Теодосия и последний фараон - Робин Лафевер

И перед этим он целый час беседовал с моей мамой!

Чувствуя, что меня в любую минуту может стошнить, я словно невзначай взглянула через плечо на дверь, за которой, как мне хотелось надеяться, мог находиться Бинг.

– Теодосия! Мистер Боршт обратился к тебе, – пробился в мой заледеневший от ужаса мозг мамин голос.

– Простите. – Я медленно обернулась, продолжая лихорадочно прикидывать, как нам с мамой сбежать отсюда. Рискнуть и вслух сказать маме о том, кто перед ней? А поверит она мне?

Нет, вряд ли. Я сильнее вцепилась в шнурки своего ридикюля.

– Я спросил, нравится ли вам путешествовать по Египту? – повторил свой вопрос фон Браггеншнотт.

– В целом да, – ответила я и смутилась, заметив дрожь в своем голосе. Ну нет, не запугаешь ты меня, немец-перец-колбаса! Я расправила плечи и продолжила, бесстрашно глядя прямо в ледяные глазки фон Браггеншнотта. – Очень познавательная поездка, если не считать того, что здесь оказалось намного больше хищников и гадов, чем я ожидала.

Вот тебе! Чтобы не думал, будто я тебя боюсь!

– Хищники и гады? – удивленно переспросила мама. – О чем ты говоришь, милая? Мы здесь всего лишь несколько часов, и за все это время я не увидела никого, кто даже отдаленно смахивал бы на хищника или гада.

Так это потому, мамочка, что вы, взрослые, никогда не замечаете самого важного. Вы слишком заняты своими скучными будничными делами.

Фон Браггеншнотт рассмеялся, заранее отметая любой вопрос, который я могла бы задать.

– Дети, – сказал он. – Все они ужасные фантазеры и лгунишки, разве нет?

– Действительно, – вежливо согласилась с ним мама.

Я почувствовала себя униженной, растоптанной, оскорбленной. Слова фон Браггеншнотта и мамы полоснули меня по сердцу словно острый нож. Значит, я фантазерка? И лгунишка?

– Думаю, мы с Тео не станем больше испытывать ваше терпение, – продолжила мама. – Вы были очень добры, мистер Боршт. Просто не знаю, как мой муж, я сама и наш музей сможем отблагодарить вас за вашу помощь.

– Мне доставило большое удовольствие помочь вам, мадам. – Он встал и поклонился, маслено поглядывая на маму. Я испытала шок. Два таких сильных удара по мозгам за каких-то десять минут – не слишком ли много? Этот лысый однорукий колбасник действительно собирается приударить за моей мамой?!

Пока они обменивались последними любезностями, я пыталась продумать план побега отсюда.

Наконец мама окончательно распрощалась и пошла к двери. Я, затаив дыхание, двинулась следом за ней.

Расстояние от стола до двери было всего ничего, несколько шагов, но мне показалось, что я прошагала целый километр. Каждое мгновение я ждала, что фон Браггеншнотт окликнет, вернет или задержит нас, но он молчал, и мы с мамой благополучно добрались до самой двери. Неужели немец действительно позволит нам уйти?

Мама уже положила ладонь на дверную ручку, и тут случилось то, чего я так опасалась.

– Мадам Трокмортон… – раздался голос фон Браггеншнотта.

– Да? – спросила мама, оборачиваясь.

– Примите мои поздравления – у вас удивительная дочь. Надеюсь, это путешествие окажется для нее очень… поучительным.

Мама улыбнулась, наклонила голову, открыла дверь и вышла наконец в коридор. Я вылетела следом, едва сдерживаясь, чтобы не побежать сломя голову прочь от этого жуткого кабинета.

После того, как дверь кабинета закрылась за нашими с мамой спинами, мое сердце слегка замедлило свой бег, перешло с бешеной рыси на более спокойный галоп.

Итак, фон Браггеншнотт позволил нам уйти. Позволил мне уйти. Почему?

Вероятнее всего, по одной-единственной причине – немец хотел что-то получить от меня. Или рассчитывал, что я выведу его на то, что ему необходимо.

Ну хорошо, будем считать, что таких причин две. Когда я оказываюсь в опасности, с математикой у меня всегда становится не ахти.

Бинг ждал нас и выглядел непроницаемо спокойным, словно и не гонялся совсем недавно за проникшими в музей противниками. Я внимательно посмотрела на Бинга, пытаясь понять, имеет ли он представление о том, кто сидит сейчас в кабинете мсье Масперо.

– Мистер Бинг, – окликнула я его.

– Да, мисс Теодосия?

– Вы сегодня разговаривали с мсье Масперо?

– В последний раз это было утром, – наморщил лоб мистер Бинг, – когда мсье Масперо послал меня на вокзал, чтобы я встретил вас и отвез в отель.

По удивленному лицу мистера Бинга я догадалась, что он не понимает, почему я задала свой вопрос.

Или действительно не понимает, или он очень, очень хороший актер. Тут я перехватила мамин «особый» взгляд, после которого уже не рискнула приставать к мистеру Бингу с новыми вопросами. Оставалось лишь исподтишка рассматривать его, пока мы шли к выходу. Но как бы я ни выкручивала себе шею, под каким бы углом ни пыталась посмотреть на мистера Бинга, его долговязая неуклюжая фигура и гладко выбритое лицо ну никак не казались хоть сколько-нибудь зловещими.

– Теодосия, – неприятным жестким тоном спросила мама, – с тобой все в порядке?

Я перевела взгляд на маму, она недовольно смотрела на меня, подперев кулаками бока.

– Просто разминаю шею, – пояснила я. – Она у меня слегка перекрутилась после осмотра музея. Знаешь, некоторые статуи такие высокие, что приходится задирать голову.

Мама вздохнула, покачала головой и виновато улыбнулась Бингу.

– Если вы решили вернуться прямо в отель, я провожу вас, – улыбнулся он в ответ.

– Благодарю вас, это будет прекрасно, – ответила мама.

Когда мы вышли из музея, я принялась размышлять над тем, каким образом предупредить мистера Бинга о появлении фон Браггеншнотта, – это нужно было сделать так, чтобы не всполошить маму. Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что заполнившую улицы толпу заметила только тогда, когда врезалась в какую-то женщину, с ног до головы закутанную в черное. Оглядевшись, я поняла, что демонстрация, которую я видела на вокзале, разрослась и захватила соседние улицы, включая ту, на которой находился музей. В моей голове эхом прозвучали сказанные Квиллингсом слова: «Хаос разжигает волнения на улицах».

Бинг мрачно посмотрел на толпу и сказал:

– Вам, леди, нужно поскорее добраться до дома, пока здесь не сделалось слишком жарко.

С этими словами он повел нас к стоянке платных экипажей, но когда мы пришли туда, на месте не оказалось ни одного извозчика с коляской.

– Куда они все подевались? – спросила я.

– Наверняка всех извозчиков расхватали те, кто захотел поскорее скрыться подальше от демонстрации, – ответил Бинг и продолжил, виновато посмотрев на маму: – Мне очень жаль, миссис Трокмортон, но, похоже, теперь нам остается либо переждать в музее, пока толпа не рассосется, либо нанять осликов.