Помни меня - Фири Макфолен

Манчестера, которая пристает к знаменитостям? Может быть, он за что-то на меня рассердился? Я судорожно вспоминаю, но ничего не приходит в голову. И вообще, несмотря на его ненависть к критикам стендап-комедии, Робин редко приходит в ярость. Это объясняется либо его характером, либо марихуаной, а может быть, и тем и другим.

Наблюдая, как Робин входит в дом, я пытаюсь решить, должна ли обижаться?

Я предвижу, какой будет отговорка. Был не в духе, не хотелось портить тебе настроение. Но ведь я звонила три раза подряд, причем предполагалось, что я на работе. А вдруг это было бы что-то экстренное? Я имею в виду что-то из ряда вон входящее. Робин называет меня паникершей, но вдруг на этот раз действительно что-то случилось?

Я предпочитаю звонить, а не посылать эсэмэски, так как Робин любит повторять, что он выше «множества способов, которыми ему докучают». Может быть, он ждет звонка от какой-то важной персоны? Ему сказали, что с ним свяжется режиссер развлекательных программ Би-би-си, так что не следует занимать линию?

Я определенно хватаюсь за соломинку. Моя мама обычно говорила, что тот, кто подслушивает, не слышит о себе ничего хорошего. Как это верно! Мой воспрянувший было дух теперь валяется у моих ног, растерзанный. Мне открылось, какие чувства иногда питает ко мне мой бойфренд. Это ощутимый удар по чувству собственного достоинства.

Я вспоминаю другие разы, когда звонила, а он не отвечал. Часто ли так бывало? Мать ее, что ей нужно на этот раз?

Я зажигаю сигарету и взвешиваю варианты. Если я вернусь домой, то могу столкнуться с Карен, которая торопится на свою смену. Нет, этого нужно избежать любой ценой! Моя душа уходит в пятки при одной мысли об этом. Я знаю, что именно сейчас чувствую. Мой психоаналитик велел называть это чувство, когда оно появляется: одиночество.

Проходит пара минут, а я так и не приблизилась к решению. И тут сигналит мой мобильник. Эстер.

Ты можешь захватить с собой красное, а не белое? У нас оно кончилось, а я не могу напрягать маму. Спасибо. (НЕ ПОКУПАЙ какое-нибудь пойло в «кэш-энд-кэрри»! Потрать десятку как минимум.)

Эстер – не идеальная публика, но она дает мне шанс отрепетировать свою историю. Отточить фразы, которые заставят Робина смеяться, когда я буду ему рассказывать. К тому же я все еще киплю от негодования, и адреналин зашкаливает. Я звоню Эстер.

– Привет, Эстер, насчет вина я поняла, но я не могу потратить десять фунтов. Меня только что уволили.

– ЗА ЧТО?

Может быть, это была не самая удачная идея – поделиться с Эстер.

– Посетитель пожаловался, что ему подали ужасную еду. Он оказался ресторанным критиком «Стар». Тони уволил меня при нем, как будто проблемой было обслуживание, а не кухня.

– О господи! Как в том хипстерском заведении на Грин-Лейн, где подают напитки в банках из-под варенья. Тебе там не заплатили за месяц после скандала с корнишонами.

Вот умеет же меня достать моя семейка, причем так, что этого не заметит никто другой! Любому постороннему покажется, что Эстер мне посочувствовала. А вот я считаю, что немедленно упомянуть мое другое увольнение – это что угодно, только не сочувствие.

– Это были сырные палочки. А вообще-то, дело в том, что менеджер хватал меня за задницу, так что пришлось уволиться.

– Ладно… Потрать десятку на вино, Джордж, я тебе возмещу. – Я бормочу возражения. – Марк – член Общества ценителей вина, и он не собирается пить что-нибудь из «Спар».

На заднем плане мой зять Марк бормочет возражения, а потом произносит что-то с вопросительной интонацией.

– Марк хочет поговорить с тобой, – говорит Эстер.

Слышится шуршание, и трубку берет Марк.

– Привет, Джордж! – здоровается он. – Мне жаль, что так вышло с итальянским рестораном. Может быть, пока еще рано, но, как говорится, куй железо, пока горячо. Я знаком с хозяином паба, которому нужен кто-нибудь, чтобы обслужить вечеринку завтра вечером. Этот паб в городе. Там сменилось руководство. Всего один вечер, но заплатят сразу, наличными. Да и сумма приличная, насколько я помню. Сообщить ему твои координаты?

– Да, спасибо, – отвечаю я. Добрый старина Марк.

– Прекрасно. Я уверен, он скоро с тобой свяжется. Удачи тебе.

Снова шуршание: это Эстер вырывает у него телефон.

– Спасибо, дорогой. Ты не мог бы присмотреть за обедом, пожалуйста? – Пауза, пока удаляется Марк. – Это дело непосредственно касается Марка, потому что он рекомендует тебя, и этот человек – его клиент.

Так, начинается.

– Ну и?

– Пожалуйста, не облажайся там.

– Спасибо! – До чего же обидно! – Ну конечно, я же известная лажовщица.

– Ты же знаешь, что я имею в виду. Пожалуйста, на этот раз никаких твоих забавных историй, где все пошло наперекосяк, но не по твоей вине. Никаких инцидентов! Я не хочу ни инцидентов, ни твоих оправданий.

– Большое тебе спасибо!

Эстер действительно так считает. Все они так считают. О, как не повезло! Кажется, неудачи просто преследуют ее, не так ли? Это уже в который раз? Гм-м. Это злит меня и вместе с тем беспокоит. Я боюсь, что они правы – и тем яростнее выражаю возмущение.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – повторяет Эстер.

– Хочешь сказать, что я бездарная лгунья? Так и запишем.

– О, Гог, не выкаблучивайся. Единственное, чего я прошу, – чтобы ты имела в виду, что дело касается Марка.

«Гог» – это явное манипулирование. Делает меня и мои возражения мелкими и глупыми.

– Понятно, – сдержанно отвечаю я. – Спасибо, Эстер. О, подошел мой автобус.

Я разъединяюсь, прежде чем она успевает ответить.

Я гашу окурок. Что делать? Слоняться одной вечером – плохая идея. У Робина было достаточно времени. И если он спросит: «Почему не предупредила меня», я же звонила, правда? Это не моя вина.

Порывшись в сумке, я нахожу ключ. Он не был преподнесен мне в коробочке с бантом. На нем брелок «Уэст Хэм», так как он принадлежал Феликсу, брату Робина. Тот явился без приглашения к Робину, когда его отстранили после травмы из «Цирка дю Солей». (Может быть, родители Макни полагали, что воспитывают адвокатов и врачей?)

Робин дал мне ключ после скандала. Я тогда бесконечно звонила в дверной звонок, а он не слышал, так как «Роллинг Стоунз» были включены на полную громкость. В конце концов он открыл дверь и увидел не только свою разгневанную девушку, но и очень сердитого соседа. Сосед сильно страдал от смены часовых поясов, и мои непрерывные попытки достучаться до Робина мешали ему спать. («Разве он не знал,