Ярость - Денис Васильевич Ломакин

– Звонили. Сказали, что приедут, как освободятся.

– Ему работу долго не давали, наверное сам решил со всем покончить, – сказал усатый мужчина, держа в руках шапку.

– Да выпал он, как пить дать! Я вчера видел, как они вдвоём с Серёгой за бутылкой ходили! – не унимался полный дядька с большим красным носом.

– Может он вообще… – начала было говорить женщина, которую за подол тянул плачущий мальчик, но её перебил Лёша.

– Женщина, вы куда шли? В детский сад? Вот и идите. Разве не видите, что у вас ребёнок плачет? Не задумывались о том, что детям не стоит видеть обезображенные трупы с утра пораньше? Разве не понимаете, что он эту картину на всю жизнь запомнит? – не выдержал юноша.

– Во-во, а я сразу им сказал, но кто меня слушать будет? – вставил красноносый.

– А вы тут для чего стоите? На работу не опоздаете? Уже без пяти девять. Идите, идите, тут и без вас разберутся, когда приедет «скорая».

Толпа нехотя разбрелась. У тела осталась лишь старушка в платке. Утирая слёзы с морщинистых щёк, она находилась в растерянности. Лёша взял всё в свои руки.

– Поднимитесь домой и возьмите какую-нибудь ткань. Хотя бы тело накроем.

Пока бабушка несла ткань, Лёша позвонил в «скорую» и напомнил о происшествии. Накрыв тело белой простынёй, сказал старушке ждать машину и пошёл в школу.

***

На учёбе Кристина вновь не оставляла попыток заполучить внимание Лёши. Во время литературы девушка особенно часто оглядывалась на него и, написав что-то на бумажке, попросила соседа передать ту на задние парты. Но никто не хотел участвовать в этой затее. Предназначалось бы послание кому-нибудь другому, тогда оно бы дошло до своего адресата, но не в ситуации с Алексеем. Не встретив поддержки, она скомкала лист. Выждав, когда учительница повернулась к доске спиной, Кристина бросила бумажку прямо на последнюю парту. Класс затаил дыхание. Парень, старательно переписывающий информацию с доски, просто скинул посторонний предмет на пол, даже не развернув. Девушку не устроил такой расклад. Она сделала вторую попытку и третью, но каждый раз записки оказывались на полу. Когда на парту прилетел четвёртый по счету комок бумаги, Лёша не выдержал и кинул ручку в голову Крис. Та застряла в хвостике между дредами и по классу пробежали смешки.

– Что случилось? Что вас так развеселило в биографии великого классика? – не понимала учительница.

– Все хорошо, просто у нас в классе урод, ой, простите, удод завёлся. Видите, как перо торчит? – съязвил Лёша, показав пальцем на Крис.

«Перо» зафиксировалось вертикально и, правда, чем-то напоминало хохолок птицы удод.

– Кристина, не балуйся с канцелярией, – сказала преподаватель и продолжила урок.

Девушка быстро вынула ручку и, покраснев, сделала вид, что читает учебник. Лёша усмехнулся. Он был доволен своей маленькой победой.

***

Возвращаясь домой, Румянцев проходил мимо подъезда, где утром видел тело. На скамейке сидела уже знакомая бабушка. Она положила руки на колени и смотрела куда-то перед собой. Когда Лёша подошёл ближе и понял, почему она не уходит. Труп по-прежнему лежал, покрытый белой простынёй.

– Не приехали, бабуль?

– Нет, милок. Жду, – механически ответила она, не поворачивая головы.

Лёша позвонил в скорую ещё раз и напомнил, что тело лежит уже шесть часов.

– Молодой человек! Я же вам сказала – ожидайте! У нас живые в госпитализации нуждаются, так что машин пока нет. Как кто-то освободиться, я сразу сообщу информацию.

Лёша взорвался. Высказав всё, что он думает об этой ситуации и наорав благим матом на диспетчера, он незамедлительно потребовал машину.

– Это всё потому что у нас не самый престижный район? Даже если мы с краю, это не значит, что с нами можно обращаться как с отбросами общества. У вас есть полчаса или я обращусь в специальные службы, и всё ваше отделение уволят нахрен. – припугнул диспетчера Лёша.

На том краю провода зашуршали, затем раздалось клацанье по клавиатуре и голос: «Ожидайте».

Связь оборвалась. Лёша ещё раз выругался и подошел к старушке.

– Я их поторопил. Скоро приедут.

Ему не ответили. Взглянув на засохшее бурое пятно на асфальте, Лёша пошёл домой.

Зайдя в квартиру, он услышал какой-то стук. Сняв куртку, парень проследовал на кухню. Там сидел отец и, орудуя молотком, чинил незнакомый старый стул. Увидев недоумённый взгляд сына, глава семейства оторвался от своего занятия и пояснил:

– Нашёл сегодня на помойке. Выкинули почти новый. Сейчас ножку прибью, почищу и можно Петровичу продать – он говорил, что недавно стул сломал, когда на спор прыгнул на нём. Какие-никакие денежки будут.

– Которые ты сразу пропьёшь.

– Что?

– Ничего.

Лёша закинул приготовленные на тренировку вещи в рюкзак и покинул квартиру.

***

Он был знаком с тем ПМК, о котором говорила директор. Это был некий оплот доброты и единства среди подростков. Ну, так задумывалось. Тренеры прекрасно понимали, что имеют дело с детьми из неблагополучных семей, и старались дать юнцам то, что не способны предложить родители и убогий район. А именно – должное воспитание и знакомства с ровесниками, дружба с которыми закрепится на тренировках. Однако далеко не всегда это получалось. Трудные подростки предпочитали курение и токсичные вещества, вместо сложных тренировок, на которых нужно выкладываться. Многие не посещали этот клуб, а те, кто оставался, всё равно балансировали на грани между здоровым образом жизни и тусовками.

Воспитание было жёстким. К примеру, на секции рукопашного боя, куда и направлялся Лёша, существовала игра под названием «пушечное мясо». Если тренер видел подростка, который ходит на его занятия, с сигаретой, пивом или чем похуже, то он устраивал такое наказание: оступившийся надевал на себя всю имеющуюся экипировку: шлем, перчатки, защиту торса, ног и вставал в спарринг со всеми участниками секции по три минуты без отдыха. Поначалу, когда дыхание ещё не сбивалось, это было весело – тебя бьют, а ты не чувствуешь ударов, можешь даже ответить противнику. Но буквально спустя две-три драки начинаешь задыхаться. Соперники постоянно меняются, наступления с каждым разом всё мощнее, а твоя ответная реакция ослабевает. Ты не успеваешь защититься либо уклониться, атаки приходятся на защитное обмундирование, удары через которое всё равно ощутимы. Последним участником всегда был сам тренер, который бил хоть и не в полную силу, но довольно болезненно, а выдохшийся «курильщик» дрался хуже немощного старика. Такой воспитательный процесс проводился в начале тренировки и должен был отбивать желание курить, но обычно после такого слабохарактерные ребята больше не появлялись на занятиях.

Лёша стоял перед трёхэтажным серым зданием. Он не хотел