Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан

Несколько минут спустя Флорис открыл дверь в их общие покои, захватив с собой кувшин с вином.

— Вот он, благороднейший напиток для утоления твоей жажды! — улыбаясь, произнес он и поцеловал ее.

Герлин ответила на поцелуй.

— Вести от Дитмара. Письмо, как обычно, адресовано нам обоим, — сказала она.

Дитмар любил и уважал своего приемного отца Флориса. Рыцарь растил мальчика как собственного сына, но, с другой стороны, считал, что очень важно беречь в нем память о его покойном отце. Флорис де Трилльон верно служил Дитриху из Лауэнштайна до самой его преждевременной смерти. На смертном одре граф вверил сына и супругу его заботам, вероятно, зная, что рыцарь был влюблен в Герлин.

— Так налей же нам вина, — улыбаясь, произнесла Герлин и сломала печать на письме, пока Флорис наполнял вином два серебряных бокала.

Он мог позволить себе такую роскошь. Леса и плодородные угодья Лоша приносили достаточный доход, чтобы выплачивать налоги королю и вести беззаботную жизнь.

«Любимая матушка, дорогой приемный отец,

как всегда, прошло уже немало времени с тех пор, как я в последний раз брался за перо, и надеюсь, что вы в который раз простите меня. Вы ведь знаете, мне нужно упражняться в боевом искусстве».

Три года назад Дитмар Орнемюнде был посвящен в рыцари при дворе короля Филиппа Августа и отличился во время турнира. Герлин переполняла гордость за сына, когда он сразу после посвящения в рыцари выбил троих противников из седла. Теперь он служил в гвардии короля и продолжал совершенствовать свои рыцарские умения с принцем Людовиком, который вместе с ним прошел обряд опоясывания мечом. Король берег кронпринца, в детстве отличавшегося слабым здоровьем. Однако теперь Людовик был старательным и умелым воином, которого отец, безусловно, поручал только лучшим учителям.

«Возможно, у вас возникнут подозрения, что едва ли это может занимать у меня весь день, и, кто знает, может быть, матушка снова опасается, что я слишком много внимания уделяю своей даме сердца».

Герлин улыбнулась. До этого момента Дитмар вел себя подобающим образом и выбрал в качестве дамы сердца не какую-нибудь девчушку, а придворную даму королевы, замужнюю женщину среднего возраста. Франсин де Марикур также с полной серьезностью относилась к своим обязанностям и покорно выслушивала бесконечные отчеты юного рыцаря о его до этого момента скорее незначительных героических поступках, совершенных под ее знаком. Она призывала его быть смиренным, честным и верным, что было ее долгом. Но внимательная Герлин все же заметила по ее глазам, что она симпатизирует красивому юному рыцарю, как и страсть наравне с почитанием во взгляде своего сына. Она старалась не слишком много думать об этом. Если опытная женщина действительно хотела познакомить юношу с наслаждением, какое дарит телесная любовь…

Хотя Герлин все еще видела своего сына очаровательным ребенком и у нее начинала кружиться голова, когда она представляла его в объятиях возлюбленной, на самом деле она считала, что тайная интрижка со сдержанной и опытной женщиной — лучшее, что могло с ним произойти. Только подумать, что могло бы случиться, если бы он влюбился в девушку своего возраста! Если бы его положение при французском дворе закрепилось, это нарушило бы все их планы.

«Однако спешу вас заверить, что в данный момент я почти не выпускаю меч и пику из рук, — в следующий визит тебе придется привезти мне второго коня, приемный отец, Гавейн сегодня устал уже к полудню!»

Флорис нахмурился. Гавейна, роскошного вороного жеребца, на самом деле было практически невозможно утомить.

«Виной этому новый оружейный мастер принца, который произвел на меня неизгладимое впечатление.

Несколько дней назад король оказал милость — присутствовал во время наших боевых упражнений, и вместе с ним прибыл рыцарь, который сначала держал свое забрало опущенным. Он приехал, как он сам пояснил, чтобы подвергнуть испытанию господина Людовика, принца. До этого момента он служил оружейным мастером при дворе короля Иоанна в Англии, а там, как говорят, собрались самые сильные рыцари христианского мира.

А вспыльчивый принц Людовик сразу же принялся противоречить новоприбывшему, и, мне кажется, это и было изначальной целью короля. Он благосклонно улыбнулся, когда господин Людовик тут же вызвал рыцаря на поединок. И действительно, редко увидишь, чтобы принц так решительно выезжал на арену. Правда, я не видел и чтобы кто-то столь же искусно отбивал удары, как этот незнакомец! Он в мгновение ока выбил Людовика из седла, но сделал это осторожно — он явно не хотел навредить ему. В конце Людовик лично попросил господина Рюдигера о чести быть его оружейным мастером…»

Герлин прервала чтение.

— Рюдигер? — с улыбкой произнесла она. — Уж не мой ли это братец?

Флорис взял у нее письмо.

«А ведь ему было нелегко, я имею в виду нашего принца, овладеть всеми финтами и достаточно долго упражняться в бое на мечах, чтобы суметь противостоять господину Рюдигеру в серьезном поединке. Но уже вечером, за ужином, тот заверил принца, что также сталкивался с подобными трудностями в юности. И тогда я узнал много нового о церемонии посвящения в рыцари моего дяди и о тебе, дорогая матушка, и моем покойном отце, в то время проживавших в Лауэнштайне. Ты уже наверняка догадалась: нашим новым оружейным мастером является Рюдигер из Фалькенберга, один из величайших рыцарей Запада».

— Разве он не должен был уже вступить в права наследства в Фалькенберге? — Флорис опустил письмо. — После того как в прошлом году умер твой отец…

Герлин кивнула. На ее глазах все еще выступали слезы при воспоминании об отце, с которым они всегда были очень близки. Уже в глубокой старости его наконец забрал к себе Господь, в связи с чем Рюдигер вынужден был побывать в родной крепости. Он был старшим сыном Перегрина из Фалькенберга и его наследником.

— Разве ты забыл? Он выдержал ровно полгода, — напомнила она супругу. — А затем окончательно передал крепость младшему брату. Исполнять роль хозяина поместья не для Рюдигера. Он все еще жаждет приключений.

— В которых он может сложить голову, — пробормотал Флорис.

Когда-то он был оружейным мастером не только Дитриха из Лауэнштайна, но и Рюдигера. Именно он посвятил юношу в рыцари и прекрасно знал о его неукротимом нраве. Но Рюдигер не был глупцом. До этого момента в боях и турнирах он скорее зарабатывал себе славу и честь, а не ранения.

Герлин улыбнулась.

— Когда-то и он остепенится, — заметила она. — Да и подумай, разве это не утешение — видеть его рядом с Дитмаром, когда…

Флорис кивнул и продолжил чтение.

«А когда все рыцари удалились к себе, господин Рюдигер присоединился ко мне, что было невероятной честью для меня. Он был дружелюбен, расспрашивал о вас, матушка, о приемном отце и моих братьях и сестрах и поведал мне, что, разумеется, прибыл из Англии не для того, чтобы вызвать Людовика на поединок. Чему я, конечно же, ни на секунду не поверил…»