косу и уложены вокруг головы. На ней было яркое платье и красный плащ. В руках Алида держала крынку с молоком.

— Давай, пробуй, — велела она Идэну. — Я правила знаю.

Он принял посудину, глотнул молока, стараясь не морщиться. Напиток не был испорчен.

— Все? — ворчливо осведомилась она.

— Что с ним? — командир отряда отставил прочь крынку, указал на Сида.

Целительница смело шагнула ближе к молодому рыцарю, что-то ласково и тихо приговаривая, погладила его по голове, потом чуть приподняла парню веко, оттянула губы, проверила зубы. Потом чуть отступила, зашептала что-то иное, быстро, торопливо. Идэн уловил магию. Будто сквозняк прошел по шее, на миг руки покрылись мурашками. А еще в комнате запахло фиалками. Командир ждал результата.

Но Алида ничего делать не стала, отошла от Сида, оставив его таким же, странным, безумно-счастливым, будто впавшим в детство. Женщина тяжело опустилась на второй табурет, что стоял у окна.

— Ну, скажу, что Орден потерял сейчас одного из своих, — произнесла она. — Однако жить он будет. И даже скоро придет в себя. Если отвезешь его в обитель, жрецы сделают так, чтобы все прошло быстрее. Только после он не вспомнит ничего, что случилось с ним за последние годы.

— И что это за магия? — спросил охотник.

Она чуть задумалась, а потом будто, решившись, откровенно выдала.

— Ты сам понимаешь, парень, у моего цеха к твоему особой любви нет. Но лично я и вражды к вам не питаю. Думаю, если вы такие чурки бездушные, то приходится вам не сладко. Но с другой стороны, я никогда не слышала, чтобы охотники болели или испытывали немощь. Наверное, это что-то вроде подарка вам за пережитые испытания. А что до твоего солдата… Не будь он охотником, был бы сейчас мертв.

— Значит, это все же злокозненные чары, — сделал вывод Идэн.

— Были, — коротко уточнила Алида. — Он умирал. Не знаю, как и где он поймал проклятье. Что еще более странно, как охотник магию не заметил. Слышала, нашли его в укромном месте. Парень молодой и здоровый. Шел он туда сам, уже понимая свою участь. А вот потом… Я не знаю этой магии. Но смысл в том, что каким-то образом проклятье отменили. И это, смертельное. И то первое. Проклятье первой его ведьмы.

— Зачем? — спросил охотник самое важное.

— А я знаю? — развела целительница руками. — Говорю же, странная магия. И как ты ее расценишь, это уже дела твоего Ордена. Но парень жив. И будет жить. Возможно, станет счастливее тебя, когда его отпустит.

Когда Алида ушла, охотник еще раз осмотрел Сида. Тот по-прежнему не замечал ничего кругом себя. И в этом его состоянии было нечто, что невольно тревожило Идэна, как будто знакомое, важное, но при этом неумолимо ускользающее. Как его воспоминания. Та часть из них, какую охотник все же потерял.

Но и вторая проверка не дала результатов. По-прежнему не было никаких следов. Разве что… Идэн невольно полагался на свой нюх. Кроме запаха фиалки, что теперь был разлит в комнате, кроме уже ставшего знакомым и запомнившимся тонкого аромата гиацинта, было и что-то еще. Но это пахла не магия. Просто сдоба, корица, мёд и мак…

Прибыв в город, охотники сразу отправились узнавать подробности нового дела и проверять следы злонамеренной ведьмы. Идэн сам распорядился в таверне не подавать обед. Так учили поступать всех рыцарей Ордена, однако при этом, там же в их Школе и казармах, Старшие всегда следили, чтобы охотники жили в тепле, уюте, всегда хорошо питались, потому что на исполнение таких заданий нужны силы и здоровье. Понятно, что каждый из рыцарей, отправившись по делам в город, нашел возможность поесть. И Сид не исключение. Кто-то угостил охотника выпечкой.

Идэн счел это важным. Торговка-булочница, кто видела Сида, могла заметить и ведьму, наградившую охотника проклятьем. Или даже сама ею являлась. Магия оставляет след, но не всегда. Ведь если заклятье было наложено на вещь, которая позже попала в руки охотника или на еду, то почувствовать опасность уже невозможно. Тогда понятно, почему Сид не узнал ведьму и как он попался в ее ловушку.

Рыцарь оставил своего товарища в покое, пошел прочь из комнаты. Идэн вышел из дома старосты, остановился у входа. Он не был так бездушен, как предполагали горожане. Никто из охотников не отнесся бы спокойно к потере одного из своих. Рыцарей и так было мало, их работа оставалась опасной. Но