Молодая жена на испытательном сроке - Арина Ларина

– Давай отложим разговор до вечера, – выдохнула Юля.

– Ты… ты что? Наверное, со временем я привыкну к твоим странностям, но сейчас сделай одолжение, постарайся четко и быстро сформулировать, зачем ты сдернула меня с работы. Сейчас, а не вечером! И не завтра!

– Проходи в комнату. – Юлька гостеприимно взмахнула руками, продолжая возиться где-то под ногами у взмыленного жениха. Сергей вспомнил вдруг, что в детском саду было такое смешное упражнение: уточки в пруду. Воспитательница стояла посередине, а они на корточках, смешно переваливаясь и размахивая ручонками шли к ней. Юлька сейчас делала что-то подобное. Она отступила в сторону, давая Сергею дорогу, но при этом так и не поднялась. Он нагнулся и резко поднял ее. Тихо ойкнув, невеста разогнула ноги и уверенно встала на длинный шнурок, усталым червячком лежавший на полу. Следующий шаг Сергея едва не стоил ему переломанных конечностей. Он успел схватиться за стену и оглянулся на Юлю, тупо смотревшую себе под ноги.

– Ой, это я наступила…

– Ногу убери, – тихо сказал Сергей.

– Наверное, сегодня день неблагоприятный, – промямлила Юлька, передвинувшись в глубь коридора.

– Наверное. – Сергей потянул ее за собой в сторону кухни.

– На кухне едят, это не очень подходящее место…

– А в комнатах ковры. Я туда в ботинках не пойду, так что давай придем к консенсусу: кухня не коридор, там вполне можно поговорить. – Сергей решительно пошел вперед, подволакивая за собой слабо сопротивлявшуюся Юльку.

Он сел спиной к окну и усадил напротив красную, как помидор, невесту. Она тут же вскочила:

– Сейчас я кофейку…

– Юля! Хватит! Ты откровенно тянешь время, а у меня именно сегодня его абсолютно нет!

– Ладно. Только ты не перебивай. Мне очень сложно это говорить… – Она вопросительно подняла на Сергея глаза, но он послушно молчал, выжидательно глядя ей прямо в рот. – Помнишь, я говорила тебе, что беременна?

Сергей молча кивнул, нетерпеливо пошевелив под столом ногами.

– Про Костю рассказывала, помнишь?

Сергей снова кивнул. Тема была крайне неприятна, поэтому ему хотелось поскорее получить всю информацию, которую Юлька цедила по капле, как морковный сок через забитое ситечко.

– Помнишь, я тебе еще сказала, что решила оставить эту беременность, несмотря ни на что.

Сергею хотелось прикрикнуть на эту кулему, явно собиравшуюся сообщить что-то ужасное. Зуб можно рвать резко и сразу, а можно тянуть медленно. Наверное, садисты именно так измываются над своими жертвами. Сергей не имел склонностей к мазохизму, а потому терпение его было на исходе. Если ее сейчас как следует встряхнуть, то, возможно, информация польется быстрее. Но существовал риск, что она вообще замолчит, поэтому приходилось терпеть. Он поерзал, ободряюще улыбнувшись приунывшей рассказчице.

– Так вот. Я не сказала тебе самого главного: я забеременела случайно. У меня вообще не может быть детей.

Сергей продолжал смотреть на нее, но Юлька опять замолчала, уставившись куда-то на свои коленки.

Пауза затягивалась. Сергей с трудом подавил желание пнуть ее под столом. Возможно, удалось бы попасть на кнопку «вкл», и Юлька продолжила бы свой тягостный монолог.

– Почему ты молчишь? – ожила наконец невеста. – Я тебя не держу. Я должна была это сказать. Теперь ты свободен. Можешь идти. Я мужественно приму любое твое решение. Только помни, что ты ничем мне не обязан, и не надо меня жалеть.

– Ю-ля! Ты понимаешь русский язык? У меня итальянцы, я действительно должен идти! Говори, в конце-то концов, что ты там собиралась сказать, и я поеду. Я их бросил обедать с Вадимом. Свадьба, безусловно, очень важное событие, но я не имею права наплевать на бизнес.

Юлька, пребывавшая в состоянии, близком к мозговой коме, уловила в его выступлении только одно: Сергей хочет уйти.

– Прощай, – кивнула она.

Сергей всхрапнул и от негодования начал заикаться:

– Ты что – нарочно? Это тест такой на психологическую совместимость? Или это вообще скрытая камера? Что ты хотела мне сказать? – Он навис над девушкой, тихо раскачивавшейся из стороны в сторону.

– Я уже все сказала! – Юлька на мгновение вышла из состояния прострации.

– Что ты сказала?

– У меня не будет больше детей!

– Это ты мне сказала уже давным-давно! А что ты собиралась сказать сейчас? Вот сегодня! Когда ты звонила мне на работу, что ты хотела сообщить? Ты еще сказала, что это важно! Я приехал. Ну, и… – Он читал, что беременные женщины бывают со странностями, более того, он теоретически помножил эти неизбежные странности на Юлькину непредсказуемость, но сейчас он впервые усомнился, что это можно выдержать и не свихнуться самому.

– Ты не понял: я никогда не смогу родить тебе ребенка!

– Если ты хочешь второго, мы можем взять из детского дома. Про то, что ты не сможешь больше родить, ты уже говорила перед самым Новым годом. А сейчас-то ты про что хотела сказать?

Юля смотрела на него совершенно пустыми глазами, но, судя по нахмуренным бровям, внутри ее взлохмаченной головки шел бурный мыслительный процесс.

Сергей попытался задавать наводящие вопросы:

– У тебя там двойня?

Тишина. Брови съехались еще ближе.

– Тройня?

Никакой реакции.

– Я не понравился твоим родителям? Тебе не понравилась моя мама? Квартира? Дата свадьбы? Чего, черт побери, не так?!

– Я не помню, чтобы я тебе такое говорила. Я бы не забыла. Это слишком важно для меня. Ты сейчас мне врешь! – догадалась она. – Просто хочешь уйти без истерик. Я поняла. Ты не бойся, скажи мне… Ну, скажи, например, что тебе надо подумать, что свадьба переносится, что ты мне потом позвонишь…

– Юленька! Я тебя очень люблю. Свадьба не переносится. Я не хочу других детей. Это все, что ты хотела мне сказать?

– А у тебя есть от меня какие-нибудь тайны? – вместо ответа с надеждой спросила Юлька.

– Нет, – натягивая куртку, ответил Сергей и поцеловал ее в нос. Полного облегчения он так и не почувствовал, поскольку готовился к самому худшему, и теперь ему казалось, что Юлька так и не отважилась сказать то, ради чего затевала этот судьбоносный разговор.

– И детей у тебя нет?

– Нет.

– Я их буду любить, – на всякий случай сообщила она, заглядывая ему в лицо.

– Нет никого: ни детей, ни жен, ни тайн.

Юлька опечалилась. Ей хотелось тоже немедленно простить ему какую-нибудь постыдную тайну.

– А ты детей вообще не любишь? – спросила она на всякий случай.

– У меня их еще не было. Наверное, люблю. Чужие, во всяком случае, мне нравятся. Они забавные такие. Ты точно больше ничего не хотела мне сказать?