Атхарваведа (Шаунака) - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Обязательным элементом магической процедуры является произнесение заговора — его следовало тихонько, вполголоса бормотать. В заговоре против какого-либо врага полагалось назвать его имена, родство или, во всяком случае, сказать, что эти данные о нем известны заклинателю. Например, в заговоре против дурных снов говорится: «Ты, что „Грубый“ по имени, — зев черной птицы. Знаем мы тебя, таковского!» (XIX, 57, 4). Или: «Мы знаем искони все места твоего рождения» (XIX, 56, 6).

Нередко в заговорах повторяется «магическое слово», от которого ожидается наибольшее воздействие. Так, например, в приворотном заговоре, произносимом мужчиной, повторяется слово «медовый» (I, 34). В конце строфы может повторяться «магический рефрен», передающий самое главное в заговоре — содержание просьбы; таков, например, рефрен в приворотном заговоре, произносимом женщиной: «Пусть он воспылает ко мне!» (VI, 130).

В заговорах постоянно прибегают к высказыванию истины в магических целях. Например, в заговоре против пут бога Варуны говорится: «Если „Воды невредимы“[50], если „О Варуна!“ мы сказали, отпусти нас оттуда, о Варуна!» (VII, 88, 2). С той же целью могут высказываться и не столь прикладные, а более общие истины. Например, в заговоре против колдовства говорится: (Лунный) свет сходен с солнцем, (звездная) ночь имеет сходство с днем. Я привлекаю истину на помощь: да лишатся сока колдуньи!» (IV, 18, 1).

Магической функцией слова объясняется и такая структурная особенность заговора, как изображение желаемого состояния в качестве уже достигнутого. Глагол в таком высказывании стоит в прошедшем времени. Подобные утверждения чаще встречаются в конце заговора после описания процедуры, примененной заклинателем для достижения поставленной цели, однако это место не является строго фиксированным. Например, в заговоре против червей сначала говорится: «Убит царь червей, и их предводитель убит. Убит червь, у него убита мать, убит брат, убита сестра» (II, 32, 4), а затем: «Я ломаю тебе рога... я разрываю тебе пузырек» (II, 32, 6). Этот магический прием может сочетаться с приемом называния врага тем, кем заклинатель хотел бы его видеть; например, проклиная, чтобы лишить мужской силы, заклинатель говорит: «О скопец, скопцом я сделал тебя! О евнух, евнухом я сделал тебя! О лишенный сока, лишенным сока я сделал тебя!» (VI, 138, 3).

Магическим использованием слова объясняется такой прием в заговорах, как восхваление изгоняемой враждебной стихии: с поклоном перечисляя все ее достоинства, ее просят уйти. Так прогоняют Смерть, Гибель, Скупость и даже змей (хотя по отношению к змеям чаще применяются прямые угрозы).

С магией слова непосредственно связан и часто встречающийся в заговорах прием перечисления. Если изгоняется болезнь, то обычно называют последовательно одну за другой все части тела, в которых она гнездится, например о якшме: «Из глаз твоих, из ноздрей, из ушей, из подбородка, якшму головную — из мозга, из языка я вырываю у тебя!» (II, 33, 1 — весь заговор фактически состоит из этого перечня). Если изгоняют колдовство, то нередко следует также перечень всех мест, где оно сотворено, например: «Что сотворили они для тебя в сыром сосуде, что сотворили они в перемешанных зернах, то колдовство, что сотворили они в сыром мясе, — его я забираю обратно!» (V, 31 — этот перечень охватывает 9 из 12 стихов заговора). Столь же подробны перечисления изгоняемых червей, змей, различных демонов и врагов.

Здесь надо отметить, что все эти перечни, типичные для заговоров, вряд ли объясняются одной только лишь магической функцией слова. Во многих случаях они отражают классификацию феноменального мира, которая была существенна для ведийцев того времени. Заговоры являются единственным источником, по которому можно судить об этом, и тем ценнее представляются содержащиеся в них архаичные классификационные схемы.

Магическая процедура, осуществляемая заклинателем, может включать в себя также определенные магические действия. Эта часть процедуры не обязательна, но она встречается весьма часто. Действия эти бывают двух родов. Во-первых, те, которые условно можно назвать реальными или несимволическими. Так, заклинатель дает больному лекарство, намазывает его мазью, присыпает раны песком, вносит кувшин с водой в новый, еще не населенный дом, привязывает различные амулеты, выкапывает лопатой из земли целебное растение, разводит огонь, совершает в него жертвенное возлияние и т.п. Здесь имеются в виду только те случаи, когда упоминания об этих действиях содержатся в самом тексте заговора, а не те, которые известны лишь из комментария к АВ или из грихья-сутр (нередко те или иные мантры АВ в более поздний период стали связывать с тем ритуалом, с которым они первоначально не были связаны).

Несколько подробнее следует остановиться на жертвоприношении в магических целях. Упоминается оно в заговорах неоднократно, например в заговоре на долгую жизнь, произносимом над тяжелобольным человеком: «Я вырвал его с помощью жертвенного возлияния, тысячеглазого, стомужественного, дающего (жизнь) в сто осеней...» (III, 11, 3). Ритуал жертвоприношения взят магией из религиозной практики, однако здесь этот ритуал используется совсем в иных целях, что отражается и на его материальном воплощении. В целом сохраняется принятая в обрядах шраута форма ритуала: раскладывается жертвенный костер, зажигается огонь, в него совершаются возлияния, произносятся мантры. Но только в целях черной магии жертвенный костер должен быть обращен к югу — стороне царства мертвых (а не к востоку или северо-востоку — области богов); вместо коровьего топленого масла (корова — священное животное) при возлиянии используется растительное масло, особенно приготовленное из растения ингида (ingida); вместо того чтобы брать все правой рукой, как это делает жрец в обычном ритуале, здесь заклинатель все берет левой и т.п.[51]. В таких случаях, как магическое жертвоприношение, буквальные действия неотделимы от символических.

Заклинатель, произносящий заговор, совершает, во-вторых, и чисто символические действия, например: отсылает колдовство прочь, насылая его обратно на колдуна, яд — на змею, проклятие — на проклинающего, выпускает из сердца ревность, прогоняет дурные сны, находит дыхание умирающего у ветра, зрение — у солнца, приносит умирающему жизненную силу и т.п.

В магической практике, как она представлена в заговорах АВ, различаются символические и несимволические действия нескольких формальных типов[52]. Один из простых типов магического действия — это стирание, смывание или стряхивание вредоносных магических субстанций. Так, растением апамарга (apämarga букв. «стиратель») стирают проклятие, грех, зло; болезни и грехи стряхивают на других людей; с лица стирают дурные сны; водами смывают болезни и т.п. Другой тип простого магического действия — практика переноса магической субстанции с одного лица или предмета на другой. Например, лихорадку заклинатель изгоняет на шудрянку, колдовство — на колдуна и т.п. Непосредственное соприкосновение с предметом — носителем благоприятной субстанции делает