Космические скитальцы - Мюррей Лейнстер

Вдруг яхта снова вырвалась в освещенное пространство, где горы уже озарялись рассветными лучами, а острова и континенты еще плыли во тьме. “Маринта” продвигалась вперед, а люди фотографировали все, что попадало в зону обзора.

Наконец Хауэлл сообщил, что они двигаются по орбите в течение часа десяти минут и что скоро покажется полуостров.

Он с неусыпным вниманием слушал приемник. Опасного шума двигателей корабля-личинки все еще не было слышно.

Впереди показался полуостров, почти неотличимый от остальных участков суши. Камеры сфотографировали его и сделали записи. Ни сигналов, ни выстрелов, только звонкое сопрано, повторяющее одно и то же послание. Голос немного вибрировал, так как расстояние между его источником и яхтой сократилось до минимума.

Они увидели круглый участок, диаметром примерно полмили, отличавшийся от остальных зон, покрытых растительностью, лишь цветом. С высоты в двести миль определить другие различия было невозможно.

“Маринта” прошла над полуостровом. Никаких признаков жизни, ни криков, ни уханья, ни потрескивания, кроме невидимых помех. До того, как яхта вновь достигла линии заката, Карен, ее отец и Кетч изучили все фотографии, сделанные камерами, пытаясь различить, что представляет собой пятно на поверхности и откуда идет сигнал. Наконец Карен удалось идентифицировать точку трансляции. Даже на увеличенном снимке размер этого круглого серебристого предмета не превышал булавочной головки. Он находился прямо в центре круглого участка коричневатого цвета. Конечно, это не корабль-личинка, но и не корабль земного типа. Он напоминал скорее шар из металла. Кетч сделал предположение, казавшееся вполне подходящим для объяснения увиденного.

— Это деревья без листьев, — заявил он. — Там произошла авария корабля. И они сожгли листья на деревьях на площади около четверти мили, чтобы спасатели легко их обнаружили. Может, нам подать знак, что мы садимся?

— Ни в коем случае! — воскликнул Хауэлл. — На корабле-личинке услышали голос Карен и решили, что мы — те самые люди. Если они не поймут нашу речь, то могут принять нас за пиратов. Я посажу яхту в некотором отдалении, там, где растительность не повреждена. Если я подлечу к ним слишком близко, они могут открыть стрельбу.

Он опять прислушался, не гудят ли двигатели корабля-личинки. В эфире царило безмолвие. “Маринта” нырнула в темноту, и Хауэлл вновь использовал обычный планетарный двигатель, чтобы выровнять курс яхты.

И вот они опять у границы рассвета, и Хауэлл пошел на снижение, стараясь соблюдать скрупулезную точность. Когда впереди стали проявляться очертания странного полуострова, он погасил скорость и вошел в верхние слои атмосферы. Показался коричневатый полукруг, и Хауэлл, снова и снова гася скорость импульсами двигателя, направил яхту к прямо к нему.

“Маринта” была уже на высоте в несколько тысяч футов над поверхностью и спускалась все ниже. Десять тысяч. Восемь. Шесть. Четыре. На высоте в две тысячи футов Хауэлл выровнял корабль и нырнул вниз; среди вершин деревьев показался маленький корабль, окруженный безобразными голыми стволами. Затем яхта замерла, зависнув на высоте всего в десять ярдов. И аккуратно пошла вниз. Стволы деревьев трещали и ломались, когда яхта задевала их.

Корабль коснулся земли. И тогда Хауэлл обратился к Карен:

— Подай голос через репродуктор. Надо использовать этот шанс. Говори не останавливаясь.

Карен послушно включила передатчик.

— Мы друзья, — начала она звонко. — Мы попытаемся помочь вам, хотя нам самим нужна помощь. — Затем, увидев, что Хауэлл собрался на выход: — Стой! Ты не пойдешь наружу!

— Пойду! — лаконично ответил тот. — Если помедлить еще, они могут решить, что мы что-то затеваем. И выйти может лишь один из нас — по той же причине. Но я беру ружье.

Он повесил на плечо рацию и взял спортивное ружье Кетча. Подойдя к входному люку, он напомнил:

— Карен, продолжай говорить!

Потом обратился к Кетчу и Брину:

— Положение у нас трудное. Постараюсь поддерживать связь по рации, но, если что случится, лучше взлетайте и попробуйте отыскать более безопасное место, чтобы вас не обнаружили. Не пытайтесь помочь мне.

Он открыл люк и спрыгнул на землю. Его окружали сплошные джунгли, правда, не везде с подлеском. Он пробирался сквозь них, направляясь к выгоревшему коричневому участку, где виднелся металлический шарообразный объект, сфотографированный ими с высоты.

Джунгли были не очень густыми, но совершенно непроходимыми. Ему пришлось с усилием продираться сквозь кусты. Внезапно он обратился к своим друзьям по рации, и его голос совсем не походил на звучное сопрано; ему не было нужды подражать сладкоголосой твари с корабля-личинки. Он произносил слова отчетливо и громко, чтобы его можно было легко расслышать. На “Маринте” ловили каждое его слово.

— Славные густые джунгли, — слышали они. — Есть лианы, их не слишком много, и еще какие-то растения с шипами. Запахи скорее приятные. Некоторые даже очень.

Он продолжал идти. Ему хотелось, чтобы его видели спокойно шагающим вперед к лишенному листвы участку. Тот, кто хотел бы причинить вред, стал бы незаметно подкрадываться или издавать устрашающие звуки, чтобы напугать воображаемого противника. Приближаясь у всех на виду и ведя спокойные речи, он меньше напоминал убийцу или иного злоумышленника.

— …На деревьях какие-то поющие существа. Мне некогда их рассматривать. Я должен продолжать двигаться так, чтобы не казалось, будто я подкрадываюсь…

Соблюдая приказ Хауэлла, Карен старалась, чтобы ее голос звучал на частоте, не слишком удаленной от частоты сигнального луча. Но она очень боялась за него. Болезненный спазм сжал ее горло, не давая говорить. Она только слушала, как он продвигается вперед и сообщает о том, что видит.

— Какие-то штуки, похожие на цветы, начали повсюду раскрываться, — вдруг доложил он. — Но никаких признаков того, что кто-нибудь поджидает меня или целится из засады. Я уже недалеко от места, где кончается листва. Но, однако, деревьев еще достаточно.

Его голос прервался.

Хауэлл благополучно миновал джунгли и достиг того места, где голые стволы деревьев образовывали на фоне неба причудливый узор. Стволы казались непомерно толстыми, но их толщина не мешала ему отлично видеть пространство между ними. На них не было ни листика. Перед ним стоял мертвый лес. Его уничтожили. По сравнению с бурно зеленеющими окрестными джунглями голые стволы казались безжизненными и ненастоящими. Вместо молодой поросли торчали сухие ветки. Толстый слой опавших и гниющих листьев покрывал землю. И всюду, куда ни кинь взор, обнаженные деревья в немом отчаянии тянули к небу свои ветви-руки.

Это были заросли каких-то местных видов деревьев. Стройные засохшие стволы срастались вместе на высоте около тридцати футов, затем расходились, продолжая тянуться вверх, а еще через тридцать футов срастались вновь, образовывая три этажа. Хауэлл стоял на границе мертвой зоны, образовывавшей правильный круг, за которым на многие акры простирался живой лес. За его спиной раздавались различные шорохи, попискивания, шуршания. Впереди — ни шума ветра, ни шелеста травы, ничего: здесь стояла тишина смерти.