Редкий гость - Анатолий Дерягин

– Цветы должны в таких вазочках храниться, – сказал Толик. – Не взял?

– Не сообразил, – под восхищенные вздохи девушек Прошин набросился на еду, смолотил обед, ужин, залил все пол-литрой компота…

– Как будто цветы выкапывал, – сказал Алтай. Прошин только ухмыльнулся в ответ.

Экипаж транспортно-технического центра насчитывал сто три человека – ни больше ни меньше. ТТЦ крутился на орбите ниже радиационных поясов под защитой магнитного поля Земли, поэтому все работы, что в помещениях, что в космосе, обходились без роботов, поэтому же столовая не пустовала никогда, и здесь сразу становились видны различия между людьми из экипажа техцентра и пассажирами, ожидающими свой корабль. Ребята из стартовой команды или, к примеру, экзоператоры, приходили в рабочих комбинезонах, в сбруе с инструментами, тут же сбрасываемой под стол, торопливо проглатывали еду и спешили к рабочему месту или расходились отдыхать. Рабочих рук не хватало, личного времени на вахте давали мало, и все, что удавалось выкроить, уходило на сон. Лунари тоже спешили. Лунный производственный комплекс, поставлявший все необходимое для Солнечной системы и еще четырех колоний, жил и работал в постоянном цейтноте, вечно у них там не хватало людей, времени, денег, и отбывающие на «Виману» или Гагарин спешили проглотить обед и быстрей-быстрей в стыковочный узел, а то лишат премии, уволят и Солнце погасят. Иное дело путешественники к внешним планетам. Вот эти не торопятся – зачем?.. Межпланетный транспорт готовит экипаж ТТЦ, экипаж ТЭМа ведет корабль по маршруту Земля – Марс, освоенному и безопасному, земные тревоги уже отступили, заботы места назначения еще не волнуют… Курорт.

Так Прошин со товарищи успели поужинать под присмотром тетушки Кеилани, ТТЦ успел сделать десять витков вокруг Земли, и за это время на станции собрались будущие пассажиры межзвездного транспорта. Поднялись еще четыре самолета: с Байконура, Канаверала, Вэньчана и снова с Байконура, техцентр заполонили пассажиры транспортно-энергетического модуля, не помещавшиеся в комнатах ожидания, вся эта орава создала серьезную нагрузку на систему жизнеобеспечения станции, и команда ТТЦ поспешила отправить корабль к Красной планете. Брифинг собрали прямо в атриуме стыковочного узла. Здесь царила невесомость, и все пространство от пола до потолка заполнили пятьдесят лиц – белых, черных, желтых, пятьдесят пар глаз смотрели на старшего помощника, возглавлявшего эвакуационную команду, и доктора Кеилани, еще два космонавта в белых комбинезонах и масках готовились открыть шлюз.

– Внимание! Прошу минуточку тишины! Транспортно-энергетический модуль «Восток» полностью готов к отправке! Тише, пожалуйста! – Старпом, высокий парень, веснушчатый, рыжий, как солнышком зацелованный, волновался, старательно перекрикивал гул вентиляторов, завывавших от нагрузки. – Давление, температура воздуха в норме, экипаж находится на борту! Сейчас эвакуационная команда откроет шлюз, прошу вас по одному проследовать на борт корабля! Не забудьте отметить маршрут! В случае проблем с самочувствием, обращайтесь к доктору! Вопросы будут? Молчание. Гул вентиляторов. Пятьдесят пар глаз.

– Ну, все, ребята, – сказал старпом, – с богом. Открывай!

Тяжелая шлюзовая дверь отвалилась в сторону, открыв стыковочный отсек. С другой стороны маленького помещения открывалась такая же дверь, ведущая в шлюзовой отсек «Востока» и, дальше по коридору, в салон корабля. Медленно, плавно, под внимательными взглядами парней из эвакуационных команд ТТЦ с одной стороны и ТЭМа с другой – пятьдесят человек один за другим последовали в шлюз.

Прошин кивнул «эвакуаторам» с «Востока». Ткнул браслетом на правой руке в терминал. НИС-панель с приветственным писком моргнула красным и крупным «4#3» – четвертый кубрик, третий ложемент. Белые панели коридора с красными поручнями – когда двигатели разовьют полную тягу, здесь можно будет ходить, а пока – что пол, что потолок – все едино. Аварийный шлюз, дверной проем кубрика. Внутри Рута, Алтай и парнишка из Краснодара Саша Ким, только поступивший в аспирантуру Института. Рута ругается – хотела лететь с мужем, но бездушный компьютер разместил Толика на три кубрика дальше. Саша хитро щурится.

– Ничего, – сказал Алтай, – потом поменяешься с кем-нибудь. Всех перетасовали.

Он подмигнул Ивану.

– Позвонить, что ли, – вздохнула Рута.

– Да все будет нормально, – сказал Прошин. – Я с Толиком поменяюсь.

– Правда? – обрадовалась Рута.

– Серьезно, – Иван уселся в ложемент, пристегнул ремни.

– Внимание, – раздался голос речевого информатора, – прошу пассажиров и экипаж занять места согласно расписанию. Плюс пятнадцать минут.

– Давайте обзор включим, что ли, – сказал Саша.

– Они цепи тестят, – отозвалась Рута. – Вряд ли тебе дадут по сторонам разглядывать.

– Да, – вздохнул Саша, – не дадут.

Белые стены кубрика давили ожиданием. Саша расспрашивал Алтая про «Циолковского», оказалось, его направили к внешним планетам. Рута достала планшет и переписывалась с Толиком. Иван смотрел в потолок.

– Плюс десять минут, – объявила РИТа. – Приготовиться к закрытию шлюзов.

Заложило уши.

– Ваня, а ты знаешь, как тут обои включить? – спросила девушка. – Толик говорит, у них вид на океан.

– Да, с планшета можно, – Прошин достал устройство. – Вот, я в меню. Океан, тайга, весенняя степь… Что включим?

– Давай лес. Или степь лучше, а, Алтай?

– Без разницы, – сказал Жунусов. – Только чтоб не голые стены.

– Я слайдами пущу, – сказал Иван, и перед ними голубым и синим распахнулась гладь океана.

Возле дверного проема зеленел правильной формы островок.

– Ах, – сказала Рута, – вот где жить надо…

– Плюс пять минут, – ворвался в ее грезы голос РИТы. – Давление, температура на борту в норме, приготовиться к расстыковке.

Корабль явственно качнулся.

– Началось, – сказал Алтай.

Перед ними открывался вид на лесную чащу. Среди стволов вековых сосен в лучах солнца танцевали редкие пылинки, но все мысли людей, спеленатых в ложементах, были там, в безвоздушном пространстве, где щелкали замки шлюзов, окончательно обрывая связь модуля с громадой техцентра.

– Плюс три минуты, есть расстыковка, работают маневровые двигатели и двигатели коррекции, – провозгласила РИТа.

В невесомости быстро приучаешься чувствовать любое тяготение, организм словно тянет то в одну, то в другую сторону, хотя импульсы маневровых – крохи по сравнению с мощью маршевого двигателя.

– Плюс шестьдесят секунд, реактор вышел на расчетную мощность, зажигание маршевого двигателя.

Саша азартно смотрит на лица компаньонов. Ему все в диковинку, все интересно, да и никто не может остаться безучастным в такой момент.

– Тридцать секунд, есть зажигание, тяга стабильна, все системы работают нормально.