Развестись нельзя спасти - Екатерина Серебрякова

Еще мгновение понадобилось, чтобы сделать глубокий вдох и войти в амплуа профессионала.

– Добрый вечер. У тебя что-то срочное? Я сейчас ужинаю, неудобно разговаривать, – будто спасательный круг в этот момент появился официант с двумя салатами на подносе.

– Ужинаешь с кем? Не с Корневым случайно?

– Что прости? – я подняла растерянный взгляд на мужчину напротив, но ответа в его голубых глазах не нашла.

Да и что он мне ответить? Он смотрел на меня не с меньшим интересом, хоть и пытался замаскировать заинтересованность.

– Не давай заднюю. Оля, что с тобой? Я тебя не узнаю! Ты же умела достойно принимать правду. Да, наш брак дал трещину, но я честно сказал тебе об этом. Вместо того, чтобы пожелать счастья, ты накидываешься с обвинениями на мою девушку, а потом обедаешь с моим главным конкурентом на радость журналистам?

– Что ты такое говоришь?

– Вся пресса пестрит вашими фотографиями. Ты же рекламщик, Оля! Сделала это назло? Чтобы утопить нашу репутацию окончательно?

От полнейшего непонимания ситуации вопросы комом застряли в горле, и я не смогла вымолвить ни слова.

Рвано хватая воздух, полезла в интернет, чтобы с ужасом обнаружить там снимки, сделанные за обедом ровно в тот момент, когда Кирилл подсел за мой столик, чтобы принести извинения.

Глубокий вдох, и глаза становятся влажными от слез обиды.

– Простите, – хватая сумочку и плащ, я спешно выбегаю из ресторана, чтобы не показывать эмоций на публику.

Незадолго до этого мой пока что муж встретился в своем кабинете с ассистенткой или уже своей девушкой.

Несколькими часами ранее Марина плакала на плече у своего мужчины, слезно прося прощения за то, чего она не совершала.

Борис не терпел женских слез. Он или был готов на все, лишь бы они прекратились, или просто уходил, чтобы их не видеть.

Наверное, поэтому после десяти лет брака я перестала плакать кроме как в одиночестве напротив зеркала.

Но Марина еще не знала всех особенностей своего немолодого молодого человека и устроила настоящую сцену.

То ли поверив новой спутнице, то ли устав от её истерики, но Борис согласился с версией, которую рассказала ему Марина.

Девушка уверяла, что поделилась новостью лишь с близкой подругой, рассказала ей о своем внезапно привалившем счастье, о самом лучшем на земле мужчине, с которым ей посчастливилось встретиться.

Но подруга оказалось жутко корыстной и решила подставить бедную Марину, выложив всю правду журналистке желтой газетенки.

Девушка была так расстроена, так расстроена! Ведь она лишилась самой близкой подруги и была жутко виновата перед своим мужчиной.

– Ты не могла знать, – уговаривал ее Борис. – Мы можем ошибаться в людях, даже в самых близких.

– Что же теперь будет? – всхлипывая, спросила девушка. – Эта история, теперь фотографии твоей жены с каким-то мужчиной…

– Оля сделала это нарочно, – мой пока что муж издал тяжелый вздох разочарования и крепко обнял новую пассию. – Корнев мой главный конкурент. Она просто решила насолить. Что с ней стало? Наговорила гадостей о тебе, ничего не зная, теперь эта глупая постановочная фотосессия.

– Она хочет разрушить имидж компании. Ты сделал больно ей, а она сделает больно тебе.

– Это на нее не похоже…

– Не переживай так, – Марина подошла к мужчине со спины и положила голову ему на плечо. – Главное, что мы вместе. Мы со всем справимся, я обещаю тебе.

– Спасибо, что не оставляешь меня одного в трудные моменты. Я очень благодарен тебе за это.

Хорошо, что я не была свидетелем того ужасно аморального поцелуя. Я бы не вынесла смотреть, как губы родного человека целуют девушку, годящуюся мне в дочери.

В тот момент я думала вовсе не о поцелуях. Я стояла на подземной парковке рядом со своей машиной, стирая со щек соленые дорожки слез.

– Ольга Владимировна! Почему Вы ушли? Что сучилось? Вы плачете?

Услышав в нескольких метрах от себя знакомый голос, я спешно втянула слезы обратно и попросила у Всевышнего, чтобы на темной парковке Кирилл не увидел моего лица и опухших от слез глаз.

– Что-то случилось? Я могу помочь?

Мужчина, обеспокоенный моим состоянием, оказался рядом.

Я стояла спиной к нему и не могла видеть лица, однако чувствовала ненавязчивый запах парфюма, облаком оказавшийся рядом со мной вместе с его источником, и ощущала прикосновения кашемирового шарфа к обнаженной коже рук.

– Вам же холодно, – Кирилл нелепо накинул предмет своего гардероба мне на плечи, потому как плащ я держала в руках и отказывалась отпускать. – Послушайте, Вы не обязаны говорить со мной, но если я чем-то могу помочь, прошу Вас, дайте знать.

– В сеть попали фотографии с обеда, где Вы сели за мой столик, – наконец тихо произнесла я. – Пресса раздула скандал, мне звонил Борис, обвинил в том, что я топлю репутацию компании, обедая с конкурентом.

– Какой ужас… Только не плачьте, умоляю Вас! Я сейчас все решу. Я напишу у себя в социальных сетях, почему мы сидели за одним столом, а на журналистов подадим в суд. Это же вторжение в частную жизнь!

– Не нужно, – я улыбнулась одними уголками губ и повернулась к мужчине. Он выглядел по-настоящему встревоженным. – Мои слезы не из-за глупого фото. Спустя десять лет брака и сотрудничества мой супруг обвинил меня в намеренном обеде с конкурентом ради подтопления репутации. Мне неловко, что Вы стали свидетелем этого всего… Просто я не смогла сдержать слез.

– Ваш муж очень ошибается в своих словах. И я чувствую в этом свою вину, ведь это я подсел за столик… Обещаю, что улажу этот инцидент. И с Борисом Григорьевичем я тоже поговорю.

– Он Вам не поверит. Ему есть кому верить…

– Что Вы хотите сказать? – я отрицательно мотнула головой, когда поняла, что болтнула лишнего. – Нет… Только не говорите, что статьи о Вашем разводе – правда!

– Кирилл, что Вам нужно? – осмелев, я подняла припухшие глаза на мужчину и посмотрела точно в глубину его радужки небесного цвета. – Вы вдруг стали оказываться рядом со мной тогда, когда в компании наступили трудные времена, настойчиво приглашаете поужинать за Ваш счет, теперь это фото в сети. Скажите, что Вам нужно. Хотите потопить холдинг, чтобы забрать какие-то проекты себе?

– Я улажу вопрос с фото, – отстраненно произнес мужчина. – Извините.

Он ушел. А я опустилась на капот своей машины, чтобы осознать, какой дурой являюсь.

За двадцать лет работы с людьми по глазам я научилась отличать правду от лжи.

И Кирилл не врал. Мои слова глубоко ранили его, а это значит я ошиблась в своих догадках.