Преподавательница - Варвара Федченко

Теперь я вблизи могла рассмотреть лицо мужчины: правильные черты лица, темные, почти карие глаза, пушистые ресницы (вот бы мне такие), казалось бы, легкая сексуальная небритость (но я, все утро наблюдавшая за парнем в соседнем парикмахерском кресле, знала: это результат кропотливой работы мастера барбершопа). Маленькая серьга гармонично вписывалась в образ: внутри нее был вставлен изумруд. Взгляд переместился влево. Губы. Вот так выглядят губы, которые хочется целовать. Ой, что-то меня не туда понесло. Я встряхнула головой, чтобы избавиться от этого наваждения, и шелковистые волосы задели руку мужчины. Он, видимо, решив, что случайно прижал их, переместил пальцы ниже. Волосы теперь действительно не касались его руки, зато его рука касалась моей оголенной спины чуть выше поясницы. Пульс участился, стало жарко, дыхание сбилось. Вот что бывает после нескольких месяцев воздержания: от обычного прикосновения уже в жар бросает. Ладно, ладно, надо себе признаться: Герман мне нравится.

Agenda (нем.) — бальная карточка. Desto besser (нем.) — тем более.

После того, как призналась сама себе, что мне нравится жутко бесивший меня человек, стало легче. А в чем, собственно, проблема? Он сегодня в нашем городе последний день. Проверка окончена, и в ближайшие пять лет повторная нам не грозит. Да и через пять лет он может и не попасть в комиссию, а если и попадет, то к тому времени, возможно, я тут и работать то не буду. Сокращение, или, может быть, перееду все-таки в другой город, или даже страну. Но о последнем можно будет думать только тогда, когда отец поправится.

В общем-то, ничего не мешало мне насладиться обществом приятного мужчины, которого я, скорее всего (не будем забывать про превратности судьбы), вижу в последний раз в жизни: всё-таки Москва настолько же близка к нашему городу, как, например, Пекин.

Около полуночи остатки гулявших собрались в одну могучую кучку и решили: нужно ехать в ночное заведение. В такое, где есть алкоголь, музыка, «и доступные женщины!» — добавил доцент кафедры прикладной математики. Вот уж от кого не ожидала!

Заведение было выбрано из следующих соображений: подороже (чтобы не встретить студентов) и поближе к нашему местонахождению (иначе, если мы будем долго ехать, доцент кафедры прикладной математики уснет, а всем так хотелось увидеть, как он будет обхаживать доступных женщин!). Такой клуб нашелся, и там как раз закончился корпоратив какой-то небольшой организации, и на кухне оставалась еда, а в баре алкоголь.

Во мне весело плескалось шампанское, и наступила та кондиция, когда все можно и ничего не страшно. На входе в клуб мы сказали, что мы тоже из какой-то «маленькой организации», чтобы в случае эксцессов не увидеть в завтрашних сводках новости о «шальных преподавателя вуза». Пусть шальными лучше будут сотрудники некой маленькой организации. Оставалось нас человек 15, еще трое «отсеялись» по дороге в клуб.

Герман был невероятно галантен: запихивал пьяную бухгалтершу в такси, потом помогал пьяной бухгалтерше выбраться из такси, заплатил за такси и вызвал новое такси сильно утомившемуся доценту кафедры прикладной математики. И все потому, что Герман не пил. Я спросила у него, является ли причиной трезвости принципиальная позиция или болезнь, на что он ответил, что его принципиальной позицией является желание попасть на самолет, вылет которого в 6 утра. Эти слова оказали на меня какое-то не предсказуемое действие (хотя скорее состояние опьянение оказало это действие): я подумала, почему бы не пофлиртовать с Лариным, тем паче, что я больше его не увижу?

В клубе он еще раз позвал меня потанцевать, при этом мои волосы уже были забраны в высокий хвост, однако, рука почему-то все ровно оказалась на уровне поясницы.

Но я была не против, а очень даже за. У мужчины были большие руки с длинными пальцами, мне казалось, что если он захочет, он обхватит меня за талию и его пальцы сойдутся. Никто не обращал на нас внимания: всех больше увлекала игра в «Пьяные шахматы». Воспользовавшись этим, я сильнее прижалась к Герману, опустив голову ему на грудь.

— Вам плохо? Может вас домой отвезти?

— Мне очень хорошо…. Хотя, да, хочу домой, — созрел в голове коварный план обольщения.

— Я вызову вам такси.

Через 15 минут я выходила из клуба под руку с объектом своего вожделения.

— Поедете со мной?

— Эмм…. Зачем? — недоуменно спросил мужчина.

«В смысле зачем? Ты совсем дурак что ли?» — кричал мой мозг.

— Вам здесь все ровно скучно. А так посмотрите последний раз наш город, пусть и из окна машины, удостоверитесь, что ваш партнер по танцам благополучно добрался до дома, — промурлыкала я.

Мужчина посмотрел на часы.

— Да, так будет лучше. Доставлю вас до подъезда и поеду в аэропорт.

В дороге Герман рассказывал про впечатления от нашего города, от вуза. По прибытию, я посмотрела на экран телефона, увидев время, «невзначай» предложила зайти ко мне, на кофе. Мужчина, недолго сопротивляясь, согласился.

Я, раз уж предложила, сварила кофе. В это время Ларин рассматривал мою библиотеку.

— У вас прекрасное собрание, Лариса… — он задумался. — Можно просто Лариса? Еще мне очень нравится вот этот торшер. Он такой… Атмосферный.

— Торшер сделал мой отец. Думаю, можно и просто «Лариса», обстановка к этому располагает, — с улыбкой ответила я.

— Мне подарили коллекционное издание «The Chase» Уильяма Сомервиля, — мужчина замялся, — и я вам честно признаюсь, удовольствия от ее прочтения я не получил, а хранить книги, которые не читаю, не вижу смысла.

Я поперхнулась:

— Вы с ума сошли?!

— Извините?

— Это очень редкое издание. Какого года? 1802? Ну, естественно, что не 1796, - торопливо сказал я. — Во-первых, это реликвия книгопечатания, во-вторых, она стоит невероятных денег. Если вы не способны ее оценить — отдайте в Российскую национальную библиотеку.

Мужчина рассмеялся.

— Вы такая смешная, когда злитесь. Смешнее только то, как вы заманивали меня к себе на секс. — Мужчина сделал вид, что смутился, и наигранно продолжил. — Ой, извините, на кофе.

Я даже потеряла дар речи, от того как прямо это было сказано. Желание реализовывать план обольщения пропало.

— Вы меня неправильно поняли, Герман Александрович, — начала я.

— Да-да, — монотонно проговорил мужчина, — сами разденетесь? Или мне помочь?

— Вам пора, — придав своему голову наибольшую уверенность, сказала я.

Да, первоначально секс входил в мои планы. Но в моей голове это выглядело, как соблазнение, я представляла, как мужчина будет поражен моей раскованностью и сексуальностью. В моих мыслях я сама хотела «поиметь» его. А теперь дело приняло другой оборот. Теперь я выглядела не просто как «доступная женщина» (хвала доценту кафедры прикладной математике за столь чудесное определение), а как настоящая блядь. Мое сознание не коробило употребление этого слова — оно было в лексиконе моей прабабушки Фаины, и его значение я узнала очень рано. Доступная женщина — это та, которую все-таки придется уговаривать, но по итогу она сдастся, а вот блядь — та, которую и просить не надо, она сама повиснет на первом попавшемся мужчине. Как я и сделала. Меня опьянило не только шампанское, но и осознание, так скажем, безнаказанности: осознание того, что можно развлечься с понравившимся мне мужчиной, при этом последствий не будет.