Благословенная любовь - Энн Джозефсон

— Знаешь, должен тебе признаться, что я не очень-то переживаю из-за того, что сижу на скамейке запасных. Я особенно не напрягаюсь за мои четыреста тысяч в год, а вот тебе приходится играть каждое воскресенье. Иди спать, Адвокат, а то завтра утром мы не пройдем осмотр. Давай ложись. — Он выключил лампу, стоявшую рядом с кроватью.

Брэнду выспаться так и не удалось. Когда в шесть утра на автомобильной стоянке ему повстречался репортер, Брэнд с трудом заставил себя изобразить дружескую улыбку. По дороге к дому Дэни он то и дело поглядывал в зеркало заднего обзора. К счастью, не было заметно, чтобы кто-то ехал за ним.

Наконец он остановился около ее дома. При свете дня он выглядел гораздо более старым и обшарпанным, чем накануне вечером. Брэнд надеялся, что ушлым газетчикам не придет в голову поинтересоваться, как Дэни и Дэйв жили здесь все эти годы.

«Но ведь на свете нет ничего невозможного, Карендон». Брэнд сказал себе, что на досуге нужно будет придумать какое-нибудь благовидное объяснение, почему его бывшая жена с сыном живут на грани нищеты, в то время как его ежегодный доход исчисляется миллионами долларов. Он в силу своей профессии всегда представлял интерес для прессы, но провалиться ему сквозь землю, если он не помешает им облить грязью его семью.

— Дэйв только что встал. Он одевается, — проинформировала его Дэни, открыв ему дверь. — Пойдем на кухню, я только что сварила кофе.

Брэнд направился вслед за ней по коридору, с удовольствием наблюдая, как покачиваются при ходьбе ее бедра.

— Хочешь кофе? — Дэни сняла с плиты побитый кофейник, который укрепил в нем намерение уговорить ее выйти за него замуж.

Он подошел к ней сзади, обхватив руками ее мягкий плоский живот. Дэни почувствовала, как к ее ягодицам прижалась его напряженная плоть. Повернув Дэни к себе, Брэнд покрыл ее лицо легкими поцелуями, сначала пылающие щеки, а чуть позже нежные соблазнительные губы.

Нехотя она обняла его за плечи, и Брэнд, положив руки на соблазнительные ягодицы, с силой прижал ее к себе. Он чуть не потерял рассудок от того, что она ответила на его поцелуй, и испугался, что вот-вот потеряет над собой контроль. В конце концов ему пришлось прервать поцелуй, пока он еще был в состоянии это сделать. Но из объятий ее он так и не выпустил.

— Я хочу тебя, Дэни.

Ее карие глаза потемнели от страсти. Брэнд положил ее руку туда, где пряталась его напряженная плоть. Дэни поколебалась, но вскоре ее пальцы с неожиданной нежностью обвились вокруг его мужского естества.

Брэнд застонал, когда его рука проникла под халат Дэни и он почувствовал нежную округлость ее груди.

— Ты ведь тоже хочешь меня, — шепнул он.

Дэни и не отрицала этого, она ничего не могла с собой поделать. Ее разгоряченная кожа была похожа на гладкий шелк.

— Как же давно все это было, как давно! — простонала она с тоской. Ему показалось, что она говорит только для того, чтобы что-то сказать. Брэнд уже с трудом сдерживал себя…

Но к сожалению, сейчас он не мог отнести ее в постель. Брэнд зарылся лицом в ее волосы, проведя носом по чувствительной коже шеи.

— Да, мне тоже так кажется, дорогая.

— Уж очень ты в себе уверен! — Она убрала ладонь с его ноющей плоти и сняла его руки со своей груди.

В голосе Дэни слышалось раздражение, но он помнил о ее признании, помнил, как она сказала, что так и не смогла найти достойного любовника вместо него. Брэнд подумал, что ему следует поблагодарить ее за резкую смену настроения. Этим она сняла его сексуальное напряжение.

Он нахально улыбнулся:

— Дорогая, ты же мне сама говорила. Помнишь? Ты говорила, что я неподражаем. — Он отпустил ее и сел на деревянный стул. — Я выпью этот кофе, раз ты не желаешь вновь ощутить мою неповторимую исключительность.

Брэнд заметил, как Дэни украдкой взглянула на его бедра и покраснела.

— Нельзя, чтобы Дэйв видел тебя в таком состоянии! — выпалила она и застенчиво одернула старенький халат, словно надела броню.

— Ты успела бы привести себя в порядок и за тридцать секунд, — ухмыльнулся он.

— Брэнд!

— Правда, успела бы. Ладно, больше не буду.

Дэни осуждающе посмотрела на него, и Брэнд громко рассмеялся.

Она положила на стол ложку, поставила пакет молока и чашку с кофе.

— Сахар — в сахарнице. Все, Дэйв идет. Прошу тебя, Брэнд, сядь за стол.

Он подвинул стул так, чтобы скрыть нижнюю часть тела. Когда их сын вошел в кухню, Брэнд широко улыбнулся и поздоровался с ним.

— Извините за опоздание. — Дэйв налил себе немного молока. — Доброе утро, мам.

— Доброе утро, сынок.

С одной стороны, Брэнд был рад, что Дэйв наконец пришел на кухню, иначе он мог поставить себя в дурацкое положение перед Дэни. С другой стороны, его напряженная плоть мечтала оказаться внутри ее теплого лона.

— Брэнд, ты завтракал?

— Нет. Но с радостью бы перекусил. — Он провел рукой по отросшей щетине и вспомнил, что не успел побриться. Брэнд взглянул на Дэни и смутился, увидев, что поцарапал ее нежную кожу.

Она обмакнула куски хлеба во взбитые яйца и обжарила их на большой чугунной сковородке. Когда она потянулась за тарелками, стоявшими в шкафчике над плитой, под халатом обрисовались ее округлые ягодицы, и Брэнд вновь распалился. Он представил себе, как они занимаются любовью, как он ласкает ее нежное тело, и скрипнул зубами.

Дэни поставила на стол тарелки с отколотыми краями из разных сервизов и столовое серебро, почерневшее от старости. Брэнда охватило чувство вины. Потом — негодование. У этих стервятников-журналистов будет чем поживиться, уж они не преминут растоптать его за то, что он позволил своему сыну и Дэни жить в невыносимых условиях. Он ругал себя за это, хотя до вчерашнего дня даже не интересовался ее жизнью, не говоря уж о том, что до вчерашнего дня он и понятия не имел, что у него есть сын.

Он не должен был слушать мать. Не должен был позволить Дэни уйти. Он заслужил все слова, которые про него могут сказать репортеры. Но Дэни и Дэйв их не заслужили.

— Ты любишь персики? — Дэни достала банку с компотом и пачку масла.

Брэнд кивнул: мысли мешали ему говорить. Пока Дэни разрезала на дольки два больших персика, он усиленно думал над тем, как убедить ее принять предложение, которое он теперь уже окончательно решил сделать.

После того как Дэни положила ему на тарелку французский тост и наконец уселась на свое место, Брэнд взял себя в руки и решил, что следует быть поразговорчивее и хоть немного поесть.

— А тебе разве не нужно переодеться? — спросила Дэни, когда он сказал ей, что они с Дэйвом поедут на поле, где будет тренироваться команда «Марлины».

— Я ведь футболист, помнишь? Если мы тренируемся без формы, то и на работу я хожу в таком виде. — «Ну, не совсем в таком», — уточнил про себя Брэнд.