Проект "Мессия" - Татьяна Белова

Авар молчит, доктор кивает, в его голове идёт какой-то внутренний диалог, он хмурится и кивает.

— Ваша дочь, — вдруг говорит доктор. — Что я могу с-с-сделать в этих у-с-с-ловиях, — доктор говорит медленнее и меньше заикается. — П-п-переливание крови, но б-б-оюсь уже слишком поздно, яд распространился и угнетает все органы, в особенности лёгкие, если так п-п-пойдёт дальше, она… она… з-з-захлебнётся.

Доктор замолкает, ожидая бурной реакции отца, но её нет, Терранс спокоен, и тогда доктор продолжает:

— В-ваш лу-лучший вариант это попробовать доставить д-дочь в подпольную больницу к эб-б-боритам, они за-за-просят цену, но у них есть технологии и лекарства. Удивлён, что вы до сих пор этого не… не сделали. И Орден… почему вы… вы не обратились к вашей матери?

— Доктор, — вмешивается Преподобный, — вы ведь читали курс лекции в кахорском университете? Почти двадцать лет назад. Как так вышло, что вы вернулись в Дерент?

Доктор непонимающе смотрит на Преподобного, но вдруг на его помятом лице проступает подобие догадки, лицо озаряется. Доктор делает глубокий вдох и переводит взгляд на авара. Терранс терпеливо ждёт.

— Вы… з-з-знаете о моих ис-с-ледованиях?

Терранс кивает.

— Вы здесь не за тем, чтобы спасать мою дочь, доктор.

Бесшумно в комнату проскальзывает Руперт и ставит на стол суп, за ним в белом красивом платье Джосинайя вносит поднос с мясом. Ее черные кудри пружинят по плечам. Терранс откидывается на спинку стула, но продолжает смотреть на доктора, чей взгляд мечется между всеми по очереди.

Пока Руперт разливает суп, все молчат.

Наконец, слуги уходят, они снова остаются втроём: авар, преподобный и доктор. Дымится суп в тарелках. За окном клубится туман. Сад полностью скрылся за пеленой и на стеклах окна проступает тонкая изморозь, изнутри стекло пузырится влагой. Сцеры перемигиваются, и кажется вот — вот погаснут. В воздухе чувствуется напряжение. Туман несет с собой не только соленый ветер с воды, но и электричество.

Звенит колокольчик.

— Руперт! — требовательно произносит авар. — Принесите свечи.

Келлиана

Пока тётушка Ринайя хозяйничает на кухне, а Руперт и малышка Джосинайя накрывают на стол в гостиной, бегая туда-сюда по узкой каменной лестнице, спрятанной за тяжёлыми бархатными портьерами, Келли, зло и громко топая, поднимается по другой лестнице, старой, металлической, винтовой, ведущей на башню маяка. Ей поручено залить масло в лампы.

(И только попробуй ослушаться, дурья твоя башка!)

Но более вероятно, убраться подальше с глаза авара лен Валлина и его гостей, не путаться под ногами и не совать свой нос, куда не просят.

Келли пыхтит, поджимает губы и останавливается у каждого смотрового окна. Её зрачки расширяются, она отлично видит в темноте и потому не взяла с собой ни лампу, ни сцер.

Солнце уже спряталось в ложбине млечного каньона, щербатого, похожего на хребет спящего саага. В сумерках хорошо просматривается башня синоптиков на воздушной пристани и три высоких Столба над чёрной водой. С воды поднимается молочно-белая, клубящаяся волна. Туман тянет тонкие, ядовитые щупальца туда, где теплится жизнь, а вместе с ней приходят птицы-рыбы, киатту, наводящие ужас на всех жителей побережья.

Келли ёжится от мысли об этих мерзких созданиях и начинает шептать оберегающую молитву Творцу. Проговорив её почти до половины, Келли вдруг замолкает и в страхе оглядывается вокруг.

Как и весь ее Дом, она сохранила верность корням единого Древа и верует в бесконечную сущность — эо и в её перерождение, дарованное Творцом. Дом Аринэ с рождения несет на себе печать неведомой изменчивости. Их корни глубоки, а сущность бесконечна, но память прошлых жизней, увы, предается забвению. У Келли, как у Каттери, синяя кровь, она способна слышать потоки энергии Древа и потому стоит сейчас, морщится и трясет головой, сначала правой стороной, потом левой, будто вода в уши попала.

Каттери смотрит на ту, что была ей самым близким человеком последние два года. Она хочет подбежать к ней, дёрнуть за уши, обнять, насколько хватит рук, растрепать жёсткие рыжие кудри, выпустив огонь на волю. Келли такая яркая, резкая, вся как живое пламя, жаль только ума не достаёт: стоит, дёргает себя за уши и с глупым выражением на лице, и крутит головой, будто ищет кого-то.

В это момент снаружи раздаётся страшный лязгающий звук и что-то с криком ударяется в смотровое окно. Окно круглое, с каисовыми стёклами, стекла одинарные и с лёгкостью поддаются под тяжестью удара. Против стекло под ноги Келли падает киатту, разбрасывая вокруг себя электрические искры и осколки. Бичеобразный хвост, заканчивающийся костяным острым треугольником, стегает каменный пористый остов башни, выбрасывая в воздух белую пыль.

Келли, выронив бутыль с маслом, с воплем бросается вниз по лестнице.

Бутыль на её счастье не разбивается, масло не проливается и потому будущее остаётся таким, каким и должно быть.

Каттери смотрит туда, где лежит киатту и видит агонизирующее, умирающее животное. Глупое животное, чем-то похожее на земного ската. Увидев поток энергии, исходящий от Келли, оно приняло её за добычу. Тот, кто создал эту тварь, по-своему Творец, но он не всесильный и не всевидящий. И пока ядовитый, искрящийся туман висит над побережьем и ни одна луна не просматривается на небе, Творец этот слеп.

Келли, так и не находит в себе сил вернуться туда, где бьётся в агонии умирающее животное, вместо этого она решает спрятаться в доме и дождаться утра. К утру, она уверена, буря стихнет, тогда можно будет подняться на маяк и залить масло в лампы. Так она думает, пробираясь в дом через чёрный ход, но Каттери знает, что этого не случится.

Вероятности будущего мерцают в темноте, такие же яркие, как молнии над водой. Она уже знает, как будет.

«Вы здесь не за тем, чтобы спасать Каттери, доктор» слышит Келли, проходя на цыпочках мимо дверей в столовую, и замирает. Сердце все ещё стучит, как бешеное, Келли прижимает руку к груди, будто желая заглушить его. Она боится, что авар услышит. Бесшумно она крадется вдоль стены, аккуратно проскальзывает в дверь за портьерой, ведущую в боковой коридор, дом пронизан тайными проходами для слуг, там Келли замирает, прижавшись к стене. Здесь темно, но теперь, голоса в столовой звучат отчётливее. Она слышит звон колокольчика, уверенные шаги Руперта, и как часто дышит их очень важный гость, доктор Гаару. Он так нервничает, что Келли чувствует запах его пота. Какое-то время ей слышно только дыхание, как льётся вино в бокалы, как Руперт уходит и за ним закрывается дверь. На некоторое