Шерлок Холмс и дело о папирусе - Дэвид Стюарт Дэвис

Должен признаться, когда я взглянул на останки молодой женщины, жившей больше трёх тысяч лет назад, по моей спине прошёл неприятный холодок. Покрытое густым красочным слоем лицо царицы, напоминавшее маску, великолепно сохранилось. Сходство с маской усиливали глаза из эбонита, вставленные в пустые глазницы. Они неподвижно взирали на нас из-за стекла. Череп мумии покрывал парик со свалявшимися густыми волосами, отчего Хентави напоминала Медузу Горгону. Тело царицы окутывали истлевшие коричневые пелены.

— Разве она не прекрасна? — спросил нас, сияя, сэр Чарльз.

— Должен признать, — с серьёзным видом произнёс Холмс, — что она не вполне соответствует моим представлениям о красоте.

Мой друг согнулся и, буквально прижавшись носом к стеклу, принялся обходить стенд по кругу, то и дело застывая на месте. Через некоторое время он выпрямился и, показав пальцем на бедро мумии, поинтересовался:

— Папирус хранился здесь?

— Да, мистер Холмс… Вы весьма проницательны, но как вы догадались? — сэр Чарльз открыл от изумления рот.

— Достаточно очевидно, что повреждения бинтов на этом участке относительно недавние: надорванные края светлее. Кроме того, из всех стёкол стенда вы заменили только это. Замазка ещё свежая. Мне представляется очевидным, что злоумышленники знали, где именно искать папирус.

— Вероятно, — тихо добавил я, — именно звук разбитого стекла потревожил сторожа. Он поспешил сюда и был убит.

— Нет, доктор, — печально покачал головой сэр Чарльз, — сторожа убили в отведённом ему служебном помещении.

— Как? — изумлённо воскликнул я, кинув взгляд на Холмса.

Он был потрясён не меньше меня.

— Хардкасл, почему вы мне об этом не сказали? — резко спросил он.

— Ну… — замялся покрасневший инспектор, явно ошеломлённый гневом Холмса. — Мне показалось, что эта деталь не так уж и важна…

Холмс с брезгливым видом прикрыл глаза и насмешливо фыркнул:

— Она крайне важна. Она не только сообщает нам дополнительные сведения о злоумышленниках, но и указывает на то, как именно было совершено преступление.

Мы все замерли, потрясённые словами Холмса. На какое-то время повисло молчание, которое нарушил сэр Чарльз.

— Занятно, весьма занятно, — промолвил учёный, глаза которого за стёклами очков расширились от волнения. — Не могли бы вы объясниться?

— Сперва, если позволите, мне хотелось бы осмотреть ту комнату.

— Конечно, — кивнул сэр Чарльз, — следуйте за мной.

Комната сторожа, о которой шла речь, представляла собой тесное помещение, забитое разной мебелью. Особенно выделялся среди неё массивный стол, уставленный кружками и разными принадлежностями для приготовления чая. Войдя, мы обнаружили в комнате круглолицего румяного молодого человека, который сидел на видавшем виды резном кресле и, положив ноги на стол, читал газету «Скачки». Увидев нас, он тут же вскочил из-за стола и застыл в ожидании.

— Извиняйте, сэр Чарльз, — проквакал он, залившись краской. Молодой человек говорил на лондонском просторечии, кокни. — Я ж не знал, сэр, что вы придёте. У меня сейчас перерыв. Чаи вот гоняю. — Поняв, что газета всё ещё у него в руках, юноша быстро скомкал её и попытался спрятать за спиной.

— Ничего страшного, Дженкинс, — раздвинул губы в едва заметной улыбке учёный, — я сюда не с проверкой. Эти джентльмены расследуют кражу свитка Хентави и убийство Дейвентри. Они хотят осмотреть комнату, в которой он был убит. — Египтолог повернулся к Холмсу: — Дженкинс работает у нас дневным сторожем. Он охраняет это крыло музея, — пояснил он. — Мы ещё не нашли замены Дейвентри, так что его обязанности сейчас выполняет другой ночной сторож.

Холмс кивнул и сделал шаг вперёд.

— Скажите, Дженкинс, это вы обнаружили тело? — обратился он к сторожу.

— Э-э-э… Да, сэр. В субботу с утречка. Я… пришёл в восемь, как обычно. Поначалу всё было шито-крыто… А потом я зашёл внутрь. Я нашёл его тута, на коврике. — Молодой человек ткнул пальцем вниз, и мы все вперили взгляды в пол, где совершенно очевидно совсем недавно лежал ковёр, оставивший светлый прямоугольный след на тёмных досках. — Крови было немного — только запёкшееся пятно на голове. — Сторож на мгновение побледнел, после чего сумел выдавить из себя улыбку. — Старина Сэмми, то бишь мистер Дейвентри, в общем, старина Сэмми… Он был славным малым… Мы с ним каждое утро чаи гоняли да языки чесали, а потом он шёл домой…

— И о чём вы говорили? О скачках? Выбирали, на кого лучше поставить? — спросил Холмс.

— Д-да, сэр. — Дженкинс испуганно зашуршал газетой за спиной и с опаской посмотрел на сэра Чарльза.

— Вам не о чем беспокоиться, — успокоил юношу Холмс. — Хоть я лично и считаю азартные игры безрассудством, они не запрещены законом. У меня у самого есть друг, львиная доля доходов которого составляют выигрыши со скачек. Итак?

— Врать не буду, мы любили потрепаться о скачках. Мы часто делали ставки, но у меня жена, а старина Сэмми сам по себе… Я опасался много ставить, а вот он…

— А он ставил много.

— Да, сэр.

— И много проигрывал.

Карие глаза моего друга впились в побледневшее лицо молодого человека, который снова с опаской покосился на сэра Чарльза.

— Знаете что, Дженкинс, — не терпящим возражений тоном продолжил Холмс, — осмелюсь предположить, что ваш друг был по уши в долгах. Я прав?

Юноша замялся.

— Дженкинс, отвечайте, — бросил сэр Чарльз сторожу, вперившему взгляд в пол. — Мы хотим знать правду. Что бы ни натворил Дейвентри, его проступки не имеют никакого отношения к вам.

— Ну… — протянул Дженкинс. Решив прочистить горло, молодой человек закашлялся. — Ежели хотите правду… Сэмми крепко сел на мель. Стращал меня рассказами… Как на него кредиторы страх наводили, говорили, что с ним сделают, коли он не вернёт деньги… Расскажет бывало, а потом хохочет, что-нибудь, говорит, подвернётся, выкручусь как-нибудь…

— Выкрутился, — мрачно промолвил Холмс.

— Секундочку, мистер Холмс. Неужели вы ведёте к тому, что преступление совершили головорезы, являвшиеся кредиторами покойного? — недоверчиво произнёс Хардкасл.

В ответ Холмс лишь покачал головой.

— Скажите, Дженкинс, где Дейвентри хранил личные вещи?

— Тута. В шкафчике, сэр. У нас у каждого было по шкафчику. — Юноша ткнул пальцем в угол комнаты, где стояли, прислонившись друг к другу, словно пьяницы, два высоких ржавых металлических шкафа.

— И который из них принадлежал Дейвентри? — спросил Холмс, приблизившись к ним.

Дженкинс показал, и Холмс повернул рукоять.

— Закрыто. После убийства его открывали? — Холмс обратился с этим вопросом к Хардкаслу, и все присутствующие в комнате устремили взгляды на инспектора.