Химеры - Анастасия Воскресенская

Лара прянула назад, повела плечами, переступила, как норовистая лошадь. И тоже постучала кольцом о край сцены — не менее громко.

— Госпожа Креста Карина! Я, — она подчеркнула голосом, — Я знаю имя заказчика. Но он желает оставаться инкогнито, поэтому я не назову его имени вслух. Если господин N захочет, он сам откроет свое имя. А пока этого не случилось, примите мои уверения, что беспокоиться на этот счет нам с вами не стоит.

Что-то подсказывало Рамиро, что Лара опять лжет.

— Что-то мне подсказывает… — начала недоверчивая Креста, но тут дверь отворилась и вошел опоздавший — подтянутый, совершенно седой мужчина с военной выправкой.

Прошагал по проходу, легко поклонился дамам. Лицо его, широкоскулое, простецкое, загорелое уже сейчас, в начале лета, показалось Рамиро знакомым.

— Добрый день, извините за опоздание. Надеюсь, ничего важного я не пропустил.

— Виль, — с облегчением выдохнула Лара. — Вы вовремя. Господа, хочу представить вам сэна Вильфрема Элспену, нашего сценариста.

Ого! Рамиро едва не присвистнул. Знаменитый журналист, «Правдивое Сердце», — в сценаристах?

Собрание опять заволновалось. Еще бы! Нерядовой спектакль затевается. Интересно все-таки, кто же заказчик, если на него работает такая команда?

— Сразу оговорюсь, что художественный текст — для меня работа новая; подозреваю, что непростая, но уверен, что интересная, — Элспена откинул приставной стульчик, уселся, положил на колени планшет. — Обещаю, что не прибавлю к историческим фактам ни крошки вымысла, а тот вымысел, что обнаружу, ампутирую безжалостно. Перо журналиста — как скальпель, оставляет только здоровую ткань. Иногда в ущерб занимательности. Вы не представляете, как скучны бывают истории, если срезать с них всю шелуху.

— История Принца-Звезды вряд ли будет скучна, даже если очистить ее от вымысла, — сказала Лара. — Впрочем, сделать из нее конфетку — моя забота. А ваша, Виль — сделать компиляцию из известной пьесы, текстов самого Анарена Лавенга и исторических хроник. И настолько правдивую, насколько это вообще возможно.

* * *

Снаружи шел дождь.

На крыше уже сидела молчаливая компания. На их приход почти не обратили внимания — кто-то кивнул, кто-то только покосился. Мрачные, бледные, всклокоченные, химеры сливались в одно черно-белое пятно — словно кто-то бросил на элегантную крышу Королевского театра старую ветошь.

Ньет оглянулся на полуоткрытую дверь и с облегчением лег ничком, прижав лицо к мокрой черепице. Теплый и гулкий весенний ветер налетал порывами, обдавая водяной пылью. Он заносил на крышу смятые яблоневые лепестки, рвал с деревьев внизу мелкие веточки и листья.

Ньет молча трогал ладонями воду и думал, что обратно не полезет ни за какие коврижки. Останется тут жить.

Десире подошла и потыкала его носком туфельки.

— Вот странный парень, — удивилась она. — У господина Илена, известного чудовища и пожирателя младенцев, он работать не боится. А высоты трусит.

— Не боюсь я высоты, — сообщил Ньет мокрой черепице. Потом все-таки сел, покрутил головой. Как удачно, что старые крыши черепичные, а не железные!

Друзья Десире молча пялились на него, застыв в немыслимых позах. Головы ниже задранных коленок, локти растопырены.

Настоящие химеры, бронзовые, раскиданные по крыше там и сям на квадратных постаментах, выглядели куда дружелюбнее. Тяжелые, головастые, они сидели, вцепившись когтями в выветрившийся мрамор, тускло блестела чешуя хвостов, украшенных шипами, к распростертым крыльям прилипли тополиные чешуйки, липестки и прочий весенний мусор.

— Кого это ты притащила, Ди? — мрачно поинтересовался беловолосый парень. Он сидел, привалившись спиной к одному из постаментов, по волосам и плечам стекали струйки дождя. Со ртом у беловолосого было неладно, вроде как располосован от уха до уха. — Не вовремя, я б сказал.

Ньет пригляделся — татуировка, темная полоса, идущая от уголков губ к ушам. Получалась вечная паскудная ухмылка — как у наймарэ.

Странные вещи люди разрешают своим детенышам.

— Плохо вы делаете, что заигрываете с Полночью.

— Да неужели? — парень сощурил светлые, обведенные черным и синим глаза. — Ты тогда не по адресу пришел. Ди, нафига ты его привела? Именно сегодня!

— Это Рамиро Илена ученик.

— Какого еще Рамиро Илена? Не знаю никаких Иленов. Пусть проваливает. Ему тут не место.

— Это твоя, что ли, крыша? — удивился Ньет.

— Ты поосторожнее со Стревом, — шепнула Десире. — У него фюльгья полуночная.

— Да нет у него никакой фюльгьи, — громко заявил Ньет, беззастенчиво разглядывая беловолосого. — Он мельче лужи, куда ему фюльгью. Ему и с собой не справиться, не то что с волшебным двойником. Вы что, не видите разве?

Никто из химерок не ответил.

— Захлопни пасть, щенок! Ди, немедленно убери его отсюда, иначе за себя не ручаюсь, — беловолосый поднялся, угрожающе шагнул вперед. — О чем ты вообще думала? Именно сегодня!

— А что, — дернула плечом Десире, — Очень даже вовремя. Если у нас встреча с Учителем, то пусть он с ним и поговорит. Если тебе не доверяет.

— Мы встречаемся не для разговоров! — рявкнул беловолосый. — Я оказал тебе великую честь, Ди, хотел, чтобы ты причастилась к тайне. А ты приволокла какого-то придурка, которого никто не знает. Думаешь, Учитель готов делиться откровением с любым проходимцем, подобранным неизвестно где?

— Хватит орать на девушку, — Ньет ловко вклинился между Стревом и Десире. — Ты на меня попробуй поори. Раззявь пасть, человеческий детеныш, я посмотрю, какие у тебя зубки.

И улыбнулся, демонстрируя свои. Стрев невольно отпрянул, но сразу же выставил перед собой руку, на пальцах блеснули металлические накладки — когти из железа.

Десире резко хлопнула в ладоши ― будто плетью щелкнула.

— Прекратите! — схватила Ньета за рукав. — Пошли отсюда, ну его нафиг. Нервный какой!

Ньет спокойно повернулся к химеркам спиной и пошел прочь вдоль края крыши.

— И ты тоже проваливай, Ди! — закричал им вслед белоголовый. — Без тебя обойдемся, дура неблагодарная!

Десире промолчала, поспешая за Ньетом.

— Ты что ищешь?

— Лестницу. Должна быть лестница до самого низа.

— Пожарная? Она вон там, я знаю. Ты ж вроде высоты боялся, уже нет?

— Я не боюсь высоты.

— Тогда темноты? — Ди хмыкнула. — Хотя, ты храбрый. Стрев вон поостерегся с тобой драться. Клыки у тебя классные!

— Ты огорчена, что пришлось уйти?

— Думала показать тебе одну вещь, только теперь не выйдет. Впрочем, не больно-то и хотелось, пусть без нас идут. Подумаешь, милость какую оказал! Лорденыш несчастный. И вообще тут мокро. До вечера торчать — я ноги застужу.