Розы для киллера - Наталья Александрова

— В чем дело? — недоуменно осведомилась НинаИвановна.

— В чем дело? Откройте! Вы меня заливаете!

Нина Ивановна испуганно загремела замками.

Протечки были ее кошмаром. В их доме такие ненадежныеперекрытия, что достаточно было пролить на пол стакан чаю, чтобы у соседейснизу на потолке появилось пятно. Правде, эту женщину Нина Ивановна раньшевроде бы не видела, но кто знает, внизу квартира населенная, люди меняютсячасто, наверное, это новая жиличка…

Нина Ивановна открыла дверь, и женщина сразу направилась кванной. Нина Ивановна шла следом, горячо оправдываясь:

— Я сегодня вообще воду не включала, даже пол не мыла!

— Не знаю, не знаю! У меня такая протечка, что простоужас! Прямо под вами! Не верите, сейчас ко мне пойдем! Наверняка у вас в ваннойпротекло!

Они открыли дверь ванной комнаты, и Нина Ивановна, опередивсоседку, встала на четвереньки, чтобы осмотреть пол. Пол был совершенно сухой.

— Ну посмотрите сами! — сказала онанезнакомке. — Совершенно сухо!

Женщина наклонилась к ней и неожиданно быстрым движениемприжала к ее лицу тряпку, смоченную остро и неприятно пахнущей жидкостью.

Нина Ивановна пыталась оттолкнуть ужасную женщину, еевозмущению не было предела. Она старалась убрать от лица пахучую тряпку, но умнимой соседки оказались неожиданно сильные руки, а сама Нина Ивановнапочувствовала вдруг сильнейшую слабость. Руки не слушались ее, в глазахпотемнело, по темному полю замелькали радужные пятна… и сознание ее оставило.

Мнимая соседка убрала в карман халата пахучую тряпку идостала пузырек с прозрачной жидкостью. Она запрокинула голову жертвы,приоткрыла ей рот и капнула на язык несколько светлых капель. Затем она взяластакан с полочки возле раковины, налила в него немного воды и вылила эту воду вприоткрытый рот Нины Ивановны.

Тело судорожно дернулось и замерло навсегда. Женщина придалатрупу более естественное на ее взгляд положение, вытерла тряпкой все, к чемуприкасалась в ванной комнате, сняла халат, надетый поверх обычной одежды,привела в относительный порядок волосы и, еще раз оглядевшись и убедившись, чтоникаких следов ее пребывания в квартире не осталось, ушла. Замок в дверизащелкивался автоматически, ей не пришлось искать ключи. Ее зимняя одежда иуличные сапоги были припрятаны в укромном месте на площадке нежилого верхнегоэтажа.

Переодевшись, невзрачная женщина средних лет неторопливоспустилась по лестнице и вышла из дому. Даже если бы кто-то ее и увидел впарадной, то не обратил бы внимания и не запомнил.

Дома ее ждал муж, не находя себе места от волнения.

— Ну как, Машенька, как все прошло? — встретил онее традиционным вопросом прямо в дверях квартиры.

— Не волнуйся, Митенька, все в порядке. Какпланировали, так все и получилось, никаких сбоев, никаких неожиданностей.

— Ну слава Богу! Чайку выпьешь, или кофе тебе сварить?

— Да что-то у меня, Митенька, аппетит разыгрался.Давай-ка прямо сейчас пообедаем. У меня борщ вчерашний остался, и по котлетке…

— Давай, милая. Никто тебя в доме не видел?

— Никого я не встретила. Да если бы и встретила, ктоменя запомнит?

— Ну что ты, — улыбнулся муж, — ты же у менякрасавица!

— Только для тебя, милый. Только для тебя.

Двое немолодых людей жили душа в душу. Детей у них не было,как-то так, не было, и все. Они этим не интересовались, им и вдвоем былохорошо, и жили они друг для друга. У них были общие интересы, общие увлечения,даже отчество у них было одинаковое, она Марья Дмитриевна, он — ДмитрийДмитриевич, так что люди малознакомые даже спрашивали иногда, кто они — муж ижена или брат и сестра. Что касается общих интересов, главным у них был горячийинтерес, можно сказать — страсть, — к старинному немецкому фарфору. Еслибы к ним зашел гость, он был бы поражен стройными рядами фарфоровых драгун игренадеров, живописными группами торговцев и пастушек, чудными берлинскимитарелками, развешанными по стенам, и меисенскими невесомыми чашечками в горках.Даже часы, мелодично отбивавшие время у них в гостиной, были из белопенногосаксонского фарфора, даже зеркало в спальне обрамляли фарфоровые вычурные рамы.

Правда, гостей у них не бывало: боялись хозяева за своюбесценную коллекцию, поставили двойные бронированные двери с немецкимисейфовыми замками и жили за этими дверьми по принципу «Мой дом — моя крепость».

Именно коллекция требовала больших денег, в остальномсупруги жили скромно, вели жизнь незаметную, тихую, одевались неброско, что,впрочем, объяснялось в значительной степени их необычной профессией.

Сначала, конечно, только Дмитрий Дмитриевич занимался«выполнением заказов». Марья Дмитриевна долго не догадывалась о происхожденииего заработков, а когда узнала — очень переживала, ночей не спала… Но она былатак привязана к мужу… все, что он делал, казалось ей правильным и достойным, ахорошие заработки позволяли с уверенностью смотреть в завтрашний день.

Годы шли, Дмитрий Дмитриевич был еще далеко не стар, ноздоровье выкинуло с ним отвратительную штуку: у него начались головокружения идаже обмороки. При его профессии это было чрезвычайно опасно: обморок могслучиться в самый ответственный момент, когда нужно нажать на спусковой крючокили замкнуть разрядник взрывателя. Высокая профессиональная репутация оказаласьпод угрозой.

И тогда верная жена предложила принять на свои хрупкиеженские плечи часть профессионального груза, надо сказать, наиболееответственную часть.

Дмитрий Дмитриевич получал заказ, изучал объект, местопроведения операции, выбирал способ, подготавливал необходимое оборудование,тщательно продумывал план проведения операции — и затем на сцену выходила МарьяДмитриевна.

Скоро они поняли, что такой метод работы имеет своинеоценимые преимущества: скромная немолодая женщина может войти туда, кудамужчину зачастую не пропустят; ей доверяют гораздо больше; ее совершенно незапоминают свидетели, и даже если кто-то и обратит на нее случайно внимание —она все равно не вызовет никаких подозрений.

Так и пошло у них дело — муж занимался всей подготовительнойработой, а потом, волнуясь, ждал жену с операции, встречал ее с заботой инежностью. Их семейная жизнь наполнилась еще большей теплотой и любовью, чемпрежде, — ведь теперь они работали вместе, делали одно общее дело.

За обедом Дмитрий Дмитриевич сказал жене:

— Машенька, вчера на Пестеля такой Хёхст видел —сказка! Дама с собачкой, состояние изумительное! Надо бы поехать, посмотреть.

— Хорошо, Митенька, съездим. Сейчас-то денег нет, а вотс этого заказа, может, и сможем себе позволить… — В ее голосе зазвучалимечтательные нотки.

В ближайшую среду после выполнения заказа Дмитрий Дмитриевичпоехал к Финляндскому вокзалу.