Вредная девчонка исправляется - Энид Блайтон

Кэтлин ни с кем не дружила и вечно обвиняла остальных, будто они говорят про неё гадости. Её отношения с учителями тоже не ладились. Если ей указывали на ошибку, она начинала пререкаться, а недавно довела Мадемуазель, заявив, что та не дала ей домашнее задание.

– Опять эта Кэтлин! – воскликнула Мадемуазель, трагически взмахивая руками. – Она думает, что я гусыня, что я ку-ку, что я тупа как ослица. Она думает, я не умею давать домашнее задание! Что я не гожусь ей в учителя!

Когда Мадемуазель злилась, это выглядело очень смешно. Поэтому весь класс сидел тихо, наслаждаясь зрелищем.

– Но, Мадемуазель… – Кэтлин явно не умела вовремя замолкнуть. – Вы сказали, что…

– О! Так я что-то сказала! – перебила её учительница. – Неужели я и вправду что-то говорила? О Кэтлин, ты так добра! Возможно, если хорошенько подумать, ты вспомнишь, что я дала тебе домашнее задание. Хотя, конечно, это не означает, что ты должна была его выполнить.

– Но вы ничего мне не задавали, – упрямилась девочка.

– Замолчи! – Белинда толкнула Кэтлин локтем. – Тебе дали задание, ты просто его не записала.

– Белинда, не вмешивайся, – попросила Мадемуазель. – Ну и дети, я скоро из-за вас поседею!

Тут все подумали, что вряд ли это когда-нибудь произойдёт. Волосы Мадемуазель были чёрные как воронье крыло. Ученики сидели смирно, поглядывая то на Кэтлин, то на учительницу, в ожидании развязки. В итоге Кэтлин отправили в комнату отдыха доделывать домашнее задание.

«Эта девочка доведёт меня! – думала про себя Мадемуазель. – Сколько можно ныть! И когда уже она избавится от своих прыщей и начнёт ухаживать за волосами».

Другие учителя были более терпеливы с Кэтлин. Мисс Рейнджер, например, очень за неё переживала. Кэтлин выглядела несчастной из-за всех этих ссор и препираний.

Пока Мадемуазель ругалась, Дженни внимательно всё запоминала, чтобы потом спародировать эту сценку. Сначала она покажет ноющую Кэтлин, а потом негодующую Мадемуазель. «Вот это будет спектакль!» – предвкушала Дженни.

Следующим вечером почти все одноклассники собрались в комнате отдыха. Они слушали музыку, читали книги, кто-то писал письма родителям. И Дженни показала отрепетированную накануне сценку. Кэтлин конечно же там не было.

Сначала Дженни изобразила Мадемуазель. Ребята попадали от смеха, когда девочка начала махать руками и приговаривать: «Я гусыня! Я ку-ку! Я ослица!» Потом Дженни изобразила ноющую Кэтлин. Получилось очень похоже. Дженни так разошлась, что прибавляла кое-что от себя.

– Кэтлин, мне не нравятся твои прыщи, твои сальные волосы и твои манеры! – говорила Дженни с французским акцентом. Все уже рыдали от смеха, но тут Элизабет заметила Кэтлин. Боже, как тихо она вошла! Значит, она всё слышала!

Элизабет подёргала Дженни за пиджак, но та вошла в кураж и не могла остановиться.

– Дженни! Заткнись! – прошипела Элизабет. – Кэтлин здесь!

Дженни замерла. Все обернулись и увидели Кэтлин. Белинда судорожно включила граммофон, и присутствующие сделали вид, что ничего не произошло. Кто-то даже начал насвистывать. Элизабет было неловко, что Дженни сказала столько неприятных вещей про Кэтлин. Теперь она подумает, что Мадемуазель и правда говорила это классу, выпроводив её доделывать задание. Элизабет осторожно взглянула на Кэтлин. Та направилась было к граммофону, чтобы выключить его и поругаться с Дженни, но вместо этого плюхнулась на стул, достала свой блокнот и начала грызть ручку. Она была бледна как мел, глаза её сузились до щёлочек.

«Она никогда не простит этого Дженни, – подумала Элизабет. – Надо было её остановить. Было смешно, конечно, но она переборщила. Не удивлюсь, если Кэтлин нажалуется на собрании».

Тем вечером Кэтлин никак не прокомментировала случившееся. И ни с кем не разговаривала. Перед сном в комнате все пожелали друг другу спокойной ночи, но Кэтлин промолчала. Элизабет хотела извиниться перед ней и заглянула за занавеску, которая разделяла их кровати. Кэтлин сидела и печально смотрелась в зеркальце. Она и без того считала себя уродиной. Но оказалось, что и остальные так думают и смеются над ней. Кэтлин не заметила Элизабет, а та не решилась начать разговор и вернулась в постель.

Хватит ли у Кэтлин смелости пожаловаться на Дженни? Нет, она не сможет, но у неё созрел план. Она отомстит Дженни! Засыпая, Кэтлин думала, как бы это сделать незаметно. Ну, Дженни, берегись!

Обстановка накалялась. Ребята избегали Кэтлин, зато она всем навязывалась и перемывала косточки Дженни. Например, Дженни любила поесть, и Кэтлин обзывала её обжорой.

– Просто ужас, сколько она ест, – сказала она Белинде, когда ребята собрались в комнате отдыха. – За один присест может одолеть семь бутербродов с маслом, три кекса и огромный кусок торта Харриет. И всё это от жадности!

Белинде не нравился этот разговор. Она не любила ссориться, поэтому молча продолжала вязать. А вот Элизабет сразу же вступилась за Дженни.

– Кэтлин, что за глупость! – сказала она. – Дженни никакая не жадная. Она просто нагуливает аппетит, как и я, между прочим. Разве она кого объедает? Как вообще можно считать, кто сколько съел бутербродов!

– А я снова посчитаю, – сухо ответила Кэтлин. – И ты увидишь, что я права. Дженни – жадина и обжора.

– Ну знаешь! Это ты объедаешься сладостями и ни с кем не делишься!

– Прекратите! – не выдержала Белинда. – Что вообще такое? В нашем классе без конца происходит какая-то ругань.

Кэтлин ушла, гордо вскинув голову. Элизабет принесла свои краски, чтобы сделать задание по географии и с грохотом села обратно. Она была мрачнее тучи.

– Аккуратнее! – воскликнула Белинда. – Что ты так смотришь на меня?

– Почему ты не заступилась за Дженни? – Элизабет так яростно размешивала краски, что заляпала весь стол. – Я никому не позволю наговаривать на моих друзей.

– Лучше промолчать, чем усугублять ситуацию, – сказала Белинда. – Последнее время ты какая-то несдержанная.

– Неправда. – Элизабет шлёпнула кисточкой по бумаге. – Просто всё идёт наперекосяк. И я не позволю этой прыщавой Кэтлин говорить гадости про Дженни. Она такая лапочка. Как смешно получилось с мышонком! Даже мисс Рейнджер понравилось.

Через четверть часа в комнату влетела Дженни и с размаху уселась в кресло. На ней лица не было. Белинда отложила вязанье:

– Боже мой! Что случилось? Ты как будто лягушку проглотила.

– Не смешно. – Дженни вцепилась в кресло. – Это всё Кэтлин. Она сказала Кеннету, будто я вчера без спросу брала его велосипед. А я вообще брала велосипед Гарри, потому что у моего проколото колесо, и он был в курсе.