Секретный фронт. Воспоминания сотрудника политической разведки Третьего рейха. 1938 - 1945 - Вильгельм Хеттль

В связи с этим Гейдрих представил Гитлеру докладную записку, в которой изложил свои соображения, будто бы рейхспротектору барону фон Нойрату, мол, трудно в одиночку исполнять там свои обязанности. Гитлер, который и без того старался при возможности продублировать важные посты, легко с ним согласился, и Гейдрих получил назначение.

Свои обязанности в Богемии и Моравии Гейдрих стал исполнять продуманно и умело. Действительности не совсем соответствует мнение, что он стал осуществлять здесь массовый террор, благодаря чему был проклят чехами и получил прозвище «кровавая собака». Совсем наоборот, он довольно успешно провел отделение интеллектуальных слоев общества от рабочего класса и крестьянства, в результате чего добился расщепления чешского общества. Он намеревался изолировать или по меньшей мере обезвредить верхушку этого общества, которая, как он считал, была пропитана национализмом и протагонизмом, и одновременно – путем улучшения экономического положения в стране – побудить рабочих и крестьян выступить за поддержку режима. Фактически ни чешское крестьянство, ни рабочие, как и в большинстве индустриальных стран, в том числе и в самой Германии, не имели особых причин для недовольства, поскольку им неплохо жилось в условиях относительного процветания.

Это-то и сделало Гейдриха особо опасным в глазах чешских лидеров. Не только ненависть, но и понимание, что благополучное положение в стране может отделить от них народ, привело их к решению об устранении Гейдриха. И особой трудности это не представило, так как Гейдрих ездил по стране без полицейского эскорта в открытой автомашине, что свидетельствовало о его мужестве и безрассудстве. Покушение на него было проведено вполне успешно, благодаря помощи британской секретной службы.

Чешский народ не воспринял устранение Гейдриха как сигнал к началу саботажа и партизанской войне, а также другим действиям подобного рода. И даже наоборот, чехи послушно работали на Германию до самого конца. Производство сельскохозяйственной продукции там было не ниже, чем в самом рейхе, производительность труда промышленных рабочих не уступала показателям немецких рабочих. Чехи не вели и никакой подпольной борьбы, не желая рисковать, будучи уверенными в скором крахе национал-социализма. Правда, чехи все же восстали, но это случилось уже тогда, когда немецкие войска стали отходить из Богемии и Моравии.

Думаю, что давать окончательную оценку Гейдриху еще рано. Он, без сомнения, был выдающейся личностью и лидером – и не только с точки зрения национал-социализма, но и тоталитарного государства. В качестве исторического аналога, пожалуй, можно говорить о Цезаре Борджии. Оба не признавали никаких этических ценностей, оба стремились к власти, обладали холодным интеллектом и холодной душой, оба отличались расчетливостью и амбициозностью и имели эффектную внешность падшего ангела. Возможно, Гейдрих и испытывал иногда чувство вины, но это проблематично. Будучи далеким от христианского понимания этики, он был склонен к наиболее элементарным и инстинктивным чувствам. Не государство, а власть – его личная власть – была его Богом. Он являл собой тип человека, характерный для эпохи Цезаря, когда не возникал вопрос об объекте власти, так как она сама воспринималась как объект. Он был далек от идеологий и не забивал себе голову моральными ценностями, рассматривая их лишь как инструмент руководства и управления массами. Все в его мыслях было подчинено захвату и использованию власти. Истина и добродетель не имели для него никакого значения. Их он тоже рассматривал в качестве инструментов для приобретения еще большей власти. Все было правильным и хорошим, что служило этому делу. Политика тоже была для него не более чем ступень на пути к власти. Размышлять о правомерности той или иной акции он считал просто глупым и подобными вопросами даже не задавался.

В результате вся жизнь этого человека представляла собой непрерывную цепь убийств – убийств людей, которых он невзлюбил, соперников в борьбе за власть, людей, находившихся к нему в оппозиции, а также тех, кому он не доверял. К убийствам добавлялись интриги, не менее тяжкие, чем убийства, и проводившиеся с дьявольской изощренностью. Человеческая жизнь в глазах Гейдриха не представляла никакой ценности, и если кто-то вставал на его дороге к власти, то был приговорен. Он был, по сути дела, нигилистом в самом широком понимании этого слова. Его преступления не были импульсивны, а диктовались точнейшим расчетом, на который не оказывали никакого влияния душевные порывы или угрызения совести. Недаром Гитлер называл Гейдриха «человеком с железным сердцем». Обычный человек никогда не сделал бы столько зла, как Гейдрих: на подобные чудовищные преступления способен лишь человек, обладающий незаурядным интеллектом.

Считать Гейдриха гением и тем более идеализировать его опасно, так как это может побудить кого-нибудь последовать его примеру. К тому же следует учитывать и тот факт, что он совершал преступления не во имя великого дела, а в своих личных интересах. Империя как таковая его интересовала мало, в ней ему нужна была только власть. Он не намеревался служить немецкому народу, стремясь удовлетворить лишь свое желание иметь авторитет.

В характере Гейдриха также отмечались патологические отклонения. Его чрезмерные амбиции, например, могут рассматриваться, используя современный псевдонаучный жаргон, как проявление своеобразной компенсации чувства собственной неполноценности, поскольку он знал, что его прошлое не считалось безупречным по национал-социалистским стандартам. Его нордический комплекс был, по всей видимости, также вызван этим обстоятельством. Вокруг себя он хотел видеть только людей чисто германского типа и всегда старался подчеркнуть свой нордический физический облик. Пожалуй, только разрез его глаз вызывал слегка неприятное ощущение. Это обстоятельство довольно часто истолковывалось как наличие в нем крови далеких монгольских предков.

В его отношениях с женой также отмечались патологические отклонения. Будучи дочерью школьного учителя с острова Фемарн, она принадлежала к типу женщин, воспетых в германских легендах – коварных и честолюбивых. Именно она разожгла тлевшие в муже амбиции, подталкивая его к выдвижению наверх. Этим, видимо, и объясняется стремление Гейдриха быть во всем первым – в фехтовании, в скачках на конях и в качестве донжуана. К этому добавилась и сексуальная патология, как бы и чем бы это ни объяснялось современными специалистами по психоанализу.

Гейдрих, этот аморальный циник, ни во что не ставил дружбу и товарищество, хотя о своей сентиментальности говорил часто, громко и подолгу. Не почитал он и корпоративный дух, лишь знание тайн считая надежным связующим звеном. Самым важным из всех дел для него было отыскивание скрытых житейских слабостей и недостатков не только у собственных коллег, но и у руководящих лиц Третьего рейха. Он полагал, что подобные знания помогут ему установить власть над его окружением и позволят осуществлять контроль над политическими проблемами. Он не скрывал, что в этом вопросе использовал опыт большевиков, приспособив его для себя.

Многие лидеры национал-социалистской Германии знали, что Гейдрих собирал компрометирующий материал, в том числе и на них. Из-за этого его ненавидели и боялись, поскольку никто не знал, что ему конкретно о них известно, так как что-либо, подлежащее сокрытию, имел каждый. Люди оппортунистического типа, быстро пошедшие в гору с приходом нацистов к власти, имели в своем прошлом кто небольшой грешок, кто мздоимство, кто какие-то другие проступки, чего было вполне достаточно для того, чтобы испытывать чувство вины и боязнь исключения из партии или получения партийного взыскания. Секретные досье, которые имелись у Гейдриха, вызывали трепет во всей Германии и считались наиболее опасными документами Третьего рейха.